Билл-завоеватель - Вудхаус Пэлем Грэнвил - Страница 37

• Предыдущая
• 37/79
• Следующая

– Спасибо, сэр.

– Да, Робертс! Я возмещу убытки. Каждый месяц будете получать на десять долларов больше. Уйти! Нет, что же это такое! Чепуха, полная чепуха.

Дворецкий, словно месяц март, явившийся львом, ушел агнцем, а хозяин его остался, в задумчивости грызя перо. Собственно говоря, он и сам удивлялся Горацию. Усыновление еще не закончилось, это дело долгое, но такой упрямый человек не мог отступить. Да и какой жест, какой афронт этим подхалимам! И все же, все же… Он пытался отвлечься от таких мыслей, вернуться к письму, но они не уходили, тем более что за окном появился герой событий с Шерманом Бастаблом, своим наставником.

Учитель и ученик пересекли лужайку и скрылись за углом. Гораций казался усталым и угрюмым, в отличие от бодрого Бастабла. Недавний студент, тот был поджарист и любил пешую ходьбу. Гораций, по всей видимости, не разделял его пристрастий.

Мистер Параден и раньше удивлялся, что его приемный сын, вроде бы вполне крепкий, вечно валяется по шезлонгам. Разве так создашь сверхчеловека? Нет, не создашь. Он рассердился.

Именно тогда за дверью раздался топот, и в комнату ворвался Бастабл.

– Мистер Параден! – кричал он. – Я больше не могу!

Хозяин совсем оторопел. До сей поры учитель поражал мягкостью манер и речи, но сейчас они удивили бы и команду грузового судна. Лицо у него горело, кулаком он стукнул по столу, заорав при этом:

– Хватит!

Мистер Параден воззрился на него, а воззрившись – понял, что так удивляет в его внешности. Здесь,.в святилище своего хозяина, Шерман Бастабл не снял шляпу!

– Хва-атит! – кричал он.

– Снимите шляпу! – закричал и мистер Параден. Казалось бы, одумайся, смутись – но он засмеялся, да еще каким-то особенно гнусным смехом.

– Интересно! – воскликнул он. – Ха-ха, снимите шляпу! Ну, знаете!

– Вы пьяны! – возмутился хозяин, багровея.

– Ничего подобного!

– Пьяны. Врываетесь сюда в шляпе…

– Вот именно! А почему, хотите узнать? Потому что этот гаденыш смазал ее клеем. И вот что я вам скажу…

То, что он сказал, отличалось такой силой, что мы это опустим, приведя лишь последние фразы.

– С меня довольно! Ухожу. За миллион долларов не останусь.

Звук, произведенный дверью, замер, но мистер Параден еще не очнулся. Он размышлял. Потом подошел к шкафу, вынул тонкую трость, со свистом рассек воздух – и вышел из комнаты.

Тем временем в саду, за кустами рододендронов, под большим рожковым деревом отдыхал от прогулки виновник домашних смут. Развалившись в шезлонге, положив ноги на столик, да еще и смежив веки, он восстанавливал жизнеспособность тканей. Рядом, в траве, стоял стакан, лишь кусочком льда напоминающий о лимонаде, а внимательный наблюдатель различил бы на жилете Горация крошки от печенья.

Тепло весенних лучей располагало его ко сну, а потому легкий свист не сразу проник в истомленное сознание. Поначалу Гораций приписал его птичкам, но постепенно он так усилился, что исключил возможность ошибки. Открыв глаза, Гораций сонно вгляделся в кусты и увидел лицо.

Слово это мы употребляем в самом широком значении. Точнее было сказать «конгломерат кое-как сляпанных черт». Нос, к примеру, подошел бы человеку поменьше, тогда как подбородок привлек бы внимание, будь он у гиганта. Узкая полоска лба не гармонировала с ушами непомерной величины, да еще под прямым углом.

Такое сборное рагу удивило бы многих, но Гораций не дрогнул, только зевнул.

– Привет, Джо, – сказал он. – Ты, что ли?

– А то! – отозвался гость. – Пришел поглядеть, чего делаешь. Так я и знал, ни фига.

– Я раз-мы-ши-ляю, – сообщил Гораций.

Джо (ибо это был он) оглядел тихий садик и, убедившие!", что он пуст, вылез из кустов. Тем самым прояснился его профессиональный статус: преступник, спора нет, но не из руководящих, а. скажем так, из исполняющих. Если вам нужны тонкие замыслы, он вам ни к чему. Если надо кого-то стукнуть – просим, кричите «Эврика!» Сам по себе он был невысок, коренаст, сутуловат, но с широкими плечами, словно набычился раз и навсегда. Ноги у него оказались большие и разлапые.

– Прям, счас! – усмехнулся он. – Ты у меня смотри! Не для того я перся. Как дела-то, а? Шеф беспокоится.

– Дэ-э? – сказал Гораций.

– Дэ. Торчишь тут, с жиру бесишься… Зажрался!

– Тут особо не зажрешься.

– Ну, прям! Лежит, а! Я б на твоем месте…

– Дэ?

– Дэ. Чего волынишь? Чего тянешь мочалу?. Гораций угнездился попрочнее в шезлонге и твердо посмотрел на собеседника.

– Я думаю, – ответил он.

– Время нету, – укоризненно сказал Джо. – Давай, работай.

– Я думаю, – продолжал Гораций, – может, не надо у него воровать?

– Чего? – задохнулся Джо. – Чегой-то ты?

– Вот ходил я тут в киношку, – поведал юный злоумышленник. – Так воры, это, исправляются. Сопрешь – сел, исправишься – порядок! Штаны хорошие, пиджак…

Джо нервно облизнул губы, явственно ощущая, что цензура в кино недостаточно строга.

– Вот, один, – рассказывал Гораций, – подговорил мальчишку, сопри, грит, у старичка. Ну, поселили его к старикану, живет чин-чинарем, а тут этот, первый явился, красть пора. Мальчишка-то и скажи: «Не буду! Хочу в люди выйти». А вор ему и ответь: «Слава Богу! Я тебя просто ис-пы-ты-вал». Здорово, а?

– Жуть какая, – пылко отвечал Джо.

– Да ладно, – хихикнул Гораций, – это я так, шутю.

Джо с облегчением вздохнул.

– Чего мне киношка? – пояснил Гораций. – Я сам красть не буду. Ты, гришь, заигрался. Эт верно. Житуха тут – во! Прям счас, буду я книги брать! Сам бери. Мне и так хорошо.

Мы уже упоминали, что Джо не был особенно умен. Такую измену он осмыслить не мог. Когда он пытался угадать, как сообщить об этом шефу и как отреагирует шеф, не любивший проколов, из дома кто-то вышел. Пришлось нырнуть в кусты, что он и сделал, тяжко страдая.

Спугнул его сам хозяин, с тростью в руке. Пока тот спускался по ступеням и шел по лужайке, гнев его возрастал, глаза сверкали, губы сжимались. Он вступил на тропу войны.

Гораций ждал его спокойно, не чуя опасности. Юная совесть, будучи толстокожей, ничего ему не подсказала.

• Предыдущая
• 37/79
• Следующая