Этот неподражаемый Дживс - Вудхаус Пэлем Грэнвил - Страница 38

• Предыдущая
• 38/47
• Следующая

– Это все мерзавец Стеглз, Берти, – глухим голосом произнес он. – Я поймал одного мальчишку, прежде чем они все разбежались, и он во всем признался. Стеглз подложил настоящие апельсины вместо ватных шаров, которые я с таким трудом достал, да еще выложил за них целую гинею. Сейчас пойду и разорву этого поганца на мелкие кусочки. Это меня немного отвлечет.

Жаль было прерывать сладкие грезы, но у меня не было выхода.

– Послушай, дружище, – сказал я. – У тебя нет времени на легкомысленные забавы. Тебе нужно убираться отсюда, да поживее!

– Берти, – безжизненным голосом произнес Бинго, – я только что с ней говорил. Она сказала, что это я во всем виноват и что она больше не желает меня видеть. Она, мол, всегда подозревала, что я любитель низкопробных шуток, и ее подозрения подтвердились. Короче, разделала меня под орех.

– Нашел о чем сейчас печалиться, – сказал я. Я никак не мог втолковать дуралею всю серьезность положения. – Ты лучше подумай о том, что у выхода тебя поджидают две сотни дюжих деревенских молодцов с твердым намерением утопить в пруду.

– Не может быть!

– Увы, но это так.

На миг показалось, что бедняга раздавлен. Но лишь на миг. В Бинго есть что-то от английского бульдога. На лице его расцвела безмятежная улыбка.

– Ничего страшного, – сказал он. – Выберусь через подвал и перелезу через стену за домом. Меня им не запугать!

Прошло не больше недели, и вот как-то Дживс, поставив на столик чашку чая, деликатно отвлек меня от изучения спортивного раздела в «Морнинг пост» и обратил мое внимание на объявление в колонке «Помолвки и свадьбы».

Это было краткое сообщение о том, что в скором времени состоится бракосочетание его преподобия достопочтенного Хьюберта Уингема, третьего сына достопочтенного графа Старриджа, и Мэри, единственной дочери покойного Мэтью Берджесса из Уэзерли-Корт, Гэмпшир.

– Ну что ж, – сказал я, пробежав глазами заметку. – Этого следовало ожидать.

– Да, сэр.

– Она не простила ему спектакля.

– Нет, сэр.

– Не сомневаюсь, – сказал я и отхлебнул глоток ароматного горячего напитка, – что Бинго быстро оправится. С ним уже сто раз такое случалось. Мне вас жалко.

– Меня, сэр?

– Ну как же, черт подери, разве вы забыли, сколько усилий потратили для победы Бинго в том забеге? Жаль, что ваши труды оказались бесплодными.

– Не совсем бесплодными, сэр.

– Как это?

– Мои попытки устроить брак мистера Литтла с юной леди и вправду не увенчались успехом, но тем не менее я испытываю чувство удовлетворения от участия в этом деле.

– Понимаю: вы сделали все, что в ваших силах.

– Не только из-за этого, сэр, хотя, разумеется, эта мысль доставляет мне удовольствие. Я в первую очередь имел в виду материальную выгоду.

– Материальную выгоду? Что вы хотите сказать?

– Когда я узнал, что мистер Стеглз заинтересовался борьбой претендентов на руку юной леди, я на паях с моим другом Брукфилдом перекупил тотализатор, который устроил по этому случаю владелец пивной «Бык и конь». И предприятие оказалось чрезвычайно прибыльным. Ваш завтрак готов, сэр. Тосты с почками и грибами. Я подам, как только вы позвоните.

Это утро, когда тетя Агата неожиданно объявилась в моей берлоге и сообщила, какое страшное испытание готовит мне судьба, я понял, что удача от меня отвернулась. Видите ли, до сих пор мне удавалось держаться в стороне от Внутрисемейных Проблем. Когда тетушки трубят, точно мастодонты на доисторических болотах, а письмо дяди Джеймса об эксцентричном поведении кузины Мейбл циркулирует по семейным каналам («Пожалуйста, прочтите внимательно и перешлите Джейн»), про меня, как правило, клан Вустеров не вспоминает. Вот еще одно преимущество того, что я холостяк, да к тому же, как считают мои дражайшие родственники, холостяк придурковатый. «Вряд ли Берти это будет интересно» – такое мнение прочно укоренилось в нашем семействе, и, должен признаться, я его всячески поддерживаю. Все, что мне нужно, – это спокойная жизнь. И потому меня охватили самые мрачные предчувствия, когда тетя Агата возникла у меня в гостиной, где я безмятежно курил утреннюю сигарету, и заговорила о Клоде и Юстасе.

