Цитадель автарха - Вулф Джин Родман - Страница 9

• Предыдущая
• 9/69
• Следующая

– Я остаюсь верным Группе Семнадцати.

Некоторое время Фойла, Мелито, солдат и я беседовали. Мелито вроде бы проявил к солдату особое расположение, но, возможно, просто из-за отдаленного сходства, которое я придал их именам. Потом солдат помог мне сесть и прошептал на ухо:

– Теперь я должен поговорить с тобой с глазу на глаз. Как я уже упоминал, я собираюсь уйти отсюда завтра утром. Судя по твоему виду, ты пробудешь здесь еще несколько дней, а то и пару недель. Мы можем никогда больше не увидеться.

– Глядишь, еще и встретимся.

– Я тоже буду надеяться на лучшее. Но если я попаду в свой легион, то могу погибнуть к тому времени, когда ты поправишься. Если же мне не удастся найти его, я, наверное, примкну к другому легиону, чтобы не попасть под арест за дезертирство. – Он запнулся.

– А я могу умереть здесь от лихорадки, – улыбнулся я. – Ты ведь не хотел меня расстраивать? Я и вправду выгляжу так же плохо, как Мелито?

Он покачал головой.

– Нет, не настолько. Думаю, как-нибудь обойдется…

– Именно такую песню пел дрозд, когда рысь гоняла зайца вокруг лаврового дерева. На этот раз улыбнулся солдат.

– Точно. Что-то в этом роде я и хотел сказать.

– Так принято выражаться в той части Содружества, где ты рос?

– Не знаю. – Улыбка исчезла с его лица. – Не могу вспомнить, где мой дом. Отчасти поэтому я и хотел поговорить с тобой. Помню, как шел с тобой по ночной дороге, и это, пожалуй, единственное, что осталось в памяти. Где ты Нашел меня?

– В лесу. Думаю, лигах в пяти-десяти на юг отсюда. Ты помнишь, что я рассказывал тебе о Когте по дороге сюда? Он покачал головой.

– Да, ты, кажется, упоминал о нем, но в связи с чем – не помню.

– Так что же ты помнишь? Расскажи мне все, и я сообщу тебе то, что знаю и о чем догадываюсь.

– Ну, мы шагали в кромешной темноте… Нет, я падал, может быть, летел сквозь тьму. Видел собственное лицо. Оно все множилось и множилось. Какая-то девушка с золотисто-рыжими волосами и огромными глазами.

– Красивая?

– Самая красивая на свете, – кивнул он.

Я громко обратился к соседям, спросив, нет ли у кого-нибудь зеркала. Фойла достала из-под койки зеркальце и протянула его мне, а я приблизил его к лицу солдата.

– Похоже?

– Кажется, да, – неуверенно согласился он.

– Голубые глаза?

– Не помню точно.

Я вернул зеркало Фойле.

– Я повторю то, что говорил тебе по дороге. Конечно, лучше бы нам побеседовать без свидетелей. Некоторое время назад мне попал в руки один талисман. Попал самым невинным образом. Но он не принадлежит мне. Этот талисман – очень ценная вещь; иногда, не всегда, но время от времени, он обладает целительной силой и даже способен оживлять мертвых. Два дня назад, продвигаясь на север, я обнаружил тело мертвого солдата. Это случилось в лесу, в стороне от дороги. Он умер меньше суток назад, я бы сказал, где-то в середине прошлой ночи. Я был очень голоден, поэтому перерезал лямки его солдатского ранца и съел большую часть провизии, которую он имел при себе. Затем я почувствовал угрызения совести, достал свой талисман и попытался вернуть солдата к жизни. Такие попытки прежде часто оказывались безуспешными, сначала я решил, что и на этот раз ничего не получится. Но все закончилось благополучно, хоть пробуждение затянулось, и долгое время он, казалось, не мог сообразить, где он и что с ним произошло.

– Этим солдатом был я?

Я поглядел в его честные голубые глаза и кивнул.

– Могу ли я увидеть талисман?

Я достал Коготь и положил на ладонь. Он взял талисман в руки, внимательно осмотрел его со всех сторон, потом прижал острие к большому пальцу.

– Он не выглядит магическим, – сказал он.

– Не думаю, что слово «магия» вообще подходит к нему. Я встречался с магами: в их практике нет ничего, что напоминало бы сам Коготь или то, как он действует. Иногда он испускает свет – очень слабое мерцание, я сомневаюсь, что ты вообще его заметил.

