Клетка для мятежника - Якоби Кейт - Страница 94

• Предыдущая
• 94/123
• Следующая

— Сожалеете о чем?

— Вы уверены, что нам сюда? — согнувшись в три погибели, прошептал Эндрю в полной странных шорохов темноте чердака. Если уж ему невозможно выпрямиться, то каково же приходится Роберту... Однако тот прижал палец к губам и показал вниз.

Эндрю всегда полагал, что жизнь человека, объявленного вне закона, довольно приятна: можно никому не подчиняться, пользоваться свободой, которой он часто завидовал, наслаждаться волнующими тайными приключениями. Истина оказалась так далека от этого, что впору было смеяться.

Роберт замирал на каждом повороте, высматривая колдовским взглядом опасность, даже нюхал воздух, — все это ради того, чтобы Эндрю ничем не рисковал. Конечно, возможно, ему не следовало настаивать на своем участии, но, с другой стороны, Роберт не возражал, так что, может быть, он все-таки поступил правильно...

Только вот его ноги с этим сейчас согласны не были.

Густая пыль защекотала в носу, и Эндрю неожиданно чуть не чихнул, но большая рука в перчатке тут же легла ему на лицо, заглушив любой возможный звук.

Эндрю замер на месте, не смея шевельнуться. Когда Роберт наконец убрал руку, Эндрю быстро вдохнул воздух, чтобы убедиться: опасность чихнуть — это могло стоить им жизни — больше ему не угрожает. В ответ на вопросительный взгляд Роберта Эндрю кивнул, и они двинулись дальше, протискиваясь между каменных стен, пока не выбрались на свободное пространство, скупо освещенное лучами, падавшими сквозь слуховые окна на оштукатуренный пол.

Чердак имел почти овальную форму. Мощные дубовые балки тянулись от одной стены к другой, другие, более тонкие, поддерживали черепичную крышу. Вниз уходил округлый свод потолка какой-то часовни или зала. Эндрю переставлял ноги со всей осторожностью, передвигаясь только по узким пересекавшим чердак мосткам, оставленным строителями.

Эндрю и понятия не имел, что здания внутри, где это никому не видно, имеют такую сложную структуру. Ему не терпелось задать Роберту сотни вопросов.

Решительный взмах руки Роберта заставил Эндрю оторвать взгляд от уходящего вниз купола и поспешить следом за своим спутником. Роберт провел его в дальний конец чердака, где в толще стены вниз уходила узенькая лесенка, по которой можно было протиснуться только боком. Лестница кончилась дверцей такой маленькой, что Роберту пришлось присесть на корточки, чтобы в нее пролезть. Когда Эндрю, тяжело дыша, присоединился к нему, оказалось, что они уже не на чердаке, а на потайном балконе, который, вероятно, использовался для каких-то работ под куполом. Помещение, в котором они находились, было огромным и роскошным.

Где же они оказались?

Эндрю хватило сообразительности не пытаться выглянуть через балюстраду, да у него и желания такого не возникло: он был слишком увлечен тем, что видел перед собой. Стены, потолок — любая поверхность — все было покрыто росписью. Глубокий синий фон, потрясающе красивые золотые звезды, сияющие красные, голубые, желтые, зеленые цвета... Эндрю был слишком близко, чтобы охватить взглядом фигуры целиком, поэтому они казались ему странными, непропорциональными — ведь они были предназначены для того, чтобы любоваться ими снизу, — но все равно все это производило на мальчика потрясающее впечатление.

Впрочем, Эндрю было о чем поразмыслить и помимо искусства художников. Как случилось, что он столько лет провел при дворе и не догадался, что Кенрик... Что он собой представляет? Такое же зло, как Нэш? Неужели возможно, чтобы Эндрю так ошибался в отношении собственного кузена?

Раздавшийся откуда-то громкий голос положил конец его размышлениям и напомнил о том, какой опасности они с Робертом подвергаются. Роберт сжал плечо Эндрю, жестом показав, что тот должен оставаться на месте, а сам продвинулся вдоль балкона и осторожно заглянул вниз.

Эндрю сосредоточился на доносящихся до него словах, пытаясь уловить смысл.

