Коготь миротворца - Вулф Джин Родман - Страница 17

• Предыдущая
• 17/64
• Следующая

– Сьер, однажды я уже нанес бесчестье своей гильдии. Прошу только, чтобы от меня не потребовалось бесчестить ее снова.

– Никто ни о чем не узнает, – бросил он.

И этот ответ меня удовлетворил.

Мы вместе с остальными пешком прошли пол-лиги в глубь леса, где под деревьями стояли накрытые столы. Меня посадили по левую руку от Водалуса, и пока все ели, я только притворялся, что тоже ем, а сам во все глаза смотрел на Водалуса и его даму, чей образ столь часто всплывал в моем воображении, когда я лежал на койке рядом с другими учениками в нашей башне.

Я спас Водалуса, когда был еще мальчишкой, по крайней мере в духовном плане, а мальчику все взрослые мужчины кажутся большими и могучими, если, конечно, они не совсем недомерки. Теперь я видел, что он и вправду был так же высок, как Текла, если не выше, а сводная сестра Теклы – Tea – не уступала им в росте. Тогда я уверился в том, что в их жилах течет кровь экзультантов, а не простых армигеров, как, например, сьер Рахо.

Сначала я влюбился в Tea – влюбился потому, что она принадлежала человеку, которого я спас. А Теклу я полюбил именно потому, что она была похожа на Tea. И вот теперь (так проходит осень, затем зима и весна, и наступает лето, знаменуя собой конец и начало годового цикла) я снова полюбил Tea, ибо она походила на Теклу.

Водалус заметил:

– Ты, я вижу, большой поклонник женской красоты. Я потупился.

– Мне редко приходилось бывать в хорошем обществе, сьер. Прошу простить меня.

– Я разделяю твое восхищение, так что прощения просить не стоит. Но надеюсь, ты изучал эту лебединую шею не из профессиональных интересов?

– Ни в коем случае, сьер.

– Рад это слышать. – Он взял блюдо с жареными рябчиками, выбрал одного и положил мне на тарелку. Это был знак особой милости. – Но, должен признаться, я слегка удивлен. Легко предположить, что человек, занимающийся твоим ремеслом, смотрит на нас, простых смертных, как мясник на скот.

– На это мне нечего ответить, сьер. Я не обучался ремеслу мясника. Он рассмеялся.

– В точку! Я уже почти жалею, что ты согласился служить мне. Если бы ты остался просто моим пленником, мы могли бы приятно проводить время в беседах, пока ты расплачиваешься – а именно так я и собирался поступить с тобой – за жизнь несчастного Барноха. Но решено, и завтра утром ты отправишься в путь. И все же думаю, что мое поручение хорошо отвечает твоим наклонностям.

– Должно отвечать, если это твое поручение, сьер.

– Тебе нечего делать на помосте. – Он улыбнулся. – Мы найдем для тебя занятие получше. Но если ты хочешь сослужить мне добрую службу, то должен уяснить расположение фигур на доске и правила игры, которую я веду. Назовем стороны белой и черной, и в честь цвета твоего одеяния, дабы ты не забывал, на чьей стороне мы будем черными. Несомненно, тебе говорили, что мы, черные, просто бандиты и бунтовщики. Имеешь ли ты какое-нибудь представление о том, к чему мы стремимся?

– Поставить мат Автарху?

– Было бы неплохо, но этот мат – всего лишь первый шаг в достижении конечной цели. Ты явился из Цитадели – видишь, мне известно кое-что о твоей жизни – этой великой твердыни минувших времен, поэтому ты должен хоть слегка ощущать прошлое. Разве тебе никогда не приходило в голову, что человечество было гораздо богаче и счастливей в ушедшие эпохи?

– Всем известно, – ответил я, – что мы давно утратили славу древних времен.

– Мы обретем ее вновь. Все станет, как прежде. Люди Урса вновь будут бороздить межзвездное пространство, от галактики к галактике, и властвовать над дочерьми солнца.

Шатлена Tea, которая, должно быть, слушала, что говорит Водалус, хотя ничем не обнаруживала своего присутствия, взглянула сначала на него, потом на меня и произнесла мягким воркующим голосом:

– Известно ли тебе, палач, как наш мир получил свое нынешнее название? Люди восхода пришли к своему тогдашнему повелителю, а имя ему было «Война». Но они считали это имя неблагозвучным и боялись, что другие не пойдут за ними. Потому они дали ему другое имя – Дар. Однако в их языке был хитрый фокус: одно и то же слово означало и «подарок», и «настоящее». По крайней мере, так объяснял нам с сестрой наш наставник, хотя трудно понять, как можно допускать такую путаницу в словоупотреблении.

