Невезуха на все сто - Яковлева Елена Викторовна - Страница 9

• Предыдущая
• 9/64
• Следующая

— Ну наконец-то, — пробормотала я и даже не стала интересоваться, кто там, за дверью. Потому что и так знала. Быстро же они меня вычислили, ничего не скажешь, даром что двоечники, как Инга говорит. Инга… Уж кто бы рассуждал, у самой в аттестате разъединая четверка, и та по пению, остальные тройки. Ну, от моих-то пятерок тоже невелика радость, положим, особенно при нонешних раскладах.

Ну вот, опять звонок. Поторапливают. А если не открывать? Интересно, выломают они дверь или нет? А что, можно проверить. Жалко, у меня берданки не завалялось, а то еще можно отстреливаться до последнего патрона, с воодушевлением выкрикивая:

«Врешь, не возьмешь!» Да, берданки нет, зато есть десятка полтора Петькиных пластмассовых пистолетов и еще рогатка, хорошая такая, добротная.

Шутки шутками, а дверь рано или поздно открыть придется, так чего ж тянуть. Но прежде хорошо бы одеться и причесаться. Не хочу, чтобы меня выводили из дома в халате и тапках на босу ногу. Да, но что мне надеть? Что-нибудь теплое и практичное. В Бутырке, говорят, сырость и сквозняки. Но почему же меня так сразу и в Бутырку? Что я, рецидивистка какая-нибудь? Как же, станут они разбираться, а пока суд да дело, я уже схвачу двухстороннюю пневмонию. Та-ак, где мой лыжный костюм? Последний раз я его видела, кажется, на антресолях. Опять звонят! Смотри, какие прыткие, видать, не терпится им медаль на грудь схватить за поимку особо опасной преступницы. Ничего, подождут. Сначала я облачусь.

Рассуждая таким образом, я слетала на кухню за табуретом. Извлекла из антресольных завалов лыжный костюм, старый, но вполне приличный. Разве что слегка отдающий нафталином. На эту операцию я потратила секунд двадцать. Еще столько же у меня ушло на то, чтобы побросать в пакет самое необходимое — зубную щетку, мыло, смену белья. Туда же после непродолжительного размышления полетела и пачка купленного накануне печенья. Еще неизвестно, когда меня поставят на полное довольствие. Ну вот, теперь все. Я посмотрелась в зеркало, дрожащей рукой пригладила растрепавшиеся волосы и распахнула дверь. Выяснилось, что за мной прислали всего лишь одного милиционера, и того в штатском. Не исключено, что этажом ниже его подстраховывал целый спецназ, это мне неведомо, а за моей дверью отирался всего лишь щуплый сморчок, ростом… как бы не соврать… ну примерно мне по ухо. К тому же весьма непрезентабельной внешности: маленькие глазки, крючковатый нос, зализанные на косой пробор редкие волосы. Одет он был, правда, прилично: в светлые летние брюки и голубую рубашку с коротким рукавом.

Да, чуть не забыла. В одной руке он держал обычный пластиковый пакет, другую протянул, чтобы в очередной раз нажать на кнопку звонка, но, увидев меня, руку сразу отдернул. Я еще подумала, что на милиционера он не похож. Во всяком случае, на первый взгляд. Скорее уж на страхового агента. Или лектора общества «Знание». Теперь-то эта легендарная организация давно почила в бозе, но на заре туманной юности мне приходилось сталкиваться с ее представителями, отличавшимися поразительной невзрачностью. Думаю, специально таких бесцветных подбирали, чтобы у слушателей не было лишнего повода отвлечься от лекции.

— Чижова Татьяна Петровна? — уточнил милиционер с внешностью страхового агента и грустно улыбнулся. — Рад, что застал вас!

Я его радости не разделяла, просто стояла и ждала, что последует за таким нетрадиционным вступлением. Нет, каков, вы только подумайте! «Рад, что застал вас»! Надо же, какой хитрый отвлекающий маневр! Небось всем околотком придумывали, как меня, такую опасную рецидивистку, взять половчее, чтобы, так сказать, обойтись без ненужных жертв.

— Да, я Чижова Татьяна Петровна, — не стала я отпираться. А какой смысл? Пусть побыстрее выкладывает ордер на арест или что там у него. Не нужны мне эти «кошки-мышки», заходы издалека и прочий психологизм.

— А я… я, собственно… — Милиционер почему-то смутился. Надо же, какой застенчивый, даже не верится. — Я, видите ли, племянник тети Любы, в Москве проездом…

— Кто-кто? — Мне показалось, я ослышалась. — Какой тети вы племянник?

