Деревня восьми могил - Екомидзо Сэйси - Страница 11

• Предыдущая
• 11/61
• Следующая

Видимо, этот человек почему-то недолюбливал доктора Куно.

– Ну так вот, отношения между Куно и Араи давно уже плохие. И потому я думаю, что отраву старику подсунул именно доктор Куно.

Мияко явно разволновалась и, судорожно сглотнув, возразила:

– Куно-сэнсэй ненавидит Араи-сэнсэя[13], но при чем тут ни в чем не повинный господин Усимацу? На нем-то зачем отыгрываться?

– Нет, тут вы не правы. Я говорю так потому, что не хочу, чтобы обвиняли в чем-то Араи-сэнсэя. Тем более что как раз дед Мгава всей деревне рассказывал, какой Араи прекрасный врач, какие замечательные лекарства он рекомендует. И не случайно доктор Араи не переносит доктора Куно. И вот еще, – ни у кого в деревне, кроме врача, не может быть пилюль с ядом.

– Ну ладно, довольно! И вообще, я думаю, не стоит делиться с каждым встречным своими предположениями. Кроме того, перед вами родственник доктора Куно.

Китидзо впервые повернулся ко мне. В его глазах я прочел удивление.

– Это сын Цуруко-сан?

– Да, я родной внук господина Усимацу. Вот, впервые еду к вам в деревню. Рад познакомиться.

Китидзо моментально замолчал и, казалось, замкнулся в себе. Время от времени он украдкой поглядывал на меня, а потом наклонился к Мияко:

– Это вы решили взять его с собой? И напрасно! В деревне считают, что даже если его и зовут сюда, приезжать ему не следовало бы!

Меня пронизал холодок. Подобное заявление менее всего напоминало гостеприимное приветствие. Кажется, Китидзо хотел еще что-то добавить, но почувствовал, что Мияко его слова не понравились. Мы все молчали, он, скрестив на груди руки и сжав губы, по-прежнему украдкой бросал на меня взволнованные взгляды. У меня было ощущение, будто на меня взвалили тяжелый камень.

Вот так вот мы и приблизились к Деревне восьми могил. Едва автобус остановился, Китидзо выскочил из него и стал быстро удаляться. Мы с Мияко переглянулись: ясно было, что Китидзо спешит сообщить жителям деревни о моем приезде. Мияко вздохнула и сказала:

– Правильно говорил Сува-сан. Все происходит именно так, как он предполагал. Что ж, и в самом деле требуется мужество, чтобы все это пережить. Тэрада-сан, как вы? Все в порядке?

Наверное, я сильно побледнел, но в душе был готов ко всему.

Чтобы добраться от автобусной остановки до деревни, надо преодолеть горный перевал. Здесь не так уж высоко, но дорога узкая и плохая, из всех видов транспорта по ней проходит только велосипед. Мы миновали перевал, и нашим глазам открылась деревня. А дальше… Я до сих пор помню, что волосы у меня встали дыбом, когда я глянул вниз.

Деревня восьми могил находится словно на дне воронки. Ее окружают поднимающиеся террасами горы, причем террасы эти возделываются, а некоторые из них представляют собой крошечные, как лоскутки, залитые водой рисовые поля. Меня удивило, что все поля окружены оградами. Позднее мне объяснили, что, поскольку в деревне держат скотину, которая свободно бродит, где ей заблагорассудится, поля приходится ограждать, особенно рисовые.

Я упоминал уже, что в деревню мы попали двадцать пятого июня, в период дождей, в сумерки. С неба не капало, но низкие облака и тучи отбрасывали зловещую тень на грубые крестьянские постройки. Меня, помнится, все время пробирала дрожь от неприятных предчувствий.

– Видите у подножия той горы большую усадьбу? Это ваш родной дом. А вон повыше огромная криптомерия. Там восемь могил Богов Света. Раньше криптомерии было две, и их называли близнецами, но в конце марта во время ужасной грозы молния попала в одно дерево, и оно раскололось надвое. Жители деревни сочли это дурным знаком и прямо-таки дрожали от страха некоторое время. Я содрогнулся. Молча спустившись вниз, мы обнаружили у подножия гор множество людей. Казалось, что они сбежались сюда со всех окрестных полей. В толпе был и Китидзо. Все что-то громко выкрикивали. Нас, по-видимому, заметили, потому что все разом с криком повернулись в нашу сторону. Тут от толпы отделилась странная женщина лет пятидесяти и обратила к нам горящие ненавистью глаза.

