Заговор во Флоренции - Вульф Франциска - Страница 33

• Предыдущая
• 33/95
• Следующая

– Вовсе нет, Джулиано, я рада вам, – поспешила ответить Анна, – указывая ему на скамейку. – Пожалуйста, садитесь.

Поправив скамейку, Джулиано медленно опустился на нее. Оба молчали. Анна не знала, с чего начать, хотя и была не робкого десятка. Ситуация действительно необычная: она сидит на средневековой кровати, выброшенная на итальянский берег в 1477 году, а рядом с ней – не кто иной, как Джулиано де Медичи, брат знаменитого Лоренцо де Медичи. Сейчас она ни минуты не сомневалась, что это именно он: при ярком свете дня он выглядел точно таким, каким на многочисленных портретах изобразил его великий Боттичелли. 1477 год! С ума сойти!

В небольшой комнате было так тихо, что Анна слышала дыхание Джулиано. Он тяжело дышал, словно на его груди лежала каменная плита. Анне было не легче. Напряжение от молчания в тесном пространстве становилось невыносимым. Еще немного – и в воздухе начнет трещать. Анна считала удары собственного сердца. Надо было что-то сделать, нарушить тягостное молчание.

– Что…

– Я… – почти в один голос, как по команде, заговорили оба и рассмеялись. От напряжения не осталось и следа.

– Простите, синьорина Анна, я, кажется, прервал вас, – проговорил Джулиано, радостно улыбнувшись, и слегка поклонился.

– Я только хотела спросить, что привело вас сюда?

– Я просто хотел удостовериться, что с вами все в порядке. Еще, – продолжал Джулиано, вдруг покраснев, – я должен сообщить вам, что все в порядке. – Он бросил взгляд на Матильду, потом склонился к Анне и перешел на шепот. – Я возвратил колье на место. Кажется, мои брат и невестка ничего не заметили. Во всяком случае, сегодня в церкви во время мессы я видел колье на Клариче, и никто из них не сказал и слова. Слушая Джулиано, Анна чувствовала, что от ее былого гнева не осталось и следа. Она даже ругала себя за то, что собиралась подавать на него в суд.

– И все же ваши слова прозвучали не совсем убедительно. Разве с меня не сняты подозрения в краже? – спросила Анна.

Джулиано покраснел до ушей, опустив от стыда голову.

– Не понимаю, как я мог… – пробормотал он. – Я слишком поторопился в своих подозрениях. Мне очень стыдно, что, не желая того, оскорбил вас. Я понимаю, что мне никогда не удастся смыть с себя этот позор, и все-таки прошу вас простить меня и проявить снисхождение. Пообещайте хотя бы, что когда-нибудь простите меня.

Он посмотрел Анне в лицо. Взгляд его карих глаз был трогательным и обезоруживающим, и она не могла не простить его. Гнева как не бывало. Больших усилий стоило Анне взять себя в руки, чтобы не показать своей слабости.

– Это означает, что вы поверили мне? – спросила она.

– Да, и, чтобы доказать вам это, утром послал гонца к кузену Козимо с письмом, в котором попросил его о встрече, и как можно скорее. Только он сможет окончательно прояснить эту историю.

В дверь снова постучали. На этот раз, поклонившись, вошла Людмила.

– Простите, синьор… тут один…

– Пусти, меня здесь ждут, – раздался мужской голос, показавшийся Анне знакомым. В комнату, отодвинув служанку в сторону, вошел мужчина. Его стройную фигуру облегал длинный плащ, напоминавший крылья птицы. Его слегка вьющиеся черные волосы обрамляли худое бледное лицо с пронзительными темными глазами. Анна остолбенела. Это был он, Козимо Мечидеа. Он явился по первому зову.

– Козимо! – воскликнул Джулиано и, спрыгнув со стула, бросился к кузену. – Что…

– Что я здесь делаю? – Козимо насмешливо повел бровью, стягивая на ходу черные перчатки и сбрасывая плащ с плеч. – Кажется, вы хотели меня видеть, дорогой кузен? В письме вы написали, чтобы я срочно навестил вас. Вы удивлены, что я пришел именно сейчас? Мой визит кажется вам неуместным?

Он небрежно швырнул плащ в сторону, где стояла Людмила. Девушка едва успела подхватить его, но одна перчатка все же выскользнула из ее рук и упала на пол. Она торопливо подняла ее, не отрывая глаз от Козимо. Анна вопросительно посмотрела на Матильду. Старая служанка сидела как вкопанная, недовольно морща лоб и судорожно сжимая в руках вышивку, словно кто-то собирался отнять у нее эту драгоценность.

«Она ненавидит Козимо, – решила Анна. – А Людмила его боится. Обеих понять можно. В этом человеке было что-то жутковатое».

– Оставь свои высокопарные речи, Козимо, – заметил Джулиано, поведя плечами. – Я действительно хотел поговорить с тобой по одному делу. Надеюсь, ты объяснишь нам кое-какие детали.

– Ну что же, выкладывай, Джулиано, свет флорентийцев, звезда благородного брата, – запальчиво сказал Козимо, усевшись на край кровати. Матильда чуть не взорвалась от бешенства. – А, Матильда, кажется, я снова нарушаю приличия? Но имей в виду, мне наплевать на твое мнение, а твое присутствие здесь вообще необязательно. Пошла бы ты отсюда. И можешь жаловаться на меня кому угодно.

Матильда бросила негодующий взгляд на Джулиано.

– Господин, я…

– Ты слышала, что я сказал? – продолжал Козимо, обращаясь к Матильде. – А теперь исчезни, чтобы я тебя больше не видел.

Сначала Анне показалось, что Матильда собирается воспротивиться его приказу, но потом поняла, что все здесь не так просто. Матильда, поджав губы, собрала свое рукоделие и вышла, гордо подняв голову.

– И прихвати с собой эту дурищу, – со смехом добавил он, крикнув ей вслед.

– Козимо, как ты разговариваешь со старой женщиной… – набросился на него Джулиано, когда Матильда и Людмила вышли из комнаты.

– Оставь нравоучения, – перебил его Козимо. – Матильда долго работала в моем доме. Я знаю ее досконально, со всей ее моралью и длинными ушами! В доме нельзя было сказать ни слова. – Удобно откинувшись на спинку стула, он вытянул ноги. – Итак, братец, в чем дело? Я полагаю, не тоска по родственнику заставила тебя послать за мной гонца в такую рань?

– Ты прав, – ответил Джулиано. Анна слышала, как дрожал его голос. Что это было? Страх, как у Людмилы, или бешенство, вызванное поведением кузена? – Я должен тебе что-то сказать. Позволь представить тебе синьорину Анну Нимейер, – добавил он, указывая на Анну. – Ты ее знаешь?

Козимо бегло взглянул на Анну, как смотрят на скотину на базаре.

• Предыдущая
• 33/95
• Следующая