ЦРУ против СССР - Яковлев Николай Николаевич - Страница 89

• Предыдущая
• 89/117
• Следующая

Нетрудно теперь понять цену как «разоблачений» комиссии Ф. Черча и ее рекомендаций, так и установить первоисточник шумихи, поднятой в Соединенных Штатах вокруг пятнадцатимесячных трудов почтенных сенаторов. Для обозрения было выставлено то, что сочли возможным и нужным показать руководители ЦРУ и Ко, – надводная часть айсберга тайной полиции.

Если комиссия Ф. Черча пошла на компромисс и, по существу, оказалась на поводу у тех, кого расследовала, тем самым подтвердив живучесть великой американской традиции поклонения идолу тайной полиции, то несколько по-иному сложились дела у консервативного конгрессмена О. Пайка. Его комиссия оказалась на редкость упрямой, горевшей наивной верой в бесспорное главенство законодательной власти над исполнительной. Это наложило отпечаток на ее методы расследования и привело к неизбежному результату: комиссию честили на все корки и даже демагогически окрестили маккартистской. Доклад комиссии был представлен 19 января 1976 года. Через 10 дней палата представителей, проголосовав, постановила оставить его в тайне. Причины решения законодателей прояснились, когда корреспондент «Коламбия бродкастинг корпорейшн» раздобыл экземпляр доклада, а газета «Вилледж войс» 16 и 23 февраля 1976 года опубликовала несколько извлечений из него.

Доклад начинался с красочного описания одиссеи комиссии в бурном море американских спецслужб. Уже его первая фраза многозначительна: «Если недавний опыт комиссии принять за критерий, то органы разведки, подлежащие контролю законодателей конгресса, ныне находятся вне их сферы компетенции». Утверждение это затем документировалось перечислением препятствий, которые чинили комиссии различные правительственные органы, что заняло 81 страницу [296].

Между тем комиссия отнюдь не преступила границ, характерных для любого буржуазного парламента, она просто попыталась выяснить, сколько и на что расходуют доллары американские спецслужбы. Этому и посвящен основной раздел доклада, который открывала цитата из американской конституции: «Казначейство отпускает средства только в соответствии с законными ассигнованиями, а систематические отчеты о доходах и расходах государственных средств будут публиковаться». Статью, естественно, знает каждый успевающий американский школьник, и ее положения входят в золотой фонд идеологов американской «демократии».

Поэтому, повествуется далее в докладе, «расходование средств было главным вопросом слушаний. Избрание этого в качестве отправной точки основывалось на конституционной ответственности и воплощало честную технику расследования, – проследив путь долларов, комиссия выяснит, на что они тратились, и, следовательно, установит приоритеты наших секретных служб» [297]. Американские конгрессмены, если и обучены чему-нибудь, то в первую очередь умению считать деньги, и безмерно гордятся этой первой из доблестей буржуа. С величайшим удивлением, граничившим с ужасом, они обнаружили, что оказались в мире странной и даже немыслимой бухгалтерии – по приблизительной их оценке и призванных на помощь экспертов, расходы на внутренний сыск превышали официальные ассигнования по крайней мере в пять раз. Прикидка общих расходов на глазок, ибо в конкретных данных комиссии на каждом шагу отказывали, выявила поражающую воображение любознательных цифру – не менее 10 миллиардов долларов. Официальные же ассигнования на ЦРУ и К° составляют примерно 3 миллиарда долларов. Действительно, есть от чего прийти в ужас.

Едва ли большим утешением было то, что, по оценке комиссии Пайка, действительные расходы на разведывательную деятельность за рубежом превышали всего в три-четыре раза официальные ассигнования, то есть завышение несколько меньше по сравнению с внутренним сыском. Но почему такая секретность?

