Деньги в банке - Вудхаус Пэлем Грэнвил - Страница 56

• Предыдущая
• 56/73
• Следующая

Подкашивающиеся ноги увлекли Джефа на первый этаж, через прихожую и дальше за обитую зеленым сукном дверь в помещения для прислуги. После разговора с Энн, если это можно назвать разговором, он нуждался в ободрении и чем-нибудь согревающем. Ему пришло в голову, что все это может предоставить ему лорд Аффенхем.

— Здравствуйте, молодой человек, — сказал лорд Аффенхем, когда он вошел в буфетную. — Энн вас искала.

Джеф кивнул.

— Уже нашла, — сказал он. — Можно мне рюмочку портвейна?

— Угощайтесь.

— Спасибо. — Опрокинув рюмку, Джеф почувствовал себя лучше.

Лорд Аффенхем вспомнил, что не только Энн искала его юного друга.

— Лопни кочерыжка! — воскликнул он. — Миссис Корк!

— Она тоже меня нашла.

— Указала вам на дверь?

— Нет. С этой стороны все в порядке. Я с ней поговорил, и она разрешила мне остаться.

— Поразительно.

— Ничего особенного. Умная женщина. Она поняла, какой это простительный грех, не быть Дж. Шерингемом Эдером. По ее словам, она сама не Дж. Шерингем Эдер, и многие ее друзья тоже. Можно еще капельку живительной влаги?

— Наливайте.

Обнаружив, что все препятствия устранены, лорд Аффенхем приготовился сделать Джефу суровый выговор.

Слова Энн, произнесенные недавно в этой самой буфетной, потрясли старого альтруиста до глубины души. Доброму пэру было больно, что его совет, основанный на жизненном опыте и повторенный, как выразился бы Лайонел Грин, сто раз, не возымел ни малейшего действия.

Соответственно, он начал укоризненным тоном.

— Спиллер.

— Моя фамилия Миллер.

Лорд Аффенхем усомнился.

— Вы уверены?

— Еще бы!

— Путаю имена, — признался лорд Аффенхем. — Всегда путал. Помню, в 1912 девушка по имени Белла дала мне отставку, потому что я в письме обратился к ней «Мейбл». Будет проще, если я стану звать вас Уолтер.

— Это было бы идеальным решением, если б меня так звали!

— А что, нет?

— Нет.

— Так как же вас, черт возьми, зовут?

— Джеф.

— Конечно, Джеф.

— И я расскажу вам довольно занятную вещь. Мое первое имя Джефферсон, второе — Джеффри, так что вы точно не промахнетесь, называя меня Джеф.

— В 1907 я был знаком с девушкой по фамилии Джефферсон.

— И оттолкнули ее тем, что послали ей телеграмму на фамилию Смит?

Разговор удачно свернул в то самое русло, куда хотел направить его лорд Аффенхем.

— Нет, молодой человек. Если хотите знать, я оттолкнул ее тем, что отгонял от нее мух, словно от спящей Венеры. Я был тогда зеленый юнец, и воображал, будто женщины любят, когда на них смотрят, как на богинь. Эта Джефферсон была хористка из мюзик-холла и не понимала такого обращения. После того, как я покатал ее на лодочке, она стала трепать по всему Лондону, какой я тютя.

— Какой кто?

— Тютя. Тогдашнее выражение, означавшее слабовольного, бесхарактерного молодого человека. Миссис Моллой назвала бы его тюфяком, шляпой, рохлей и, возможно, разиней.

Джеф вздрогнул.

— Вы в последнее время часто видитесь с миссис Моллой?

— Да порядочно.

— Я бы на вашем месте не рассказывал ей лишнего.

— В каком смысле?

— Ну, например, насчет бриллиантов.

— Мой дорогой! Конечно, нет. Мне бы и в голову не пришло.

— Замечательно.

— Когда дело касается тайн, я — могила. Да, — продолжал лорд Аффенхем, вновь погружаясь в воспоминания, — она растрепала всем, что я — тютя. Я понял, что она ждала от меня иного, не столь безукоризненного поведения. Этот случай стал для меня уроком, который я никогда не забуду. Этот урок я постарался преподать вам. Усвоили вы его? Нет. После того, как я просил — да что там, молил со слезами на глазах — схватить Энн и прижать к сердцу посильнее, чтоб ребра хрустнули, вы продолжаете носиться со своим идиотским трубадурством и, как я предвидел, не продвигаетесь ни на шаг. Она только что была здесь, талдычила, что любит своего Лайонела Грина. Обидно. Заречешься впредь кому-нибудь помогать.

Здесь лорд Аффенхем сделал паузу и налил себе еще портвейна. Джеф воспользовался этим, чтобы вставить слово.

— Ваши сведения несколько устарели, — сказал он. — С нашей последней встречи в положении дел произошел перелом. В рядах трубадуров убыло и соответственно прибавилось в рядах сторонников лови-хватай-держи.

— Э? Что?

— Я последовал вашему совету.

— Поцеловали ее?

— Да.

— Отлично. И как?

— Потрясающе. Только теперь она со мной не разговаривает.

— Вот, значит, как.

— Так вот и значит.

Лорд Аффенхем ободряюще тронул Джефа по колену. По крайней мере, тот счел жест ободряющим, хотя едва не лишился коленной чашечки.

— Не тревожьтесь, мой мальчик, она образумится.

— Вы думаете?

— Уверен.

— Мне не надо кончать с собой?

— Ни в коем разе.

— Отлично, — сказал Джеф. — А то я как раз собирался попросить у вас полкирпича и кусок бечевки, чтобы утопиться в пруду.

При последнем слове лорд Аффенхем вздрогнул, едва не расплескав рюмку.

— Пруд? Вы мне напомнили. Она не рассказала вам про пруд?

— Нет. Про пруд она не рассказывала. Даже сейчас, — продолжал Джеф, — вы, видимо, не поняли глубинной сути моих слов. Вам, вероятно, представляется, будто мы по-прежнему в приятельских отношениях и беседуем о том, о сем, скажем, — о прудах. Если такие беседы и случаются, говорю исключительно я. Иногда мне удается извлечь из нее краткое «Да?», и я рад даже этому, потому что в остальное время она ограничивается леденящими взглядами. Попытайтесь вообразить женский вариант монаха-трапписта в особенно неразговорчивое утро, и вы не станете терять драгоценное время, спрашивая, рассказала ли Энн про пруд. С какой стати она станет говорить мне про пруд? Даже если бы до этого дошло, что такого она бы могла сказать? И про какой пруд?

Лорд Аффенхем сделал открытие, которое многие делали прежде, и поделился им со своим собеседником.

— Молодой человек, вы очень много говорите.

Джеф обиделся.

— Да? Сами видите, что получается, когда я от слов перехожу к делу. Наверное, я все же попрошу у вас полкирпича, просто на всякий случай.

— Если, черт побери, вы дадите мне вставить слово…

• Предыдущая
• 56/73
• Следующая