Умирающая Земля - Вэнс Джек Холбрук - Страница 33

• Предыдущая
• 33/39
• Следующая

От первоначального состава осталась приблизительно треть. Гайял прохаживался мимо них, внимательно изучая каждую, все они почему-то смотрели на него с опасением и воинственностью. Неожиданно юноша принял решение и сделал свой выбор. Девушки каким-то образом уловили произошедшую перемену, и лица их утратили мрачное и напряженное выражение, которое так обескураживало его и приводило в замешательство. Гайял в последний раз обвел цепочку взглядом. Нет, он не ошибся в выборе. Среди собравшихся были такие красавицы, что при взгляде на них захватывало дух, несмотря на грязь, которой они зачем-то натерлись. Девушки с переливчатыми опаловыми глазами и гиацинтовыми лицами, красотки, гибкие, точно тростинки, с волосами густыми и шелковистыми.

Избранница Гайяла была худощавей остальных и обладала красотой, которую не всякий различил бы с первого взгляда. Маленькое треугольное личико, огромные задумчивые глаза и густые черные волосы, неровно выстриженные над ушами. Кожа ее была бледной до прозрачности, точно драгоценная слоновая кость, фигурка стройной и изящной, а сама она обладала завораживающей притягательностью, так что руки чесались заключить ее в объятия. Она, похоже, почувствовала, что выбор чужака пал на нее, и глаза у нее расширились.

Гайял взял ее за руку, вывел вперед и обратился к воеводе — старику, бесстрастно восседавшему в массивном кресле.

— Вот та, кого я нахожу самой красивой из ваших девушек.

На площади повисла тишина. Потом раздался хриплый звук, это кричал кастелян. Он выступил вперед, лицо у него вытянулось, плечи поникли.

— Гайял из Сферры, ты жестоко отплатил мне за хитрость. Это моя любимая дочь, Ширл, и ты только что обрек ее на погибель.

Гайял перевел изумленный взгляд с кастеляна на Ширл. Глаза у нее остекленели, взгляд был устремлен в разверзшуюся перед ней бездну.

— Но я лишь хотел быть беспристрастным. Мне и впрямь нечасто доводилось видеть такое прелестное создание, как твоя дочь Ширл, не понимаю, чем я тебя обидел, — пробормотал юноша.

— Нет, Гайял, — покачал головой кастелян, — ты судил справедливо, я и сам сделал бы такой же выбор.

— Ох, — озадаченно сказал Гайял, — открой же мне третью задачу, чтобы я покончил с ней и мог продолжить мой путь.

— В трех лигах отсюда к северу находятся развалины, которые, как гласят наши предания, остались от древнего Музея человечества.

— А-а, — протянул Гайял. — Продолжай, я слушаю.

— Третья задача состоит в том, чтобы отвести мою дочь Ширл в Музей человечества. У ворот ты ударишь в медный гонг и ответишь тому, кто отзовется на призыв: «Мы — посланцы Сапонса».

Гайял вздрогнул, нахмурился.

— Таково третье задание.

Гайял взглянул налево, направо, вперед, назад. Он стоял в центре площади, окруженный отважными жителями Сапонса.

— Когда надлежит исполнить это задание? — спросил он сдержанно.

— Сейчас Ширл уйдет, чтобы облачиться в желтое, — сказал кастелян горьким, точно дубровник, голосом. — Через час вернется, и вы отправитесь в Музей человечества.

— А потом?

— А что будет потом, никому неведомо. Вас ждет судьба тринадцати тысяч, проделавших этот путь до вас.

Через площадь, по тенистым переулкам Сапонса шел Гайял, возмущенный, но безмолвный. Ритуал наводил на мысль о казни или жертвоприношении. Ноги у юноши подогнулись. Кастелян железной рукой сжал его локоть.

— Вперед!

Казнь или жертвоприношение… Лица столпившихся вдоль улицы сапонидов раскраснелись от нездорового любопытства, тайного возбуждения. Злорадные глаза обшаривали с ног до головы в надежде заметить страх, рты были разинуты, кривились в полуулыбках. Люди выражали радость, что не они направляются по тенистым улицам Сапонса в Музей человечества.

Возвышенность, покрытая высокими деревьями и темными резными домами, осталась у них за спиной. Здесь их уже поджидали восемьдесят женщин в белых хламидах. С церемониальными ведрами, сплетенными из соломы, на головах, они выстроились вокруг высокого шатра из желтого шелка. Кастелян остановил Гайяла и сделал знак распорядительнице ритуала. Та откинула полог, прикрывавший вход в шатер, выпуская Ширл с расширенными и потемневшими от страха глазами.