– Возвращайся домой! Не появляйся тут! Убирайся!! – каким-то металлическим голосом завопила она.

Мияко, поняв, как мне тяжко, схватила меня за локоть:

– Успокойтесь, пошли. Это «монахиня с крепким чаем». Они полоумная, но вреда вам не причинит.

«До чего же она уродлива», – пронеслось у меня в голове.

Ее разинутый в крике рот открывал кривые желтые зубы. По мере нашего приближения женщина все больше стервенела, топала ногами и орала, с ненавистью глядя на нас:

– Возвращайся к себе! Ты не нужен нам! Боги Света в восьми могилах гневаются! Эй, ты! Говорят же тебе: вон отсюдова! Твоего отца не стало. А как и почему, известно тебе?! Сейчас выйдут из могил все восемь Богов! Вон отсюда! Вон!! Вон!!!

Под эти крики мы прошли всю деревню, пересекли долину и добрались до ворот усадьбы дома Тадзими. Вокруг кричали охваченные безумием люди.

Так «приветствовали» меня в Деревне восьми могил…

– Тэрада-сан, не обращайте ни на кого внимания. Деревенский люд только языком много болтает, а как доходит до дела – сразу на попятный, но если вы будете робеть, они сразу почувствуют свою силу. Так что держитесь!

Как все-таки хорошо, что Мияко была рядом, без нее мне пришлось бы совсем туго!

Весь взмокший от напряжения, я собрался с духом и вошел во двор дома Тадзими.

– А все же кто это – «монахиня с крепким чаем»? Почему она так ополчилась на меня?

– Во-первых, она – одна из жертв тех событий: ее мужа и детей забили насмерть. После этого несчастья она постриглась в монахини, поселилась отшельницей в местечке «Койча»[14]. Помните, я показывала криптомерию, которая, когда в нее попала молния, раскололась надвое? Так вот, она видела все своими глазами, после этого у нее окончательно расстроилась психика.

– Значит, «Крепкий чай» – это название места?

– Да, именно. Там находится монастырь, где посетителей издавна угощали хорошим крепким чаем. Отсюда и прозвище. Настоящее имя монахини Мёрэн, но все зовут ее «монахиней с крепким чаем». Бедняжка не в себе, не стоит обращать на нее внимания.

Однако в бессвязных речах этой монашенки и неприятно поразившем меня письме-предупреждении явно ощущалось что-то общее. Что? И почему? Письмо составлено достаточно логично, откуда в нем интонации полусумасшедшей бабы? Создается впечатление, что автор письма находился под ее влиянием. Я дал себе слово эту связь выявить.

Дом, в котором я родился, оказался намного больше, чем я предполагал. Массивное, как скала, тяжелое и надежное строение, окруженное глинобитным забором, во дворе устремленная к небу криптомерия с пышной кроной. Когда мы, через калитку войдя во двор, направлялись к крыльцу, из боковой двери выскочила женщина, по всей вероятности, горничная:

– Неужели это вы, Западная барышня[15]? Добро пожаловать! Что за шум там на улице?

– Да пустяки, не обращайте внимания, Осима-сан. Лучше передайте хозяйкам, что я привела господина Тацуя.

– Приехал Тацуя-сан?!

Молодая горничная широко раскрытыми глазами посмотрела на меня, покраснела и быстро вбежала в дом.

– Проходите, пожалуйста, сюда, Тэрада-сан.

– Да, спасибо.

Я вошел в просторную прихожую, чувствуя, как дрожь снова пробегает по моему телу, а сердце выскакивает из груди.

Через несколько минут вслед за горничной появилась женщина лет тридцати пяти–тридцати шести, со слегка вьющимися волосами и бледным безжизненным лицом.

– О! Западная барышня! Пожалуйста, пожалуйста, входите! – Голос у женщины был высокий, и, пожалуй, говорила она чересчур громко, что совсем не вязалось с ее медлительной походкой и бледностью. Мне подумалось, что эта бледность и отсутствие в глазах живого блеска могут быть следствием больного сердца.

• Предыдущая
• 11/61
• Следующая