Положитесь на Псмита - Вудхаус Пэлем Грэнвил - Страница 18

• Предыдущая
• 18/61
• Следующая

Мистер Мактодд сдался и, полный черных злопыхательских мыслей, вновь провалился в бестабачный ад. Курительная к этому времени почти заполнилась, и со всех сторон клубы душистого дыма поднимались над группками глубокомысленных государственных мужей, обсуждавших речь Гладстона, произнесенную в 1872 году. Мистер Мактодд взирал на них, как пери, тоскующая у райских врат, навеки для нее замкнутых. Он был доведен до такого состояния, что со смиренной благодарностью принял бы сквернейшую сигаретку вместо гаваны своей мечты. Но даже в такой убогой замене ему было отказано.

Лорд Эмсуорт продолжал жужжать. Направившись к ней с запада, он теперь уже углубился в Тисовую аллею.

— Многие тисы, без сомнения, утратили формы, первоначально им приданные. Некоторые напоминают шахматные фигуры, другие кое в чем походят на человеческие: тут вырисовывается как бы голова в треуголке, там проглядывают фижмы. Третьи имеют вид массивного столпа с закругленной вершиной и грибообразной шляпкой над ней. Эти последние почти все внутри полые и образуют подобие беседок. Один из самых высоких… А? Что? — Лорд Эмсуорт недоуменно замигал на возникшего возле него официанта. Лишь мгновение назад он пребывал в сотне миль отсюда и не сразу сумел освоиться с мыслью, что на самом деле он сидит в курительной клуба «Старейших консерваторов». — А? Что?

— Рассыльный сию минуту доставил, ваше сиятельство. Лорд Эмсуорт тупо воззрился на поданный ему футляр.

Но тут сознание вернулось к нему.

— А-а! Благодарю вас. Благодарю. Мое пенсне. Превосходно! Благодарю вас, благодарю, благодарю…

Он извлек пенсне из футляра, водрузил на переносицу, и в тот же миг перед ним распахнулся широкий мир, ясный и четкий. Словно он выбрался из густого тумана.

— Чудесно, — произнес он одобрительно и вдруг окаменел. Нижняя курительная клуба «Старейших консерваторов» расположена на первом этаже, а кресло лорда Эмсуорта было обращено к большому окну. И сквозь это окно он, подняв лицо, оснащенное пенсне, внезапно обнаружил, что на противоположной стороне улицы среди прочих торговых заведений появился привлекательнейший цветочный магазин, которого там не было, когда его сиятельство в последний раз навещал столицу. Лорд Эмсуорт уставился на заветный магазин, как маленький мальчик уставился бы на вазочку с мороженым, упади она с небес прямо ему в руку. И, как маленький мальчик в подобной ситуации, ничего другого он не способен был видеть. На своего гостя он даже не взглянул. Более того, в восторге от подобного открытия он тотчас забыл, что сидит здесь с гостем.

Даже самая крохотная цветочная лавочка притягивала лорда Эмсуорта как магнит, а это был просторный, великолепный магазин. В его витрине буйствовал карнавал летних цветов. И лорд Эмсуорт, поднявшись из кресла, сделал стойку, как пойнтер на фазана.

— Боже мой! — произнес он благоговейно.

Если читатель отнесся к увлекательным рассказам лорда Эмсуорта, отчасти запечатленным на предыдущих страницах, с тем пристальным вниманием, которого они заслуживали, он, без сомнения, не забыл упоминания о штокрозах. За завтраком лорд Эмсуорт уделил немало времени штокрозам, но так как мы не имели счастья присутствовать на этой приятнейшей трапезе, необходимо дать краткое резюме вышеуказанной теме, дабы просвещенная публика могла сама быть третейским судьей в споре между лордом Эмсуортом и несгибаемым Макаллистером.

Вкратце суть такова. Многие старшие садовники предпочитают сорта штокроз, невольно наводящие на подозрение, что они взыскуют идеала ложного и недостойного. Ангус Макаллистер, цепляясь за старшесадовнические понятия о красоте и гармонии, даже слышать не желал про широкий внешний лепесток. Цветку штокрозы, по утверждению Ангуса Макаллистера, полагалось быть тугим и округлым, как мундир генерал-майора. Лорд же Эмсуорт считал подобную точку зрения недопустимо узкой и требовал свободы для раскрытия самой высокой, самой истинной красоты штокроз. Вольно раскинувшиеся внутренние лепестки, по его убеждению, обещали удивительную игру и яркость красок, а широкий внешний лепесток с чуть гофрированной поверхностью и изящно вырезанным краем… Короче говоря, лорд Эмсуорт предпочитал расхристанные штокрозы, а Ангус Макаллистер — плотно собранные. В результате разразилась ожесточенная война, и, как мы знаем, его сиятельство вынужден был капитулировать. Горечь поражения продолжала его мучить, и во флористе напротив он узрел возможного единомышленника, потенциального союзника, чуткого друга, с которым можно сплотиться и предать проклятию шотландское упрямство Ангуса Макаллистера.

