Выбери любимый жанр

Дата моей смерти - Юденич Марина - Страница 11


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

11

" и еще что-то подобающее случаю, короткое и скупое.

Я пробежала заметку глазами за считанные доли секунды, потом прочитала ее более внимательно еще, и еще раз. Душа моя при этом — поразительное дело!

— была почти спокойна, но что-то в подсознании заставляло глаза снова и снова пробегать мелкие газетные строчки Потом я поняла, что именно ищу в заметке, текст которой уже легко могу воспроизвести наизусть. Сообразив это, я тут же сообщила об этом Мусе — А что с ней? — меня интересовала судьба « этой женщины» О ней в заметке не было ни слова, но ведь она была с ним там и, возможно, все происходило на ее глазах. Я тут же вспомнила, как выглядывала маленькую фигурку Егора в череде лыжников, спускающихся по трассе. Они появлялись на белом полотнище, как правило неравномерно: то плотные многочисленные группы с инструкторами в специальных красных комбинезонах. То два — три человека — эти были уже опытными и обходились без инструкторов. То одиночки, возникающие на сияющем горизонте еле заметными темными точками, постепенно обретающими очертания человеческих тел и краски ярких одеяний. Тогда уже было возможно разглядеть: не Егор ли это возвращается с маршрута, потный, раскрасневшийся, как будто слегка хмельной от стремительного скольжения.

"Что же она? " — спросила я себя — Неужели так же, как и я когда-то вглядывалась до рези в глазах в белое сияние трассы? А если вглядывалась, то, что испытала, поняв, что он не возвращается слишком долго? " Странные все же мысли роились в моей голове. Мне бы сейчас голосить, как простой русской бабе или застыть в скорбном оцепенении, как поступают в подобных ситуациях героини, из числа дам интеллигентных. Мне хотя бы просто думать теперь только о Егоре, и о том, как прошли — промелькнули последние его мгновенья на этой земле. Что успел он увидеть, понять, подумать? Испугался ли? Или хладнокровно боролся со смертью, которой столько раз, из чистого баловства бросал вызов? Но — нет же. Ничего подобного не было в моей голове.

Даже намека на похожие мысли. А вот о ней вспомнила я почему-то.

И странное дело произошло дальше. Даже еще более странное, чем сумбур моих мыслей — С ней? — эхом отозвалась Муся. — Не знаю, про нее я ничего не знаю.

Потом мы замолчали надолго.

В принципе, для человека непосвященного в тонкости наших с Мусей бесконечных бесед, в этом коротком диалоге не было ничего странного. Скорее все прозвучало закономерно: две женщины, потрясенные известием о трагедии и от того слегка заторможенные, перекинулись парой ничего не значащих фраз.

Такая складывалась картина. Но был в ней и скрытый, неуловимый для постороннего глаза план, контуры которого меня заворожили.

Муся впервые позволила нам заговорить о «другой женщине».

Более того, это было сделано так, словно речь шла о человеке хорошо известном.

И это обстоятельство потрясло меня более всего, более даже самого известия о гибели Егора.

Дело здесь было вот в чем.

Долгие полгода, я демонстрировала упрямое стремление, на мой взгляд, совершенно объяснимое в моем положении.

И те же самые долгие полгода Муся, делала все возможное, а порой и невозможное, что бы не дать мне это стремление реализовать, хотя бы в малой его доле.

Стремление было совершенно примитивным.

Я хотела знать как можно больше о той, которая заменила меня Егору.

Собственно, я хотела знать о ней все: кто она, откуда?

Где и при каких обстоятельствах они познакомились?

Как ее зовут и, конечно же, как она выглядит?

Чем занимается и какую носит одежду?

Какого цвета ее волосы, стрижет ли она их коротко или, напротив, щеголяет роскошной гривой?

Бог ты мой, вопросов был целый миллион, и на каждый я желала получить ответ. Любопытство мое было жгучим, болезненным, но совершенно естественным.