– Благодарение богу, – сказала она, – наконец-то мы пришли к соглашению насчет Клода и Юстаса.

– К соглашению? – переспросил я, не имея ни малейшего понятия, о чем речь.

– В пятницу они уплывают в Южную Африку. Мистер Ван Элстин, друг бедняжки Эмили, берет их в свою фирму в Йоханнесбурге, и мы надеемся, что они там приживутся и сумеют сделать достойную карьеру.

Я никак не мог взять в толк, о чем она:

– В пятницу? Это выходит – послезавтра?

– Да.

– В Южную Африку?

– Да. Они отплывают на «Эдинбургской ладье».

– Но с чего вдруг? Я хочу сказать – сейчас еще только середина семестра.

Тетя Агата бросила на меня ледяной взгляд:

– Ты хочешь меня уверить, Берти, что настолько не интересуешься жизнью ближайших родственников? Вот уже две недели, как Клод и Юстас отчислены из Оксфорда.

– Не может быть!

– Берти, ты безнадежен. Мне казалось, что даже ты…

– За что их выставили?

– Они вылили лимонад на голову младшему преподавателю колледжа… Не нахожу ничего забавного в этой возмутительной выходке, Берти.

– Ну, конечно, разумеется, – поспешно согласился Я-– Я вовсе не смеюсь. Это я так кашляю – что-то першит в горле.

– Бедняжка Эмили! – продолжала тетя Агата. – Такие, как она, губят детей слепой, безрассудной любовью. Хотела оставить их в Лондоне, надеялась пристроить на военную службу. Но я проявила твердость. Колонии – единственное подходящее место для таких необузданных юнцов, как Юстас и Клод. Так что в пятницу они уплывают. Последние две недели они жили у дяди Клайва в Вустершире. Завтра переночуют в Лондоне, а в пятницу с утренним поездом прибудут на корабль.

– Довольно рискованная затея. Я хочу сказать – в Лондоне они запросто могут пуститься во все тяжкие, если оставить их без присмотра.

– Они не останутся без присмотра. За ними присмотришь ты.

– Я?!

– Да, ты. Они переночуют у тебя на квартире, и ты проследишь, чтобы они не проспали на поезд.

– Но послушайте…

– Берти!

– Да нет, они славные ребята, и тот и другой, но… не знаю. Они же чокнутые. Конечно, я всегда рад их видеть, но впустить на ночь в квартиру…

– Берти, ты настолько очерствел и погряз в беспробудном эгоизме, что не в состоянии ни на йоту поступиться своими удобствами ради…

– Хорошо, хорошо, – сказал я. – Бог с ними. Согласен.

Спорить не имело смысла. В присутствии тети Агаты мне всегда начинает казаться, что у меня вместо позвоночника желе. Она из разряда железных женщин. Вероятно, королева Елизавета Первая была на нее похожа. Достаточно тете грозно сверкнуть глазами и рявкнуть: «А ну-ка, живо!» – как я тут же, без пререканий, делаю все, что велят. Она ушла, и я тотчас позвал Дживса.

– Вот что, Дживс, – сказал я, – мистер Клод и мистер Юстас будут завтра у нас ночевать.

– Очень хорошо, сэр.

– Рад, что вы так считаете. Меня эта перспектива скорее удручает. Вы же знаете, что это за охламоны.

– Чрезвычайно резвые молодые джентльмены, сэр.

– Шалопаи, Дживс. Шалопаи, каких свет не видел!

– Будут еще какие-нибудь распоряжения, сэр?

Не скрою, после этих его слов я придал своему лицу высокомерное выражение. Мы, Вустеры, сразу замыкаемся в себе, когда в поисках сочувствия нарываемся на ледяную сдержанность. Я прекрасно понимал, в чем дело. Вот уже два дня, как мы с Дживсом находились в натянутых отношениях из-за того, что я приобрел себе сногсшибательные гетры в Берлингтонском пассаже [35]. Какой-то мозговитый малый, видимо тот самый, кто придумал расцвеченные портсигары, недавно начал выпускать такие же гетры. Вместо обычных серых и белых вы можете выбрать цвета своего полка или своей школы. И, скажу честно, я не смог отказать себе в удовольствии и купил пару итонских [36], которые приветливо подмигивали мне с витрины. Я бросился в магазин и заплатил за них и только потом сообразил, что Дживс вряд ли одобрит мое приобретение. Как я и опасался, он встретил новые гетры, что называется, в штыки. Во всех прочих отношениях Дживс – лучший камердинер в Лондоне, но он слишком консервативен. Законченный ретроград, враг прогресса.

• Предыдущая
• 38/47
• Следующая