От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века - Яковлев Александр Николаевич - Страница 70

• Предыдущая
• 70/105
• Следующая

Но вернемся к Л. Бенсону. «Холодная война», замечает он, усилив интерес к идеологии, в то же время создала и трудности на пути ее объективного исследования. Сейчас требуют действий от «дипломатов и солдат, а остальные члены общества участвуют в их борьбе, лишь убежденно доказывая свою лояльность». Военные и дипломатические вопросы выдвигаются на первый план, тогда как перспективы развития культуры и идеологии весьма туманны. Такое отношение к идеологии Бенсон считает вредным. В условиях кошмаров «холодной войны», пишет он, «культура, идеология настолько тесно переплетаются со всеми другими областями человеческой деятельности, что при анализе их нельзя оставаться на сугубо нейтральных позициях»[434].

Он проводит мысль, что любые идеологии, особенно те, которые оказывают серьезное влияние на жизнь общества, имеют сходные основы и сходные конечные цели. Отсюда и возникает возможность симбиоза идеологий. Некоторые виды идеологии «жизненно важны для общества. Они способны вызывать социальные сдвиги и обеспечивать дисциплинированность всех членов общества, руководителей и рядовых… Хотя они и действуют под различными названиями и часто независимы друг от друга, наиболее значительные из нынешних идеологий содержат одинаковые положения, касающиеся природы современных социальных изменений и методов их использования»[435].

Что же Бенсон предлагает внести в «общую идеологическую копилку», что, по мысли автора, представляет всеобщую ценность в американской идеологии? Он отвечает так: существование двух противоречивых эмоций — силы и достоинства, которые уживаются друг с другом во имя «национального единства». Именно эти черты американской идеологии, пишет он, и должны быть «правильно вплетены в общее развитие человеческой культуры».

Что же дальше? С тех пор как взаимозависимость наций стала более очевидной, а американское понимание «природы социальных изменений более космополитичным», утверждает автор, любой анализ данного общества немыслим без анализа состояния всей человеческой культуры, которая претерпевает быстрые и глубокие изменения, и не только в сфере материальных условий жизни, но и в идеологии. Главное здесь то, что американцы, считая собственную страну наиболее развитой и могущественной, рассматривают свои решения в области политики и экономики как «превосходящие все другие альтернативные решения»[436]. Эту концепцию автор предлагает принять в качестве основы правильного понимания «национальной цели».

Итак, автор начал свои рассуждения со скромного пожелания, чтобы отдельные черты американской идеологии были «вплетены» в развитие общечеловеческой культуры. Но поскольку эти «черты» слишком туманны, автор переходит на более определенный политический язык, требуя рассматривать американские решения как превосходящие все остальные, ибо они основаны на силе и могуществе.

Бенсон выступает против «холодной войны». Причины ее «кошмаров» он видит в конфликте культур, но отнюдь не в социально-экономических и политических интересах и противоречиях. «Войну культур» автор считает неотъемлемой чертой отношений между нациями. Движущими силами «войны культур» выступают, по мнению Бенсона, этноцентризм и неравномерность культурного развития. Суть этноцентризма в том, что одни народы стремятся судить о других по собственным меркам жизни. Этноцентризм служит источником споров уже потому, что в условиях «холодной войны» разделяет нации только на «свои» и «враждебные».

«Война культур», по Бенсону, подчинена неким «скрытым силам», направленным на сохранение «культурных непрерывностей», а затем продвижение их в мир. Среди таких «непрерывностей» наиболее важны; политическое влияние, с которым связаны понятия государственного суверенитета, военной и экономической мощи; экономическая стабильность и экспансия, укрепление позиций американских фирм в борьбе за рынки, источники сырья и торговые преимущества; национальный престиж (самосознание), который обретает форму «соревнования в популярности». Сюда же относятся зарубежные поездки руководителей страны, международные спортивные соревнования, успехи на международных ярмарках, признание национальных героев своей страны за рубежом, успехи в науке и технике, различные культурные и другие достижения.

Основная «культурная непрерывность» — это политическое влияние на основе «дифференцированных компромиссов». Они могут рассматриваться и как «идеологическое сдерживание», при котором «бывает полезно сотрудничать с представителями неприемлемой идеологии, а также в качестве возможности завоевания плацдарма (идеологического и политического) для борьбы против СССР»[437]. Позднее об этом писалось очень много. В одном из докладов «Трехсторонней комиссии» подчеркивалось, что Запад должен стремиться оказывать влияние на естественные процессы изменений в коммунистическом мире, подталкивать к изменениям в направлении западных ценностей[438], к движению к некой «третьей системе», но на условиях американизма.

Пресловутая концепция «наведения мостов», в соответствии с которой политики империализма пытаются разрыхлить и разрушить социалистическое содружество, в формулировке Бенсона выступает как политика дифференцированных компромиссов.

В конечном счете словесная демонстрация Бенсона против «риторики» и «кошмаров» «холодной войны» обернулась призывом к захвату «плацдармов» в конфликте с Советским Союзом. Весьма своеобразная эскалация «национальной цели» — от продвижения «идеологических тонкостей» до утверждения американской «свободы» во всем мире через промежуточную стадию — создание «политико-идеологических плацдармов» против СССР.

Особое место в мировом конфликте, в «войне культур» автор отводит идеологии, призванной играть одну из «решающих ролей» в развитии цивилизации. Почему?

Идеология — средство укрепления социального строя. Как бы ни были развиты «методы управления массами», безопасность государства не будет обеспечена, пишет автор, если в основе его действий не лежат выгодные идеологические концепции. Что касается внешней политики и укрепления данного режима на международной арене, то здесь идеология играет роль «щита, прикрывающего отнюдь не идеологические мероприятия и маневры». «Война культур» является, как никогда, идеологической, рассуждает Бенсон, причем она обостряется во всех сферах. Растущая грамотность «когда-то инертных низших классов» позволяет им все шире входить в область идеологии. Либо «в том плане, который импонирует всем классам (то есть в идеологию, провозглашающую неограниченные возможности свободного предпринимательства и социальной гибкости). Либо в плане поддержки призывов к ликвидации устаревшего статус-кво»[439]. Обратим внимание на то, что здесь Бенсон (как бы между прочим) в качестве аксиомы подсовывает мысль, что капиталистическая идеология («свободное предпринимательство», «социальная гибкость») импонирует всем классам.

Далее автор отмечает, что страны охотно «продают свою идеологию» другим нациям, особенно новым, нарождающимся. Характер ее во многом определяет «покупателя» и «способ продажи». В результате идеология становится «миссионерским товаром», средством продвижения «национальной мощи в новые районы».

Не исключено, полагает автор, «сближение социальных форм жизни обоих главных блоков».

Может показаться, что Бенсон готов ради этого «сближения» пожертвовать какими-то американскими «ценностями», от чего-то отказаться. Но получается, что все это касается других стран, но не США. Когда речь, заходит о Соединенных Штатах, то главным фактором, определяющим силу идеологии, выступает могущество государства. Иначе говоря, чем мощнее кулак, тем «логичнее» аргументация. Не «имманентные пружины» развития, а мощь государства — вот решающее условие влияния на мировую культуру, равно как и на мировую политику.

• Предыдущая
• 70/105
• Следующая