Выбери любимый жанр

Блефовать, так с музыкой - Яковлева Елена Викторовна - Страница 12


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

12

Ладно, как бы там ни было, однажды наши с Парамоновым дорожки пересеклись. Видно, провидению было угодно, чтобы моим первым мужчиной стал долговязый и нудный геофизик, и тут уже ничего нельзя ни изменить, ни переписать заново, как бы мне ни хотелось. И с этим я почти смирилась, чего не скажешь о неожиданном возвращении Парамонова и столь же неожиданном и загадочном исчезновении. Зачем, спрашивается, он явился, чего ему не сиделось в сытой Америке? Можно подумать, он явился только для того, чтобы наделать мне кучу мелких и крупных пакостей. Если так, то это ему удалось на славу.

Взять хотя бы осаждающих меня со вчерашнего дня визитеров. Выходит, гражданин с рыбьей фамилией не обманул, когда обещал мне беспокойную жизнь. Вынуждена признать: пока что все идет по его сценарию, и моя квартира превращается в Мекку, в которую стремятся все кому не лень и галдят:

«Парамонов, Парамонов!» Того и гляди, сам Клинтон ко мне пожалует.

Вот уж не думала, что этот оболтус Парамонов станет такой важной птицей. Ведь в нем не было ничего особенного, кроме повернутости на физике. Ну и что из того? В этой стране хватает нищих кандидатов околовсяческих наук, и Парамонов наверняка пополнил бы их ряды, если бы не удрал в Америку. Но тогда, десять лет назад, я ни о чем таком не думала, я просто его любила и хотела быть с ним рядом каждую минуту и каждую секунду, слышать его голос и засыпать, уткнувшись в его довольно костлявое плечо. Вот и все. Кто знает, может, я и теперь довольствовалась бы этим и Парамонов был бы единственным мужчиной в моей жизни. Я бы жарила для него картошку и квасила капусту, я бы стирала его рубашки и штопала носки, и сердце мое отбивало бы счастливую чечетку, как прежде… Да о чем это я, чур меня, чур!

Воспоминания так разбередили мою одинокую душу, что я полночи не могла заснуть, а следующим утром долго не могла разлепить глаза: набрякшие от невыплаканных слез веки были тяжелые, как гранитные надгробия. Ощущение было такое, будто я вернулась в ужасную пору парамонозависимости, где час был за день, а день за год, и снова сохла по нему на корню. Кажется, изобретательные французы называют это состояние дежа вю.

Вы представить себе не можете, каких усилий стоило мне подняться с кровати, умыться и впихнуть в себя бутерброд с сыром. Потом я предприняла заранее обреченную на провал Попытку привести себя в порядок.

«Неужели я его до сих пор люблю?» – от этой мысли меня бросило сначала в жар, а потом в холод.

Трясина переживаний затягивала меня все глубже и глубже, и мне пришлось приложить немалые усилия, чтобы вынырнуть на поверхность. По примеру барона Мюнхгаузена я себя чуть ли не за волосы из этой пучины выдернула, после чего прошлепала к окну, дабы определиться с тем, как сегодня одеваться. Декабрь в этом году был какой-то сумасшедший: то прямо-таки крещенский мороз, то чуть ли не апрельская оттепель. На этот раз градусник показывал восемь градусов мороза. Пожалуй, стоит утеплиться.

Я быстро облачилась в джинсы и толстый самовязаный свитер, перехватила волосы резинкой, предоставив выбившимся из пучка прядям полную свободу, и невольно задержалась перед зеркалом. И посмотрела на себя будто со стороны: глаза чумные, как у наркоманки, бледные щеки, пунцовые губы. Про таких обычно говорят: «В ней что-то есть». Некоторые, правда, при этом добавляют: «Только непонятно что».