Невзрачный милиционер опять улыбнулся, еще печальнее, чем в первый раз:

— Извините, кажется, я глупость сморозил. Тетя Люба — это двоюродная сестра вашего папы, а я ее внучатый племянник по отцовской линии.

— По какой линии? — Я тщилась проникнуть в смысл вышесказанного, да все никак. Просто мозги расплавлялись. Ну и хитро же завернул, мерзавец.

— Запутал вас, да? — ласково осведомился странный милиционер. — Я понимаю, когда к тебе так вламываются с утра и начинают объяснять…

Ага, понимает он. Зато я ни бельмеса не понимаю.

— А вы уверены, что мы с вами в родственных отношениях? — решила я его поддержать. Дала, так сказать, понять, что оценила его тонкий милицейский юмор. Глядишь, подобрее будет на допросах-то.

А этот хитрован и глазом не моргнул.

— Ну… Родство у нас, конечно, очень отдаленное, можно даже сказать, номинальное, но все равно, ближе вас у меня в Москве никого нет.

Во дает, бедный родственник! Ему бы в художественную самодеятельность. Ну и ладно, ну и хорошо, еще поиграем, если ему так хочется.

— Вам что, ночевать негде?

— Нет, что вы… Дело не в этом. — Хитрый опер очень натурально зарделся. — Я же проездом, уже сегодня вечером сяду на поезд… Просто хотел познакомиться, посмотреть, как вы тут живете. Вообще-то я в Котов еду. Могу что-нибудь передать, если надо…

Ага, он уже и про Котов знает. Успел, выходит, навести справки. Как же это у них называется?.. А, вспомнила: ориентировка! Небось уже весь Котов запросами забросал. Кстати, рассказывала я вам про Котов или нет? Ладно, если и повторюсь, то не грех. Поясняю: Котов — это город моего детства, родные пенаты, которые мы с Ингой покинули без особых сожалений на второй день после выпускного бала. Пустились в путь за счастьем, казавшимся нам тогда таким близким, ну просто рукой подать, со временем, однако, обретшим дурную привычку все более отдаляться, а иногда и сливаться с линией горизонта.

— Я налегке еду, так что лишняя сумка меня не обременит, — выдал опер очередную порцию милицейского юмора.

— Большое спасибо, вы так любезны, не смею вас утруждать, — проворчала я, старательно отводя глаза.

— Ну раз так, то я пошел, пожалуй. — Милиционер вдруг поскучнел, и печальную улыбку с его лица будто ластиком стерли. — Приятно было познакомиться.

А ведь и взаправду пошел. Втянул голову в плечи и потрюхал вниз по ступенькам, а я так и застыла с открытым ртом. Ну и как это прикажете понимать? Так он и в самом деле не милиционер, а этот… внучатый племянник тети Любы? Кстати, что еще за тетя Люба такая, что-то не припомню, хотя вот так сразу и не откажусь. Да и вы не откажетесь, потому что, если как следует почесать темечко, тетя Люба у каждого в роду отыщется. Какая-нибудь толстая, с бородавкой на носу, с идиотской привычкой носить мужские носки И липкими потными объятиями. Или, наоборот, жилистая, с вечно поджатыми тонкими губами, острым орлиным взором и парой-тройкой висящих по бокам горластых внуков.

Пока я соображала что к чему, теткин племянник успел дошаркать до третьего этажа. Мне даже пришлось через перила перегнуться, чтобы его окликнуть:

— Эй! Куда же вы? Вы даже не сказали, как вас зовут!

Мой новоявленный родственник остановился, запрокинул голову и сказал:

— Отто. Меня зовут Отто.

Ни фига себе: Отто! Ну и родственники у меня, даром что седьмая вода на киселе, если не восьмая или девятая. Видать, папа с мамой у этого Отто с большой фантазией. Интересно, какая у него фамилия? Вот будет смеху, если, например, Сидоров. А что, когда-то я знавала Франческу Калабашкину. И чего далеко ходить? Взять ту же Ингу. До замужества она была Прокопчик, а сейчас Сусанян. Кстати, Инга Сусанян еще куда ни шло, в отличие от Инги Прокопчик.

— Необычное у вас имя, — не удержалась я от комментария.

— Точно, легко запоминается. — Теткин племянник так и стоял, запрокинув голову, в ожидании дальнейших распоряжений с моей стороны.

• Предыдущая
• 9/64
• Следующая