Этот голос... Говорил Осберт! О боги, значит, они проникли в знаменитую резиденцию Гильдии!

При других обстоятельствах Эндрю присвистнул бы от изумления.

— ... Нет, я не могу так рисковать, — говорил Осберт. — Если придется придумывать оправдание его отсутствию, ничего не поделаешь, но предпринимать что-то без абсолютной необходимости я не намерен. Они знают, где его найти, если что-нибудь случится.

— Да, господин, — ответил другой, более молодой голос, почтительный, но не подобострастный.

— Я хочу, чтобы ты оставался с ним, Лайл, и если я отдам приказание, ты должен исполнить его, не раздумывая. Ты понял, Лайл?

— Да, милорд проктор. — В молодом голосе прозвучало еле заметное сожаление, в точности такое же, как и в голосе Осберта. Эндрю совершенно не догадывался, о чем они говорят, но звучали эти слова зловеще.

— Ты уверен в том, что правильно рассчитал время?

— Абсолютно уверен.

— А как насчет?..

— Я подробно расспросил своих людей. У церкви появлялись двое, но больше мне ничего узнать не удалось.

— Хорошо. Отправляйся.

— Желаю удачи, господин.

Раздались шаги, звякнула старинная щеколда на двери, створки со скрипом открылись и закрылись. Наступила тишина. Или нет?

Эндрю прислушивался изо всех сил, но ему трудно было что-нибудь расслышать из-за громкого стука собственного сердца и так некстати раздавшегося боя колоколов базилики, сзывавших на мессу. Какая сейчас может начаться служба? Эндрю утратил всякое представление о времени, о том, стемнело ли уже на улице. Горевшие внизу лампы озаряли великолепную роспись потолка, которая сейчас ограничивала для Эндрю весь мир.

Он медленно повернул голову, и глаза его широко раскрылись: Роберт выпрямился, перекинул через балюстраду сначала одну, потом другую ногу, лег на живот и бесшумно спрыгнул вниз.

Осберт ждал. У него уже не осталось ни терпения, ни самоуважения и совсем мало надежды. Однако, несмотря на растущее отчаяние, какая-то упрямая часть рассудка все еще твердила, что ничего не может случиться, что ему не придется отбросить собственные вполне разумные решения и положиться на человека, на которого по самой его природе полагаться нельзя.

Безумные поступки часто совершают люди, находящиеся в здравом уме и твердой памяти.

Когда дверь за Лайлом закрылась, Осберт зажмурился и начал шептать бесполезные молитвы, прося богов даровать ему терпение. Если этот человек не явится этой ночью, может быть, он явится завтра. Только если таких ночей окажется много, время Осберта истечет...

Он молча ждал.

Еле слышный звук нарушил тишину, и Осберт повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как в противоположном конце зала появилась фигура в черном. Человек выпрямился, и Осберт испытал глубокое и мрачное облегчение.

Роберт ничуть не переменился, не постарел ни надень. Его волосы стали, может быть, немного длиннее, но глаза, небрежно оглядевшие Осберта и внимательно обшарившие зал, плотно сжатые, но не таившие угрозы губы, решительно поднятый подбородок — все это осталось прежним.

Изменились обстоятельства. При прошлой встрече они находились на противоположных сторонах поля битвы. Сегодня же стали... союзниками?

Роберт спокойно подошел к Осберту, словно явился сюда полюбоваться росписью, и только.

— Теперь я понимаю, почему это здание так знаменито. Работа великолепная.

— Вы не видели росписей раньше? Удивительно. — Соблазн ограничиться разговором о мелочах был огромен. С другой стороны, Осберта терзало любопытство. Ему хотелось знать, что делает этот мятежник, что планирует, а главное, когда, когда все случится.

О боги, как ему необходима уверенность, что непременно случится!

— Не знаю, почему вас это удивляет, — или вы забыли, как ненавидел меня Вогн? — Роберт улыбнулся, как будто не придавая значения предмету разговора. — И я не из тех, кто рвется поглазеть на то, что другие считают святыней.

— И все же сейчас вы здесь.

• Предыдущая
• 94/123
• Следующая