Ях. Дневник чеченского писателя - Яшуркаев Султан - Страница 10

• Предыдущая
• 10/25
• Следующая

Сегодня утром здорово лупили по пятиэтажкам. Убитых жителей хоронить негде – до кладбища не доберешься. Закапывают вдоль железнодорожного полотна. За металлоскладом тоже много холмиков. Хоронить-то, собственно, не хоронят, а слегка прикапывают. И солдат, что валялись у поста ГАИ, там же и прикопали. Не узнают родители, где сыновья присыпаны. Курю и курю «Приму». Отличные сигареты – противоосколочные. Так глушат легкие, что от них даже не кашляешь, не остается сил и пикнуть. Вчера взяли в плен троих солдат, которые рассказали, что им приказано убивать нас всех подряд – и мирных, и не мирных.

Многие чеченцы считали, что русские, не покинувшие Чечню при Дудаеве, бедствуют, и старались им помогать. Русские, например, бесплатно ездили в автобусах: денег с них никто не требовал и не брал. Считалось, что они остались из-за любви к чеченцам.

Вечером устроил целый пир. Отварил три картофелины, достал с чердака воблу, было у меня четыре штуки с осени. Даже неловко в такой обстановке предаваться гурманству.

Чеченец со страстью строит, охотно приобретает вещи, но не любит тратиться на пищу. Историческое недоедание сделало его здоровым и выносливым. Обжорство – один из самых порицаемых пороков у нас, признак неблагородного происхождения. Чеченец, будь от богаче Рокфеллера, не будет есть больше двух раз. Главная трапеза у чеченцев вечером. Понятия «обед» и «завтрак» лишь отражают время суток. Трапеза и ужин называются «пхюран хан» – час еды. Если есть мясо – оно на ужин. Ужин – это спокойная обстановка. Спешить некуда, впереди долгая ночь. Топится печь, варится мясо – национальный кайф. Мы не знали табака, водки, картошки, которые надрывают организм. В те годы, когда строительство социализма было в разгаре и чеченок заставляли петь «Эй, самолет, куда летишь? Если в Москву попадешь, передай Сталину привет!», одного передовика из нашего колхоза наградили путевкой на ВДНХ. Вечером гостей столицы повели в ресторан. Увидев обилие красивых блюд и множество людей, снующих с ними, он долго цокал языком и сказал: «И так возятся с тем, что через несколько часов будет снесено в известное место». Русский, как, наверное, и положено человеку, любит хорошо поесть, ест три раза в день. Повседневной пищей у чеченцев были: чурек из кукурузной муки, мамалыга, молоко во всех видах, творог, сыр, чеснок, лук, редька, фрукты, дикорастущие плоды, различные травы, приправы. У нас в любое время года растет что-нибудь съедобное. В первые морозы поспевает мушмула – лесной плод размером с дикую грушу, очень сытный и витаминный, долго держится. Дикую грушу раньше закладывали на зиму в кадки. В январе-феврале появляется черемша. Ее, наверное, можно назвать витаминной бомбой, пользуясь терминологией сегодняшних реалий. Ранней весной вылезает крапива. Молодая крапива – важный компонент национального питания. До нее появляется еще не одно съедобное растение, но не знаю, как они называются по-русски.

Все деревья по улице изранены. Из разбудили от зимней спячки и расстреляли. Неподалеку от моей усадьбы – большое ореховое дерево, очень похожее на женщину-акробатку, стоящую на голове, ноги врозь. Туда и врезался снаряд.

Идет снежок, слабо идет, мелкий идет, но и то благодать. Накопится немного, и можно будет «перелабораторить» в воду. От радости вспомнил строчку из популярной в моей юности французской песни «Томбе ла неж». Идет снег… Сходил вниз к пятиэтажкам. Большинство русских там – рабочий люд. Слышатся реплики: «Да Дудаев сто раз не хуже этого гада!» Но своих явно ждут. Проклинают, а ждут, вижу по глазам. Думают, наверное, что тогда все кончится. Вид у всех – будто передвигаются не люди, а тени.

Страх смерти присущ каждому нормальному человеку. Но у чеченцев есть другой, еще больший страх – чтобы окружающие не сказали, что ты трус. Если чеченец показал свой страх, он уже умер для всех, кто его знает. У него уже никогда не будет друзей, родных, любимой девушки – он уже ушел в бессмертие позора Близкие скажут ему: из-за тебя мы не можем показаться на люди, ты сделал наши лица «черными». Ему останется или покончить с собой, или исчезнуть бесследно. Если он покончит с собой, его не похоронят на общем кладбище, а где-нибудь прикопают, чтобы собаки не глодали человеческие кости.

Стреляют. Появляются все новые виды оружия. Внизу стоит что-то такое, что вертится, когда из него стреляют. А другая штука издает при стрельбе такой омерзительный звук, точно змея на вас кидается.

Пришел Сапарби просить сигарету. Страшно обижен на Аму, который не дал ему в долг пачку «Примы» и сказал: «С кого я получу долг, если тебя убьют?» Я знаю, что Ама шутил, мне известен стиль его шуток, а Сапарби так хотелось курить, что ему было не до смеха. Возмущенный, он все повторяет слова Амы и добавляет, что они вместе работали в одном колхозе семь лет. Уходя, все еще честил Аму. Сегодня я в каком-то интересном настроении. Остро ощущаю в себе желание сделать приятное каждому, кого встречу. Я рад, что смог оказать услугу Сапарби.

Может быть, скоро убьют?

Армия продолжает осатанело бомбить город, разрушает здания. Может, думает, что приведет кого-то в большое расстройство. Напрасно. Чеченцам разрушение этих зданий нипочем. Мало у кого связано с ними что-то светлое. А вот когда разрушен собственный дом чеченца, тогда самый безобидный человек пойдет мстить за него, как за родственника, и будет стараться обязательно подбить танк. Он знает, что танк стоит дороже дома, и почувствует удовлетворение.

Редко встретишь чеченца, который несколько раз не строил и не перестраивал свой дом. Мечтающий построить самый большой в мире дом, он может вырыть землянку и спокойно жить в ней сколько надо, чтобы собраться с силами. Первый дом он строит наспех – чтобы была крыша над головой. Потом присматривается к нему, замечает свои архитектурные неудачи и начинает строить другой. Новым домом он доволен и на первых порах ходит, чувствуя себя молодцом. Ходит-ходит, а тем временем кто-то выстроил себе более красивый дом, да еще такой большой, будто на весь род. Молодец после этого в свой дом заходит, как в тюрьму. Помучается так несколько дней и, не спрашивая ни у кого из домочадцев, выводит мелом на воротах: «Дом продаетЦа». Покупатель вскоре появляеЦа. Начинается строительство следующего дома, потом – пристройки к нему, потом – флигеля. Так всю жизнь. В большом, главном доме чеченец обычно не живет. Там совершается похоронный обряд либо свадьба сына, после чего и он перейдет в ту пристройку, в которой жил и умер отец.

• Предыдущая
• 10/25
• Следующая