Девушка облачилась в стоящее колом платье из желтой парчи. Спереди странная одежда доходила ей до самого подбородка, оставляя руки обнаженными, а сзади жестким треугольным капюшоном стояла над головой. У нее был испуганный вид — ни дать ни взять угодивший в ловушку маленький зверек. Несчастная взглянула на Гайяла, потом на отца, как будто никогда прежде их не видела. Распорядительница ритуала ласково обняла ее за талию и подтолкнула легонько вперед. Ширл, сделав шаг, другой, остановилась в нерешительности. Кастелян вывел вперед Гайяла и поставил его рядом с девушкой, к ним подбежали двое детей, мальчик и девочка, с чашами в руках. Девушка послушно приняла подношение. Гайял взял свою и подозрительно оглядел мутное варево. Потом вскинул глаза на кастеляна.

— Что это за зелье?

— Пей, — приказал кастелян. — С этим напитком путь покажется короче, ужас покинет тебя и поступь станет более уверенной.

— Нет, — отрезал Гайял. — Я не стану его пить. Я должен быть в полном сознании, когда предстану перед Хранителем. Ради этой чести я проделал долгий путь и не намерен свести на нет все усилия нетвердой походкой и затуманенным рассудком.

С этими словами он вернул напиток мальчику. Ширл непонимающим взглядом уставилась на чашу, которую держала в руках.

— Я советую и тебе тоже отказаться от снадобья, — сказал Гайял, — так мы подойдем к Музею человечества, не роняя достоинства.

Девушка нерешительно вернула кубок. Чело кастеляна нахмурилось, но возражать он не стал. Старик в черном вынес атласную подушку, на которой покоился хлыст со стальной рукоятью, украшенной гравировкой. Кастелян взял его и, приблизившись, легонько вытянул им Ширл с Гайялом по плечам.

— А теперь ступайте отсюда прочь и не возвращайтесь в Сапонс, откуда вы изгнаны навеки. Теперь вы — бесприютные скитальцы. Ищите прибежища в Музее человечества. Никогда не оглядывайтесь назад, оставьте все мысли о прошлом и будущем здесь. Отныне и на веки веков вы освобождаетесь от всех долгов, обязательств, уз дружбы и родства вкупе со всеми притязаниями на дружбу, любовь, товарищество и братство сапонидов из Сапонса. Ступайте, говорю я вам, ступайте, повелеваю я. Прочь, прочь, прочь!

Ширл впилась зубами в нижнюю губу, по щекам ее покатились слезы, однако она не проронила ни звука. Повесив голову, девушка зашагала по заросшей лишайниками тундре, Гайял в несколько быстрых шагов нагнал ее. Оглядываться им запретили. Еще некоторое время доносились перешептывания и взволнованный гул, потом они остались на равнине в одиночестве. До самого горизонта простирался бескрайний север, тундра расстилалась спереди и сзади — безотрадный, пасмурный и лишенный жизни пейзаж. Единственное светлое пятно — развалины, оставшиеся от древнего Музея человечества, — белело в лиге впереди, и двое молча брели по еле приметной тропке.

— Есть очень многое, что мне хотелось бы понять, — нерешительным тоном произнес Гайял.

— Говори. — Голос девушки прозвучал негромко, но спокойно.

— Отчего нас заставили уйти?

— Потому что так заведено испокон веков. Разве это не достаточная причина?

— Возможно, ее достаточно для вас, — заметил Гайял, — но мне сие не кажется убедительным. Я должен рассказать тебе о пустоте в моей душе, которая жаждет знаний, как распутник — плотских утех. Поэтому молю тебя, прояви снисходительность, если мое любопытство покажется чересчур назойливым.

Она вскинула на него изумленные глаза.

— У вас на юге все так же сильно жаждут познания, как и ты?

— Ни в коей мере, — отвечал Гайял. — Повсюду можно видеть людей с нормальным рассудком. Обитатели наших краев проворно исполняют действия, которые кормили их день, неделю, год назад. Я прекрасно знаю, что не такой, как все. «К чему постигать премудрость? — говорили мне. — К чему поиски и метания? Земля остывает, человечество доживает последние мгновения, к чему отказываться от веселья, музыки и бражничества ради абстрактных и непонятных знаний?»

• Предыдущая
• 33/39
• Следующая