Водалус слушал ее так, словно ему не терпелось говорить самому, но он был слишком хорошо воспитан, чтобы перебивать даму.

– Тогда другие, которые должны были переправить свой народ в самый отдаленный из обитаемых миров, тоже вступили в эту игру и назвали тот мир «Скальд» – Мир Будущего. А наш, таким образом, стал называться Урсом – Миром Прошлого.

– Боюсь, ты ошибаешься, – возразил ей Водалус. – Мне известно из самых достоверных источников, что наш мир носил это название с глубокой древности. Но твое заблуждение столь очаровательно, что я предпочел бы, чтобы оказалась права ты, а не я.

В ответ на это Tea улыбнулась. Водалус снова повернулся ко мне.

– Хотя сказка нашей дорогой шатлены и не объясняет, почему Урс зовется Урсом, но в ней есть одна важная мысль: в те времена человечество путешествовало на своих кораблях из одного мира в другой, покоряло новые миры и возводило на них города Человека. То были великие дни, когда отцы отцов наших отцов стремились к господству над Вселенной.

Он замолчал, и, поскольку от меня, видимо, ждали какого-то отклика, я сказал:

– Сьер, нам недостает мудрости тех веков.

– А-а, ты целишь в самую сердцевину. И все же, несмотря на всю свою проницательность, ты ошибаешься. Нет, нам не хватает не мудрости. Нам не хватает силы. Процесс дознания шел вполне гладко, но к тому времени, когда люди узнали все, что им требуется для господства, истощилась сила мира. Сейчас, мы влачим жалкое существование на останках наших предшественников. И пусть немногие летают по воздуху на своих флайерах, за день покрывая десятки тысяч лиг, все остальные ползают по поверхности Урса и не могут пройти расстояние от горизонта до горизонта до того, как солнце не скроется на западе. Минуту назад ты говорил о необходимости поставить мат этому жалкому идиоту Автарху. Я хочу, чтобы ты знал: есть две великие силы, которые рвутся к власти. Белые стремятся сохранить все как есть. Черные – направить Человека на путь, который вернул бы ему господство над миром. Я назвал их черными случайно, но следует помнить, что именно ночью мы видим звезды. Днем при свете солнца они незаметны. Так скажи, какой из двух сил ты хочешь служить?

Ветер едва шевелил ветки деревьев. Мне показалось, что все, кто сидел за столом, разом замолчали в ожидании моего ответа.

– Конечно, черным!

– Хорошо! Но, как умный человек, ты должен понимать, что путь ко второму завоеванию мира будет нелегким. Те, кто не влеком страстной жаждой перемен, так и будут пребывать в нерешительности и никогда не расстанутся со своими сомнениями. Весь груз ложится на нас. Мы должны решиться!

За столом снова наступило оживление. Понизив голос, чтобы никто больше не услышал меня, я обратился к Водалусу:

– Сьер, я не все вам сказал. Больше я не могу таиться, ибо вы сочтете меня недостойным доверия.

Он оказался лучшим интриганом, чем я, и, отвернувшись, сделал вид, что полностью занят едой. Только через некоторое время он произнес:

– В чем дело? Расскажи, и покончим с этим.

– Сьер, – сказал я, – у меня есть древняя реликвия – предмет, который называют Когтем Миротворца.

В ту секунду он откусывал кусок от жареной куриной ноги. Вдруг он замер и скосил глаза на меня, не поворачивая головы.

– Не желаете ли посмотреть на него, сьер? Он очень красивый. Я прячу его в голенище сапога.

– Нет, – прошептал он. – Или, вернее, не здесь… Нет, лучше совсем не надо.

– Кому тогда я должен его отдать? Водалус наконец проглотил кусок.

– Я слышал от своих друзей в Нессусе, что он исчез. Так, значит, он у тебя. Храни, пока не сможешь избавиться от него. Не пытайся продать – его сразу узнают. Спрячь где-нибудь. Брось в яму.

• Предыдущая
• 17/64
• Следующая