В ответ на настойчивые требования комиссии объяснить причины такого несоответствия последовали невразумительные речи. В отчаянии комиссия Пайка заключила в своем докладе: «Ныне налогоплательщики и большинство конгрессменов не знают и не могут выяснить, сколько они тратят на шпионаж. Это прямо противоречит конституции, требующей периодических и публичных отчетов о всех расходах федерального правительства. Ратующие за секретность молчат о конституции. Они не упоминают о налогоплательщиках. Вместо этого они разглагольствуют о том, что русские могли бы получить некое представление о конкретных операциях, даже если бы все, что узнали они, ограничивалось бы общей суммой в несколько миллиардов долларов, покрывающей работу десятков организаций. Как русские в этих условиях могут что-либо выяснить, непонятно. Комиссия спрашивала, но так и не получила ответа» [298].

По давним американским традициям, у светил тайной полиции, почтивших своим присутствием заседания комиссии, допытывались, насколько эффективно расходовались выявленные астрономические суммы. Светила отмалчивались или уклонялись от оценок, без устали ссылаясь на секретность. Но даже из очень ограниченной документации, выданной комиссии, представала картина хорошо поставленного расточительства. Перед тем как перейти к делам внутренним, Пайк и его коллеги взяли «разбег», обратившись к делам ЦРУ на внешних «фронтах». Даже вскрывшаяся очень отрывочная картина, ничтожная часть всего, оставила тягостное впечатление. Публицист Д. Уайз комментировал: «Так какие же секреты так усиленно охраняет правительство? Что касается доклада комиссии Пайка, то в число этих секретов входили: Генри Киссинджер получил в дар три ковра, а его супруга ожерелье… ЦРУ поставляло женщин, изготовляло порнографические фильмы, а органы разведки имели бюджет на много миллиардов выше, чем говорилось конгрессу» [299].

Этого оказалось достаточным для г-на Киссинджера чтобы ополчиться на комиссию, которая уже по этой причине не смогла расширить свои разыскания. Проще говоря, государственный секретарь повелел сотрудникам своего ведомства не давать никаких показаний комиссии, а ей самой в гневном послании напомнил: «Бывали другие времена и другие комиссии, когда взгляды работников внешнеполитического ведомства публично разбирались и осуждались. И это может случиться вновь». Без промедления в печать не без умысла просочилось, что имел в виду Киссинджер, – это маккартизм. Поведение не очень корректное для государственного деятеля, который одновременно официально уведомил комиссию: «В отношении обвинений в маккартизме я хочу указать, что я-то не обвиняю комитет в действиях методами Маккарти…» [300].

Поведение высших должностных лиц республики подкрепила уверенность ЦРУ и ФБР в счастливом для них исходе дела. Некий М. Кайзер, на предприятии которого производится подслушивающая аппаратура, отважился клятвенно заверить комиссию, что он продавал хитрые устройства ФБР через посредничающую фирму в интересах сохранения тайны. Единственная функция фирмы-посредницы – взвинчивание цены аппаратуры на 30 процентов. Стоило Кайзеру дать эти показания, как его вызвали в ФБР, подвергли шестичасовому допросу с пристрастием – с криком, угрозой оружием – и заставили подписать опровержение. Кайзер, однако, оказался твердым орешком. Он снова бросился в комиссию, где публично отказался от опровержения и рассказал о методах ФБР. Он, несомненно, глубоко переживал за репутацию своей фирмы и свои попранные права человека.

Как же расследовать в таких условиях! Суммируя пространные претензии комиссии Пайка к властям, газета «Вилледж войс» в комментариях к извлечениям из ее доклада сообщила: «Заключив, что американский налогоплательщик не получает должного эффекта за свои деньги в области внешней разведки, комиссия Пайка обратилась к внутреннему сыску и пришла к аналогичному заключению.

В докладе комиссии Пайка указывается, что ФБР следило за Вашингтонским институтом политических исследований, отличающимся левизной, пять лет и не обнаружила за ним никаких преступных деяний. В уставе ФБР, однако указано, что, если не обнаружено преступных нарушений закона, слежка прекращается через 90 дней. Слежка ФБР за Социалистической рабочей партией продолжалась 34 года. Когда-то, в 1941 году, ФБР привлекло несколько членов партии к суду по закону Смита, но статьи закона, по которым оформляли эти дела, впоследствии были признаны неконституционными. С 1941 года ФБР вообще не выдвигало никаких обвинений против Социалистической рабочей партии.

• Предыдущая
• 89/117
• Следующая