Взглянув на лорда Эмсуорта, вы не поверили бы, что он способен двигаться быстро, однако факт остается фактом: он вылетел из курительной и скатился с крыльца клуба прежде, чем челюсть мистера Мактодда, отвалившаяся, когда его гостеприимный хозяин кроличьим прыжком исчез из его поля зрения, успела вернуться в исходное положение. Секунду спустя, случайно взглянув в окно, мистер Мактодд увидел, как лорд Эмсуорт метеором пересек улицу и скрылся в цветочном магазине.

Именно в этот момент Псмит, кончив завтракать, спустился в курительную насладиться чашечкой кофе. Столики почти все были заняты, но покинутое лордом Эмсуортом кресло распахивало перед ним объятия.

— Это кресло занято? — вежливо осведомился Псмит. Настолько вежливо, что по контрасту ответ мистера Мактодда прозвучал еще более яростно.

— Нет, не занято! — буркнул Мактодд. Псмит сел. Ему хотелось поболтать.

— Так, значит, лорд Эмсуорт вас покинул? — осведомился он.

— Он ваш приятель? — в свою очередь осведомился мистер Мактодд тоном, который не оставлял ни малейших сомнений, что он готов излить свой гнев и на любую замену.

— Я знаю его в лицо, не более того.

— Чтоб его черт побрал! — проворчал мистер Мактодд с неописуемой злостью.

Псмит вопросительно посмотрел на него.

— Возможно, я ошибаюсь, — сказал он, — но мне кажется, в вашей манере проскальзывает некоторое полускрытое раздражение. Что-нибудь случилось?

Мистер Мактодд издал хриплый смешок.

— О, нет. Ничего не случилось. Абсолютно ничего, только эта борода… — тут он оклеветал лорда Эмсуорта, который, каковы бы ни были его недостатки, бороды не носил, — только эта борода пригласила меня на завтрак, все время распространялась о своих проклятых цветах, не давая мне вставить ни слова, не сочла нужным предложить мне сигару, а теперь улепетнула, даже не извинившись, и зарылась вон в той лавке напротив. Меня еще никто так не оскорблял!

— Действительно, не верх радушия, — признал Псмит.

— И если он воображает, — сказал Мактодд, вставая, — что после этого я поеду гостить в его гнусном замке, то он сильно ошибается. Я должен был отправиться с ним туда сегодня вечером. И может быть, старая кочерыжка полагает, что я поеду. После этого! — Из недр мистера Мактодда вырвался жуткий смех. — Как бы не так! Чтобы я! После такого оскорбления!… Вы бы поехали? — рявкнул он.

Псмит поразмыслил.

— Я склонен думать, что, пожалуй, нет.

— И я, черт меня побери, склонен думать, что нет! — вскричал мистер Мактодд. — Я ухожу. Сию же минуту. А если этот старый олух когда-нибудь вернется, можете передать ему, что меня он больше не увидит.

И Ролстон Мактодд, чья кровь от праведного негодования и досады кипела так, что в столь жаркий день это могло оказаться опасным, с суровым и неумолимым выражением на лице промаршировал к двери. Через дверь он промаршировал до гардероба, где взял шляпу и трость. Затем, бесшумно шевеля губами, промаршировал через вестибюль, промаршировал вниз по ступеням и исчез со сцены, свирепо промаршировав за угол в поисках табачной лавки. В тот момент, когда он исчез, лорд Эмсуорт как раз принялся потчевать соболезнующего флориста исчерпывающей характеристикой Ангуса Макаллистера.

Псмит скорбно покачал головой. О подобных стычках человеческих темпераментов можно было лишь скорбеть. Они нарушали тихое спокойствие чуткого человека, только что отлично позавтракавшего. Он заказал кофе и постарался изгладить впечатление от этой тягостной сцены, вновь предавшись мыслям о Еве Халлидей.

• Предыдущая
• 18/61
• Следующая