– Верно, я не вижу никакого света. Кажется, на талисмане нет никаких надписей.

– Ты имеешь в виду заклинания или магические слова? Нет, я никаких надписей не замечал, хотя уже давно ношу его с собой. Я вообще мало знаю о талисмане, кроме того, что иногда он все же действует. Полагаю, Коготь из тех вещей, что творят заклинания, но не обязаны своим происхождением этим заклинаниям.

– Ты сказал, Коготь – не твоя собственность.

– Он принадлежит Пелеринам, здешним жрицам, – подтвердил я.

– Но ведь ты только что пришел сюда вместе со мной – всего два дня назад.

– Я странствовал, чтобы найти Пелерин и отдать им Коготь. Его украли у них некоторое время назад в Нессусе. Но украл не я.

– Значит, ты намерен вернуть им талисман? – Он поглядел на меня, будто сомневаясь в искренности моих заверений.

– Да, со временем.

Он встал, поправил свою одежду.

– Ты не веришь мне, да? Не веришь ни единому моему слову?

– Когда я пришел сюда, ты представил меня своим соседям по палате. – Он говорил медленно, взвешивая каждое слово. – Разумеется, я тоже познакомился с окружающими. Среди них есть один молодой человек, у него не очень тяжелое ранение. Он очень молод, совсем юнец, из далеких глухих мест. По большей части он сидит на койке и смотрит в пол.

– Тоскует по дому? – спросил я. Солдат покачал головой.

– У него было энергетическое оружие, кореек. Так мне рассказывали. Ты знаком с таким оружием?

– Нет, не особенно.

– Этот кореек выбрасывает вперед луч и еще два четвертных луча – чуть левее и правее. Диапазон действия не очень большой, но, говорят, вполне достаточный, чтобы справиться с массовой атакой.

Он оглянулся, проверяя, не слушает ли его кто-нибудь еще, но, к чести лазарета, надо сказать, что здесь было принято полностью игнорировать разговоры, не предназначенные для посторонних. В противном случае пациенты лазарета скоро вцепились бы друг другу в глотку.

– Его сотня подверглась такой атаке противника. Большинство не выдержали и в панике отступили. Но он не побежал, а враги не смогли одолеть его. Мне кто-то рассказывал, что потом перед ним нашли три стены из поваленных трупов. Он косил асциан десятками, пока задние ряды не начинали карабкаться на груды мертвых тел и прыгать на него сверху. Тогда он отступал на несколько шагов и громоздил новый вал из их трупов.

– Наверное, он получил медаль и повышение в чине, – предположил я. То ли меня снова охватила лихорадка, то ли просто палило солнце, но я почувствовал, что основательно пропотел и задыхаюсь.

– Нет, его отослали сюда. Я говорил, что он всего лишь деревенский паренек. В тот день он убил людей больше, чем видел за все время до вступления в армию. Он до сих пор не может оправиться от пережитого, да, наверное, и не оправится.

– В самом деле?

– Мне кажется, и ты такой же.

– Не понимаю.

– Ты говоришь, будто только что пришел сюда с юга, и я полагаю, если ты сбежал из своего легиона, именно так и следует всем говорить – лучше не придумаешь. Но все равно, всякий сразу поймет, что ты лжешь. Ведь получить такие ранения, как у тебя, можно только во время сражения. Тебя забросали камнями – вот что случилось, и Пелерина, которая разговаривала с нами, когда мы пришли сюда, сразу смекнула, в чем дело. Я думаю, ты был на севере дольше, чем признаешься, возможно, дольше, чем ты сам полагаешь. И если ты убил многих людей, то тебе, должно быть, приятно думать, что ты в состоянии вернуть их к жизни.

Я не без труда улыбнулся ему.

– А как в таком случае быть с тобой?

– Не вижу здесь ничего необычного. Нет, я не хочу сказать, что не обязан тебе своим спасением. Полагаю, у меня была лихорадка, когда ты нашел меня. Возможно, я был в бреду, даже без сознания. Поэтому ты решил, что я мертв. Если бы ты не привел меня сюда, меня, наверное, уже не было бы в живых.

Он стал подниматься на ноги, но я остановил его, положив руку ему на плечо.

– Я должен сообщить тебе кое-что, прежде чем мы расстанемся. Это касается тебя.

• Предыдущая
• 9/69
• Следующая