Длинный Нож из форта Кинли - Юров Сергей - Страница 23

• Предыдущая
• 23/43
• Следующая

Лошадь всегда была в цене у индейцев прерии, и гнедой мерин Хинакаги имел столько достоинств, что накоты никак не могли пройти мимо такого красавца.

Вконец расстроенный Дэйлмор вернулся в палатку и, сев к тлеющему очагу, вновь погрузился в невеселые размышления. Внезапно послышалось хлопанье крыльев. Не успел сержант прийти в себя, как сокол оказался на его правой руке.

— О боже, Глешка! — нервно произнес Дэйлмор. — Я совсем забыл про тебя. — Он нежно погладил голову птицы: — Бедняга, ты, конечно же, проголодался.

И тут к сержанту пришла радость, неожиданная и до боли в сердце сладкая.

— Глешка, умная моя птица! — с жаром зашептал он. — Ты — мое единственное спасение! — Он прижал сокола к груди, погрузив свое лицо в его мягкое оперенье. — Ты спасешь меня в этих заброшенных горах. Больше мне неоткуда ждать помощи. Меня кормил Хинакага, но прежде чем умереть, он поймал тебя. Это знак свыше. Добрый или дурной, но это знак. Теперь все зависит только от тебя. Мне необходимо выжить, выжить, чтобы отомстить за Хинакагу, посмотреть в лживые глаза подлеца Фрейзера.

Взволнованный Дэйлмор разговаривал с птицей как с человеком, от которого ждут помощи, на которого надеются. Закончив свой страстный монолог, он водворил сокола на место и выбрался наружу с целью найти для него хоть какие-нибудь остатки вчерашней трапезы накот. Его ждало разочарование. Начисто обглоданные кости антилопы сейчас не представляли никакого интереса даже для голодного койота, столь добросовестно поработали над ними краснокожие. А вот когда сержант, вернувшись в типи, поискал съестное там, то горькое разочарование не замедлило смениться радостным возбуждением. Та самая куропатка, за которой ходил Голубая Сова, так и осталась лежать в прохладной ямке под кучей сухого хвороста.

— Слава Иисусу! — воскликнул Дэйлмор и истово помолился. Ощипать птицу и разделать ее на части было делом нескольких минут. Проголодавшийся сокол тут же получил причитавшуюся ему по утрам поощрительную долю мяса. Сам же Дэйлмор удовлетворился небольшим зажаренным на углях кусочком, оставив все остальное на кормежку птице. Его можно было понять. При мысли о том, что оставшейся дичи не хватит для дальнейшего и последнего этапа тренировки, сержанта пробирал вполне понятный озноб.

Вооружившись костяной иглой и сухожилиями, которые хранились у индейцев в кожаном мешочке, Дэйлмор принялся за изготовление летающей мишени. Для этого он сшил продолговатую по форме основу из выдубленной кожи, набив ее травой и перьями. К этой основе он прикрепил пару крыльев куропатки, хвост и длинный кожаный ремень. Получилось неуклюжее, но вполне годное подобие крылатой дичи, затем, вспомнив советы Хинакаги, Дэйлмор снял с ног сокола длинные грубые ремни, а на их место привязал обножи — тонкие ремешки длиной в восемь дюймов. Привязанные разными концами к одной и второй ноге ловчей птицы, они, по утверждению Хинакаги, позволяли ей бить когтями добычу одновременно обеими ногами, тем самым увеличивая силу удара. Обножи эти также служили для того, чтобы удерживать боевую отважную птицу в руке, когда она своим зорким оком увидит в небе ненужную в тот или иной момент добычу. Для этой же цели была необходима еще одна, последняя вещь — крепившийся разными концами к обножам и рукавице тонкий кожаный ремень длиной не менее четырех футов. Но этот ремень годился для хорошо прирученной птицы, которую хозяин может без страха освободить от него и напустить в одних обножах на добычу. Для бросков же на летящую мишень неприрученному, диковатому соколу требовался длинный ремень, чтобы тот не вздумал улететь. И когда все это было готово, Дэйлмор прицепил к поясу мешочек с мясом, натянул на правую руку рукавицу, посадил на нее сокола и, захватив мишень, выбрался наружу.

Первым делом он привязал кожаными шнурками к основанию мишени подкормку — небольшой кусочек мяса. Затем, встав во весь рост, едва касаясь земли с ломанной ногой, для устойчивости, он начал вращать мишень над головой, следя в то же время за реакцией сокола. Прирожденный хищник, увидя летающий в воздухе крылатый предмет, почти сразу же преобразился. Его тело напружинилось, клюв приоткрылся, темные глаза загорелись охотничьим азартом.

— Глешка, добыча… добыча… добыча!.. — резко заговорил Дэйлмор.

И сокол показал, на что был способен. Сорвавшись с руки, он чуть поднялся вверх, а потом в стремительном броске сшиб мишень на землю. В воздухе закружились выбитые им с мишени перья.

— Ай-да удалец! — восторженно воскликнул Дэйлмор. — Ай-да умница!

Распластав над «добычей» острые крылья, сокол покончил с привязанным к ней кусочком мяса в мгновение ока и взглянул на своего хозяина.

— Глешка, пища! — позвал тот.

И на этот раз сокол даже не сделал попытки улететь, освободиться. Оставив в покое мишень, он взмыл в воздух и опустился на предназначенную для него рукавицу. Наградой ему был значительный кусок мяса из кожаного мешочка.

После третьего напуска, когда в сумке остался последний кусочек куропатки, Дэйлмор заменил длинный ремень коротким. Таким образом, сидевший на рукавице сокол в следующем напуске обретал полную свободу, и, появись у него желание взмыть в небеса, ничто уже не могло помешать этому. Настал ответственнейший момент. Дэйлмор отчетливо понимал, что все решится именно сейчас. Либо сокол, освободившийся наконец от пут, воспользуется ситуацией и покинет его, либо превратится в ручную птицу, подчинившись воле человека.

Дэйлмор даже боялся подумать о том, что его ждет в случае неудачи. Взмокший от холодного пота, он какое-то время смотрел на крапчатого благородного сокола, мысленно заклиная его хранить ему верность Затем нашел конец ремня от летающей мишени, намотал себе на левую руку и встал. Помолившись вслух создателю, он отвязал с ноги сокола конец тонкого ремня, оставив его в одних лишь обножах, а значит, и без привязи. Левая рука Дэйлмора поднялась над головой, и через несколько секунд крылатая приманка залетала по кругу, с тихим свистом рассекая чистый горный воздух Черных Холмов.

— С богом! — крикнул сержант. — Глешка, добыча!

Долго уговаривать сокола не пришлось. Приняв грозный вид, он взлетел с рукавицы и, не обремененный никакими ремнями, набрав малую высоту, молниеносно бросился вниз. Разорванная его острыми когтями мишень, осыпая траву перьями, стукнулась оземь. Поскольку мяса не было на мишени, хищная птица обратила свой взор на Дэйлмора, переминаясь с ноги на ногу. Тот поманил ее куском мяса и произнес волшебное слово «пища». Сокол взмахнул крыльями и, мягко опустившись на рукавицу, с деловитым видом принялся за подкормку. Растроганный сержант гладил его спинку, бормотал слова признательности. Он позволил ему съесть все мясо, не оставив себе ни единой крошки. От тушки куропатки не осталось ничего.

Закончилась и пора тренировок. Теперь следовало подумать о том, где провести настоящую охоту с ловчей птицей, если, конечно, Глешку можно было так назвать на столь раннем этапе. Радуясь тому, что лишенный пут сокол вернулся на руку, Дэйлмор все же понимал, насколько все зыбко и неопределенно в деле приручения дикого сокола. Это тебе не верный, исполнительный пес, готовый по приказу хозяина броситься в огонь и в воду. Здесь нельзя было строить никаких иллюзий насчет покладистости хищной птицы, и, вдобавок ко всему, Дэйлмор не располагал достаточным количеством подкормочного мяса чтобы закрепить положительные результаты свободных напусков. Но как бы там ни было, ему оставалось только надеяться и верить, ибо иного выбора не существовало.

Привязав к обножам тонкий ремень и усадив сокола на рукавицу, Дэйлмор остался на открытом пространстве месы, внимательно осматривая раскинувшееся над головой голубое небо. Остался здесь потому, что у него было слишком мало сил, чтобы ползти куда-то, например, к березняку, где в изобилии водились тетерева. Поразмыслив, он понял, что ему и на месте может повезти. Он не раз видел, как над месой пролетали стаи гусей и уток, проносились кулики и дрозды, Надо было только набраться терпения и ждать.

• Предыдущая
• 23/43
• Следующая