Дворец любви - - Страница 4

• Предыдущая
• 4/44
• Следующая

В ответ Эдельрод сделал круговое движение руками, что символизировало остановку колеса Годогмы.

– Будем надеяться. А вот… – он указал на пузырек с белым порошком, – клюс. Полезнейший, универсальнейший. Если вам нужен яд, покупайте клюс.

– У меня уже есть клюс, – охладил его восторги Джерсен. – Хоть, может, он слегка и выдохся.

– Купите этот – не пожалеете, – горячо воскликнул Эдельрод. – Он всего лишь вызывает гноящиеся язвы и гангрену. – Саркоец повернулся к продавцу:

– Товар свежий?

– Как утренняя роса!

После бурного торга Джерсен купил пузырек с клюсом. Ифигения стояла за его спиной, отвернув голову с видом сердитого неодобрения.

– А теперь, – сказал Джерсен, – вернемся в гостиницу.

Эдельрод неуверенно начал:

– Мне пришла в голову одна мысль. Если я принесу наблюдателям котелок чая, да получше, эдак за двадцать-тридцать севов, они могут разрешить посещение.

– Безусловно. Сделайте им такой подарок.

– Вы, естественно, возместите мне затраты?

– Что? Вы уже запросили сто двадцать севов!

Эдельрод досадливо взмахнул рукой.

– Вы не понимаете моих трудностей. – Он неопределенно пощелкал пальцами. – Очень хорошо. Пусть будет так. Расположение к вам толкает меня на жертвы. Где деньги?

– Здесь пятьдесят. Остаток после встречи.

– А как быть с леди? Где она подождет?

– Только не на базаре. Кочевники могут счесть ее товаром.

Эдельрод кашлянул.

– Подобное случалось. Но не беспокойтесь! Леди находится под бдительной опекой подмастерья Идделя Эдельрода. Она в такой же безопасности, как двухсоттонная статуя дохлой собаки.

Но Джерсен настоял на том, чтобы они наняли экипаж и доставили Ифигению на постоялый двор. Затем Эдельрод проводил Джерсена в караван-сарай; пройдя через анфиладу залов, они поднялись на последний этаж. Шесть наблюдателей скучились вокруг булькающего котелка. Смерив Эдельрода равнодушным взглядом, стражи сразу сосредоточили внимание на его подношении. Они перебрасывались репликами, очевидно сального свойства, потому что перемежали их жеребячьим ржанием.

Джерсен приблизился к клетке, где томился Какарсис Азм, некогда мастер, а теперь приговоренный к сотрудничеству. Азм оказался довольно высок для саркойца и довольно тучен для заключенного. У него была крупная голова с узким лбом и широкими скулами; длинные черные усы грустно свешивались по краям крупного рта. Как преступник он не носил обуви, и его ноги с традиционными татуировками колес судьбы посинели от холода.

Эдельрод презрительным тоном обратился к Азму:

– Ничтожная собака, этот благородный иномирянин желает допросить тебя.

Веди себя пристойно.

Азм поднял руку, словно разбрасывая яд. Эдельрод с поразительной прытью отскочил, а узник расхохотался. Джерсен повернулся к Эдельроду:

– Подождите в стороне. Мне нужно поговорить с мастером Азмом наедине.

Эдельрод торопливо удалился. Азм, усевшись на стул, смерил Джерсена жестким взглядом.

– Я заплатил, чтобы побеседовать с вами, – начал Джерсен. – Я, собственно, для этого прилетел сюда с Альфанора.

Никакой реакции.

– Виоль Фалюш заявил протест по вашему делу? – спросил Джерсен.

Невыразительные глаза Азма слегка оживились.

– Вас послал Виоль Фалюш?

– Нет.

Оживление пропало.

– Как странно, – вкрадчиво произнес Джерсен, – ведь это он впутал вас в преступление и должен быть, как и вы, приговорен к сотрудничеству.

– Резонно, – кивнул Азм.

– Я не совсем понимаю, в чем состоит ваше преступление. Вас осудили за продажу яда известному преступнику?

Азм фыркнул и сплюнул в угол клетки.

– Как мог я знать, что это Виоль Фалюш? Я знал его раньше под другим именем. Он изменился; его невозможно узнать.

– Тогда почему вы приговорены к сотрудничеству?