Из дома я выскочила взвинченная и злая, громко хлопнув дверью подъезда, чем вызвала неодобрительный взгляд интеллигентной старушки, прогуливающей ухоженную белую болонку, и, бормоча себе под нос проклятия, адресованные все тому же Парамонову, посмевшему нарушить размеренный ход моей жизни, заковыляла к автобусной остановке. Именно заковыляла, как гусыня, потому что идти нормально не было никакой возможности: сплошной гололед – следствие недавней оттепели.

Моей конечной целью был магазин театральных атрибутов, именно там я рассчитывала разжиться кое-какими блестящими пустячками, чтобы замаскировать прорехи на Снегурочкином наряде. От моего дома до этого магазина добираться около часа – сначала на автобусе, потом на метро, – но сегодня дорога грозила отнять у меня больше времени, чем обычно. Только для того, чтобы преодолеть несчастные сто метров до автобусной остановки, мне потребовалось минут пятнадцать, раз пять я едва не растянулась на обледеневшем тротуаре и раз десять помянула недобрым словом соответствующие городские службы. Ну где они, спрашивается, вместе со своей знаменитой солью, от которой воем воют автомобилисты?

Потом я долго ждала нужный мне автобус. Другие подкатывали, а мой, весьма популярный в широких массах, будто сквозь землю провалился. И вот результат: когда пыхтящий и заляпанный по самые окна старенький «Икарус» с заветными циферками за стеклом, одышливо отдуваясь, подкатил к остановке, желающих на нем прокатиться было больше грязи. Я поняла, что мне светит местечко на подножке, да и то в лучшем случае, вздохнула и приняла мужественное решение – добираться до метро пешком.

Погодка была отвратительная, холодный ветер пробирал до костей, я съежилась и втянула голову в плечи. Я так продрогла на остановке, что теперь мне хотелось бежать, но проклятая гололедица этого не позволяла. Стоит ли рассказывать, как я обрадовалась, нырнув наконец в бетонную трубу подземного перехода, ведущего в метро, я просто была на седьмом небе от счастья. А теперь попробуйте представить, что я почувствовала, когда, сунув руку в сумку, не нащупала в ней кошелька? И карманные воришки тут были ни при чем, потому что я его попросту забыла на тумбочке в прихожей. А все этот Парамонов!

И я пошкандыбала назад. Уж не знаю, как я до дому добралась, но состояние у меня было такое, словно я пробежала армейский кросс при полной боевой выкладке да еще и в противогазе. Даже лифт вызвала, притом что для меня это нетипично, обычно я поднимаюсь на свой четвертый этаж пешком, в качестве моциона. У двери снова долго рылась в сумке в поисках ключа, слегка струхнула, подумав, что оставила его на тумбочке рядом с кошельком. Хвала всевышнему, на этот раз мне повезло больше – ключ нашелся. Вздохнув с облегчением, я вставила ключ в замочную скважину, только собралась его повернуть и тут… дверь распахнулась. Сама!

Естественно, первой моей мыслью было: «Ну и ворона, даже дверь не захлопнула!» даже успела еще разок ласково так вспомнить Парамонова, ибо кто, если не он, причина сегодняшней моей патологической рассеянности? Шагнула через порог и остолбенела: в мое отсутствие в квартире кто-то побывал! И следы этого пребывания наблюдались уже в прихожей. В виде хлама, вываленного из стенного шкафа. Я глупо таращилась на босоножки со сломанными каблуками, старые журналы и пустые коробки из-под обуви, разбросанные по полу, и соображала, что сие могло бы означать. Неужели ограбление?

Лучше бы я соображала немного быстрее, потому что это было еще не самое страшное открытие. Страшнее было присутствие в моей квартире постороннего: кто-то стоял за моей спиной. Я не видела этого человека, но слышала его дыхание. Поскольку я понятия не имею, что предпринять в подобных обстоятельствах, я не придумала ничего лучше, чем зажмуриться и завопить противным дребезжащим голосом:

– А-а-а!

12
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело