Анатомический жених - Беляев Александр Романович - Страница 3

• Предыдущая
• 3/3

– Свинцовые штаны, свинцовый капюшон? Едва ли такой костюм был бы для вас удобен. Да и зачем? Не горюйте же, мистер Сиддонс. Я вас устрою в институте, это дело решённое. Мы оградим вас от праздного любопытства. Там вы будете и жить. Приходите ко мне завтра утром.

Вернувшись к себе, Джон застал возле двери толстенького коротенького человека, солидного и вместе с тем юркого.

– Мистер Сиддонс?

– К вашим услугам.

– Вы не знаете меня, я никогда не видел вас, но нельзя ошибиться в том, что вы мистер Сиддонс. Я к вам по делу, если позволите…

– Пожалуйста. – Джон открыл дверь комнаты и впустил посетителя.

– Моя фамилия Наайт. Джером Наайт. Разрешите с вами познакомиться поближе. – И Наайт начал бесцеремонно разглядывать Джона, обходя со всех сторон и приговаривая: – Эффектно! Сенсационно! Оригинальнее, чем я ожидал. Это, наверно, сердце? Ишь, как ёкает! Я не знал, что оно такое большое. И совсем не похоже на те сердца, которые изображают с пронзённой стрелой или на картах червонной масти. А это что? Печёнка или селезёнка? А где же почки? – Он так увлёкся, что стал вертеть Джона. – Доктора говорят, что у меня почки не в порядке. Интересно посмотреть, как они выглядят. А почему у вас мозги такие сморщенные? У телячьих мозгов…

– Что вам угодно? – спросил Джон, теряя терпение.

Мистер Наайт предложил Джону сигару, закурил сам и объяснил цель своего визита.

О мистере Сиддонсе уже говорит весь город, пишут газеты. Тысячи людей жаждут видеть феноменального прозрачного человека. И мистер Наайт, по своей доброте, решил взять на себя труд удовлетворить это желание публики, если на то будет согласие мистера Сиддонса. Расходы по организации публичных сеансов велики, и поэтому Наайт не может предложить мистеру Сиддонсу крупную сумму за выступления, но надеется, что о размере вознаграждения они сговорятся.

Джон отказался наотрез. Этого ещё не хватало! Его будут выставлять напоказ, как крокодила или сиамских близнецов!

Наайт полагал, что Сиддонс просто хочет набить цену, и стал быстро прибавлять. Джон не соглашался. Наайт всё прибавлял, и Джон начал колебаться. Он вспомнил о Мери. Аббингтон подал надежду, что прозрачность тела сможет исчезнуть. Он перестанет быть живым анатомическим объектом и сможет жениться на Мери. Неплохо заработать на первое обзаведение. Днём – в институте, вечером – у Наайта. Спать ему не надо, усталости он никогда не чувствует. Почему бы и не согласиться?

Теперь уже Джон умышленно набивал цену и, когда убедился, что больше из Наайта не выжать, дал своё согласие.

Для Джона началась новая жизнь. Он был почти доволен ею. Хорошо зарабатывал без всякого труда, физически чувствовал себя отлично. Ему даже начала нравиться роль феномена, возбуждающего сенсацию. Одно беспокоило Джона – его отношения с Мери. Под всякими предлогами он откладывал свидание с нею, писал ей письма, говорил по телефону. Мери отвечала. В её письмах звучали упрёки и жалобы. Почему он избегает её? Не разлюбил ли? Из газет она уже знает, что с ним произошло. Но её любовь неизменна, и он напрасно скрывается, если дело только в этом. «Гора не идёт к Магомету, а Магомет придёт к горе», – закончила она своё последнее письмо.

Джон содрогался, представляя себе встречу с невестой. И эта роковая встреча произошла скорее, чем он ожидал.

Когда вечером «Стеклянный человек» – мировое чудо – мистер Сиддонс выступил перед публикой при погашенных огнях, испуская фосфорический свет и просвечивая всеми внутренними органами, в зале послышался истерический женский крик. На сеансах это случалось нередко. Но Джон вздрогнул: голос показался ему знакомым.

– Женщина в обмороке! Зажгите свет! – прозвучал чей-то голос.

Вспыхнули лампы. Джон заглянул в зрительный зал и вскрикнул. Это была она, его Мери! Джон приказал перенести девушку в свою уборную и вместе с врачом начал приводить её в чувство.

Мери открыла глаза, посмотрела с ужасом на Джона и закричала:

– Уйди! Уйди! Это ужасно! Я не могу тебя видеть!

– Мери, дорогая, успокойся! Неужели я так страшен? Ведь у каждого человека есть скелет, и сердце, и селезёнка, – вспомнил он слова Аббингтона. – Только у других не видно, а у меня видно. Ты же сама писала, что твоя любовь так велика…

– Да, но я не ожидала… я не могла вообразить… Нет, нет! Не прикасайся ко мне! Я не могу, не хочу быть твоею женой. Оставь! Ай! – И она вдруг вырвалась из рук Джона и убежала. Сиддонс погнался за нею, но споткнулся. Мистер Наайт схватил его за руку и крикнул в ухо:

– Опомнитесь! Публика волнуется, требует деньги назад. Извольте продолжать сеанс!

И он вывел Джона на сцену. Свет был вновь погашен.

Тело Джона засветилось – и вдруг померкло.

Послышались негодующие крики публики. А Джон стоял растерянный среди тёмной сцены, ещё не понимая, что с ним случилось. Недолговечный искусственный радиоэлемент распался. Джон вдруг почувствовал необычайную усталость и сонливость. Его пришлось отвести в уборную, где он повалился на кушетку и захрапел.

Проснулся он уже в своей комнате. Посмотрел на руки. Кости не просвечивали. Взглянул в зеркало. Ни рёбер, ни сердца не было видно. Его тело имело обычный вид.

Побежал в коридор, где был телефон, вызвал Мери. Задыхаясь от волнения, сообщил ей о происшедшей перемене.

– Нет, нет и нет! – послышался в телефоне голос Мери. – Я не в силах забыть вида вашего сердца!

– Тогда поищите себе жениха совсем без сердца! – раздражённо крикнул Джон и повесил трубку.

• Предыдущая
• 3/3