– Гильдия установила специальные цены для Виоля Фалюша. А я продал ему две драхмы[1] пациглопа и одну – вольи, сравнительно мало, но это не учитывалось. Глава Гильдии – мой давний враг, хоть ни разу не попробовал моего яда. – Он вновь сплюнул, а затем подозрительно поглядел на Джерсена.

– Почему я должен откровенничать с вами?

– Потому что я ручаюсь, что вы умрете от чего угодно, но не от сотрудничества.

Азм сардонически фыркнул:

– Мастер Петрус не упустит возможности попробовать на мне свою новинку – пиронг.

– Мастера Петруса можно умилостивить. Деньгами, если не чем-нибудь иным.

Азм пожал плечами:

– Надеяться глупо, но я ничего не потеряю, если расскажу вам, что знаю.

– Виоль Фалюш покинул планету?

– Давно.

– Где и когда состоялось ваше первое знакомство?

– Очень давно. Двадцать-тридцать лет назад… Очень давно. Он был работорговцем, самым молодым работорговцем из всех, что я знал. Почти мальчик. Прибыл на старом корабле с партией рабынь, которые безумно боялись его гнева. Можете себе представить? – Азм в удивлении покачал головой. – Ужасный юнец. Он просто дрожал от страсти. Теперь изменился.

По-прежнему одержим страстями, но научился ими владеть. Виоль Фалюш стал совсем другим человеком.

– Как его звали тогда?

Азм покачал головой:

– Уже не помню. Возможно, и не знал никогда. Он продал мне двух славных девушек за деньги и яд. Они плакали от счастья, когда покидали его корабль. Остальные тоже плакали, но оттого, что остались там. Боже, как грустно! – Азм вздохнул. – Инга и Дандина их звали. Такие болтушки. Они хорошо знали этого парня и никогда не уставали ругать его!

– Что случилось с ними? Они еще живы?

– Не знаю. – Азм вскочил, прошелся взад-вперед и снова опустился на стул. – Дела призывали меня на юг, в Согмер. Я продал девушек по дешевке – использовал их уже два года.

– Кто купил рабынь?

– Гаскойн, работорговец с Мерчисона. Это все, что я знаю.

– А откуда родом были девушки?

– С Земли.

Джерсен помедлил минуту.

– А Виоль Фалюш – как он выглядит сейчас?

– Высокий. Волосы темные. Хорошо одет. Никаких бросающихся в глаза черт. В юности его безумие было заметно, отражалось на внешности. Теперь этого не скажешь, если только не знал его, подобно мне, в молодости.

Джерсен задал еще несколько вопросов, но мастер не мог на них ответить.

Когда гость собрался уходить, саркоец, сохраняя безразличный вид, поинтересовался:

– Вы собираетесь просить за меня Петруса?

– Да.

Азм подумал немного и наконец выдавил из себя:

– Будьте осторожны. Он опасен. Если будете чересчур доверчивы, Петрус отравит вас.

– Спасибо, – сказал Джерсен. – Надеюсь помочь вам.

Он дал сигнал Эдельроду, который наблюдал за ними издали с плохо скрытым любопытством.

– Отведите меня к мастеру Петрусу.

Эдельрод повел Джерсена на первый этаж караван-сарая, через один изогнутый зал в другой и, наконец, в комнату, имевшую еще один выход, скрытый занавесом из желтого шелка. На кушетке восседал тощий человек с замысловатой татуировкой на щеках и изучал стоящие перед ним маленькие флакончики.

– Джентльмен из внешнего мира хочет поговорить с мастером, – почтительно произнес Эдельрод.

Тощий человек поднялся, подошел к Джерсену, внимательно исследовал его одежду, понюхал руки, осмотрел язык и зубы.

– Одну минуту, – бросил он и скрылся за шелковым занавесом. Наконец он возвратился и махнул Джерсену рукой:

– Сюда.

Джерсен оказался в помещении без окон, таком высоком, что потолка не было видно. Четыре шарообразные лампы, подвешенные на цепях, отбрасывали желтый маслянистый свет. На столе булькал любимый саркойцами травяной напиток. Дышалось тяжело от духоты и густых запахов воска, краски, кожи, пота, трав. Мастер Петрус, который до их прихода, видимо, спал, теперь, наклонясь с кушетки, бросал травы в котелок. Это был старик с ясными черными глазами и бледной кожей. Он приветствовал просителя быстрым кивком.

Джерсен промолвил:

– Вы уже старик.

• Предыдущая
• 4/44
• Следующая