Так держать, Дживз! - Вудхаус Пэлем Грэнвил - Страница 51
- Предыдущая
- 51/54
- Следующая
Я объяснил ему ситуацию.
— Ты можешь с честью выйти из положения (кстати, в помещении для слуг все так считают), — посоветовал я, — если накануне игры скажешь, что подвернул ногу.
Он как-то странно на меня посмотрел.
— Ты предлагаешь мне, в то время как мисс Долглиш полагается на меня, верит в мои силы, ждёт с девичьим энтузиазмом, что я помогу её деревне выиграть, плюнуть на неё и поберечь свою шкуру?
Я был очень доволен, что он поймал мою мысль на лету.
— Вот именно, — сказал я.
— Фу! — воскликнул Тяпа, и, должен признаться, это слово я услышал впервые в жизни.
— В каком смысле «фу»? — спросил я.
— Берти, — воодушевлённо произнёс Тяпа, — твой рассказ только укрепил меня в моих намерениях. Чем темпераментнее будет игра, тем лучше. Я приветствую спортивный дух соперников. Я хочу, чтобы они играли грубо. Это даст мне возможность показать всё, на что я способен. Неужели ты не понимаешь — сказал он, весь пылая, словно в лихорадочном бреду, — что Она будет на меня смотреть? Знаешь, какие чувства я испытаю, Берти? Такие же, как средневековый рыцарь, дерущийся на глазах у дамы своего сердца. Неужели ты думаешь, что, узнав о турнире, который должен состояться в следующий четверг, сэр Ланселот или сэр Галахад заявили бы в среду о своих подвёрнутых ногах, испугавшись каких-то там трудностей?
— Не забудь, что во времена правления короля Генриха Восьмого…
— Меня не волнует правление короля Генриха Восьмого. Зато меня волнует, что Верхний Бличинг будет играть в разноцветной форме, и значит, я смогу надеть свою старую остинскую футболку. Светло-голубую, Берти, с широкими оранжевыми полосами. Представляешь, как я буду выглядеть?
— Но…
— Берти, — безумно сверкая глазами, заявил окончательно свихнувшийся Тяпа, — я не стану от тебя скрывать, что наконец-то полюбил по-настоящему. Я нашёл свою подругу, свою половинку. Я всегда мечтал встретить нежную, свежую, одухотворённую девушку, живущую в гармонии с природой, и вот я её нашёл. Как сильно она отличается, Берти, от фальшивых девиц, прозябающих в душных домах Лондона! Разве лондонская девица придёт зимой в слякоть на стадион, чтобы посмотреть футбольный матч? Разве она знает, как помочь восточно-европейской овчарке, у которой начались судороги? Разве она сможет пройти десять миль по полям и выглядеть при этом свеженькой, как огурчик?
— Прости, а для чего тебе такая девица?
— Берти, я жду четверга, как манны небесной. Мне кажется, в настоящий момент она считает меня слабаком, потому что позавчера я натёр себе мозоль и вернулся из Хокли в Бличинг на автобусе. Но когда она увидит, как я расшвыриваю соперников направо и налево, ей придётся задуматься. Её глаза откроются. Что?
— Что?
— Я спросил, «что?»
— А я спросил «Что, что?»
— Я имел в виду, разве я не прав?
— О, конечно.
Тут, слава богу, прозвучал гонг на обед.
Осторожные расспросы в течение следующих нескольких дней убедили меня в правоте слуг Бличинг-корта, которые считали, что Тяпе, рождённому и взращённому в мягкой атмосфере Метрополии, ни к чему вмешиваться в местные диспуты и выходить на футбольное поле, где они должны были проводиться. Слуги знали, о чём говорили. Страсти жителей двух деревень были накалены до предела.
Сами знаете, как бывает в глухой сельской местности. Иногда кажется, что время словно остановилось. Долгими зимними вечерами вам остаётся лишь слушать радио и размышлять о том, какая дрянь ваш сосед. Вы неожиданно вспоминаете, что фермер Гайлз надул вас при продаже свиньи, а фермер Гайлз припоминает, что ваш сын, Эрнст, запустил кирпичом в его лошадь в третье Воскресенье перед Великим Постом. И так далее, и тому подобное. Трудно представить себе, с чего именно началась вражда этих двух деревень, но сейчас она была в полном разгаре. В Верхнем Бличинге только и говорили, что о футбольном матче, причём в таких выражениях, которые я назвал бы непристойными. И в Хокли-на Местоне происходило то же самое.
Я отправился в Хокли-на-Местоне в среду, чтобы посмотреть на противника своими глазами, и получил самый настоящий шок, глядя на деревенских громил, каждый из которых запросто смог бы уложить местного кузнеца одной левой. Вместо мышц у них были стальные канаты, а компания из нескольких человек в «Зелёной свинье», куда я заглянул инкогнито, чтобы выпить кружечку пива, обсуждала предстоящее состязание так красочно, что кровь заледенела у меня в жилах. Они были похожи на Аттилу с гуннами перед решающим сражением.
Я принял твёрдое решение не сидеть сложа руки и, вернувшись в Бличинг, первым делом пошёл к Дживзу.
— Дживз, — сказал я, — тебе, которому без конца приходится возиться с моими костюмами, лучше чему кому либо другому известно, какие страдания причинил мне Тяпа Глоссоп. Должно быть, по законам божеским, мне следует радоваться, что скоро его постигнет небесная кара. Но я, как ни странно, придерживаюсь мнения, что Небеса несколько перестарались. Попросту говоря, я не согласен с Небесами в выборе наказания для Тяпы. Даже в минуту гнева я никогда не желал, чтобы бедолага принял мученическую смерть. А судя по разговорам в Хокли-на-Местоне, гробовщику в Бличинге придётся трудиться после матча в поте лица. Сегодня я видел в «Зелёной свинье» рыжеволосого парня, который, если верить всему, что он говорил, просто находится в сговоре с этим гробовщиком. Мы должны действовать быстро и решительно, Дживз. Тяпу необходимо спасти помимо его воли.
— Что вы предлагаете, сэр?
— Сейчас скажу. Тяпа не желает прислушаться к голосу разума, потому что собирается своей игрой произвести неотразимое впечатление на девицу, которая обещала ему прийти на стадион. Поэтому мы должны пойти на хитрость. Тебе придётся сегодня же вернуться в Лондон, а завтра утром ты пошлёшь телеграмму следующего содержания, подписанную «Анжела». Записывай, Дживз. Ты готов?
— Да, сэр.
— «Прости…» — Я задумался. — Что может сказать девушка, Дживз, которая со скандалом выгнала своего парня, когда он заявил, что в новой шляпке она похожа на болонку?
— Насколько мне известно, сэр, «Прости, я погорячилась», — обиходное выражение.
— Думаешь, это сильно сказано?
— Возможно, для большей правдоподобности следует добавить «дорогой».
— Точно. Давай, записывай, Дживз. «Дорогой, прости, я погорячилась…» Нет, подожди. Вычеркни, что написал. Я теперь понял, где мы дали маху. Я знаю, как можно сразить Типу наповал. Подпиши телеграмму не «Анжела», а «Траверс».
— Слушаюсь, сэр.
— А ещё лучше «Делия Траверс». Текст такой: «Пожалуйста, возвращайтесь как можно скорее».
— «Немедленно» — куда экономнее, сэр. Всего одно слово. К тому же оно подчёркивает серьёзность ситуации.
— Верно. Давай, пиши: «Пожалуйста, возвращайтесь немедленно. Анжела в жутком состоянии».
— Я бы предложил «серьёзно больна», сэр.
— Ну, хорошо. «Серьёзно больна». «Анжела серьёзно больна. Всё время вас вспоминает и утверждает, что вы были правы насчет шляпки».
— Если позволите, сэр…
— Говори, Дживз.
— Мне кажется, следует написать так: «Пожалуйста, возвращайтесь немедленно. Анжела серьёзно больна. Высокая температура. В бреду всё время жалобно повторяет ваше имя и говорит, вы были совершенно правы насчёт какой-то шляпки. Бросайте все дела и приезжайте первым поездом. Делия Траверс».
— Звучит неплохо.
— Да, сэр.
— Ты настаиваешь на «жалобно»? Может лучше «беспрестанно»?
— Нет сэр. Жалобно — non juste.
— Ладно. Тебе виднее. Сделай так, чтобы он получил телеграмму в половине третьего.
— Слушаюсь, сэр.
— В два тридцать, Дживз. Понимаешь в чём тут хитрость?
— Нет, сэр.
— Сейчас объясню. Если телеграмма придёт раньше, Тяпа прочтёт её до начала игры. В два тридцать, однако, он выйдет на поле, и я вручу ему наше послание при первой возможности. Думаю, к тому времени он поймёт, в какой футбол играют Верхний Бличинг и Хокли-на-Местоне, и будет готов воспользоваться любым предлогом, чтобы улизнуть с поля. Теперь ты понял?
- Предыдущая
- 51/54
- Следующая