Муся же считала иначе. Она полагала, что ничто так не унижает мою страдающую гордыню, как этот пристальный интерес. Она готова была ночи напролет говорить со мной о Егоре, но малейшая попытка завести речь о « другой женщине», пресекалась с несвойственной Мусе резкостью. Когда однажды, в порыве благодарной откровенности я призналась, что иногда, звоню в свой бывший дом и несколько минут молчу в трубку, слушая низкий, хрипловатый голос его новой хозяйки, Муся даже заплакала, чем ввергла меня в абсолютное отчаяние: до селе я никогда не видела ее слез. Плакала Муся, как потом она объяснила мне от обиды и бессилия, потому что почувствовала вдруг, что никак не может повлиять на меня, а значит — помочь мне в моем несчастье. Надо ли говорить, что в это вечер я дала Мусе самую страшную клятву, на которую только была способна, что ни когда больше не буду звонить «им» домой. Тогда же, по-моему, я клятвенно пообещала Мусе, что оставлю все попытки собрать информацию о моей сопернице, и уж тем более оставлю попытки увидеть ее лично. Сказать откровенно, иногда я задумывала и большее: я тщательно планировала свою встречу с ней и разговор. К счастью, Мусе об этом ничего известно не было. Да и о чем мог быть этот разговор? Нет, тысячу раз права была моя верная Муся, ничего, кроме еще больших унижений, не ожидало меня на этом пути, и постепенно я смирилась с мыслью о том, что от него следует отказаться.

И вот теперь, когда любые упоминания об этой женщине полностью улетучились из стен нашей с Мусей земной крепости, она вдруг снова была помянута, причем так, словно не было столько сил положено ранее на соблюдение этого табу.

Мне показалось даже, что вопрос мой не застал Мусю врасплох, в эти же самые минуты она думала о том же, вернее о той же, и ответ ее потому прозвучал так естественно и отрешенно.

Однако, уже в следующую минуту Муся взяла себя в руки — Кто? О чем ты говоришь? При чем здесь еще кто-то? Как ты себя чувствуешь? Ты все поняла? Ты прочитала заметку? Господи, да что же ты молчишь: Егор погиб!!!

Со стороны я, наверное, и вправду напоминала соляной столб, потому что все это время недвижно сидела на кровати, продолжая держать руки поверх смятого газетного листа, словно все еще пытаясь расправить его.

Однако причина моего ступора была совершенно иной, чем та, которую вероятнее всего было бы предположить.

Прежде всего, самым главным и неожиданным в этой ситуации было то, что известие о гибели Егора принесло в мою душу огромное облегчение. Наверное, признаваться в этом стыдно, в возможно, что и грешно, но ведь и скрывать это было бы притворством. В душе моей теперь было совершенно пусто, словно, враз, залитый мощным потоком студеной свежей воды погас безжалостный испепеляющий ее огонь. Коварный, то затихающий, но и тогда тлеющие уголья причиняли мне сильную боль, то вспыхивающий с новой силой — и тогда боль становилась адской, нестерпимой, и я хорошо понимала раненых животных, которые в предсмертных муках воют и катаются по земле — мне хотелось делать то же самое.

Теперь палач мой был совершенно определенно повержен, словно обрушился на него внезапно мощный поток воды. А, быть может, это долетел до израненной души моей пронизанный солнцем снег Сент — Морица и накрыл своим сияющим покрывалом жестокое пламя, гася его навек?

Но какое это теперь имело значение? Пустота была в моей душе. Пустота.

Однако, что — то все же происходило в моем сознании, потому что этой ночью впервые за очень долгое время, я видела сон.

Снилось мне, что, нарушив строжайший запрет Муси, и слово, данное ей, я все же решилась пробраться к бывшему своему дому, чтобы просто взглянуть на ту, « другую женщину», что теперь была его хозяйкой.

Егор меня почему-то не интересовал вовсе, и встречи с ним я не искала, но и не опасалось, как бывало на самом деле.

Мне, и вправду, казалось иногда, что случайно встретив Егора где-ни будь, о чем часами мечтала в одиночестве и на пару с Мусей, я в ужасе брошусь бежать прочь и забьюсь в самый дальний и темный угол, чтобы вдруг не попасться ему на глаза — такие вот были парадоксы.

11
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело