Зэками не рождаются - Южный Александр - Страница 8

• Предыдущая
• 8/65
• Следующая

— Да ладно, давай забудем, пойдем, я тебе покажу бригаду. — Он подвел Виктора к вагону, где выгружали картошку в сетках.

— Мужики, он будет пятым. Человек освободился недавно, так что сами знаете.

— Какой базар, раз надо — значит надо, — дружно откликнулись бичи.

Картошка была грязная и скользкая, но привередничать не приходилось. С непривычки было тяжело, но Виктор из кожи лез вон, чтобы не отстать от других, хотя бичи, памятуя о словах своего пахана, всячески помогали ему и предлагали работать вполсилы.

Однако через час изможденный и усталый, Осинин буквально начал валиться с ног, хотя настойчиво продолжал таскать мешки. Бичи все же оказались понятливыми ребятами. Они си лои усадили Виктора и не дали ему больше работать.

— Ты сегодня первый раз пашешь, земляк, отдохни немного, мы за тебя добьем, — посочувствовали они Виктору.

В этот день добыча была по бичевским меркам не ахти уж какая — 15 рэ на нос и по сумке картошки. Но Виктора эта сумма вполне устраивала. «Можно хоть в кино с Тоней по-человечески сходить», — подумал он.

И когда Виктор принес домой целую сумку круглой картошки розового цвета, так называемой «американки», авторитет его в семье, как хозяйственного мужика, укрепился.

Так продолжалось несколько недель. Виктор приходил на товарный двор через день или два, чтобы прийти в себя и набраться сил, так как «стахановская» выгрузка вагонов сильно истощала и изнуряла, но и такая работа не всегда находилась. Тогда в поисках работы он шел на склады, расположенные невдалеке от товарной станции.

Тяжелее всего оказалось выгружать на складах сахарный песок в мешках весом по 50 кг. Мешки следовало взваливать на горб из автомашины и заносить на склад. Но через несколько дней он втянулся. Так проходил день за днем — отработал — получил. Только дома было какое-то разнообразие — душевная беседа с Тоней, с ее дочкой Мариной, к которой он все больше и больше привязывался, и, наконец, телевизор, который для него стал словно наркотиком. После девяти с половиной лет, когда он был практически лишен всякой духовной пищи, телевизор стал для него праздником, каким-то откровением. Он почувствовал себя, словно Робинзон, вернувшийся в цивилизованный мир.

И все же работа на товарном дворе его увлекла — здесь даже курьезные случаи происходили.

В один из знойных дней, когда от жгучего солнца тело пронизывало жаром, словно в сауне, Виктор пришел на товарный двор позднее обычного — к обеду: испортилась трамвайная линия, и трамвай сломался, а на такси Осинин не ездил, так как денег было с гулькин нос и приходилось на всем экономить.

Почти все бичи уже были задействованы по вагонам, а кому не повезло — разбрелись по городской окраине, чтобы пособирать дармовые грецкие орехи или на худой конец шиповник, чтобы потом сдать его в аптеку — не помирать же с голоду.

Виктор простоял у входа на товарньй двор почти целый час, выискивая хоть какого-нибудь клиента, но все было тщетно.

И вот, когда он в сердцах плюнул и собрался уже повернуть домой, к нему подошел низкорослый кореец (а они, как правило, в этой местности все были низкорослыми, но зато жилистыми и вертлявыми) и предложил перегрузить несколько грузовых автомашин с луком в сетках в вагоны.

Многие корейцы, осевшие в здешних плодородных краях, отличались завидным трудолюбием и упрямством и получали прекрасные урожаи арбузов, лука и других овощей, зарабатывая на этом очень приличные деньги. Они настолько увлеклись «сколачиванием деньжат», что порой не брезгали ничем и обильно удобряли нитратами почву своих огромных участков, в результате арбузы лихо росли, а люди все чаще травились.

Когда казаки прознали про это, один из них вскочил на трактор и погнал его с бешеной, какую только мог развить этот железный вол, скоростью по корейским полям, передавив при этом огромное количество бахчевых культур.

Как ни странно, сами корейцы признали эти действия вполне справедливыми и больше не увлекались химией.

Так вот, когда кореец сделал предложение Виктору, тот, разумеется, с превеликой радостью согласился, хотя все работяги уже разошлись и не с кем было скооперироваться, но Виктору повезло. В сторонке собралась группа студентов из 6 человек, которые тоже иногда подрабатывали здесь. Виктор тут же договорился с ними и возглавил ученое войско. Ребята подобрались более или менее богатырского телосложения и шустро затаскивали товар в вагон, так что ему даже вспотеть не пришлось, тем более, что из-под вагона то и дело по-озорному и воровски высовывались головы живущих поблизости людей, пожелавших за бесценок или полцены попользоваться корейским луком, выгодно отличавшимся от других сортов крупным размером и золотистым отливом.

Видя, что хозяин где-то закрутился с оформлением бумаг, Виктор проворно начал «сплавлять» лук неимущим и жаждущим — кому бесплатно, кому подешевке, благо что он был «дармовым». «Корейцы — народ зажиточный, капиталисты, — думал он, мысленно оправдывая свои действия, — не обеднеют, если десяток-другой сеток раздам людям». Виктор настолько увлекся «реализацией» лука налево, что не заметил, как быстро пробежало время и вагон оказался почти полностью утрамбован луком. Не забыл Виктор и себя, набив свою сумку отборным луком и надежде порадовать Антонину.

Тут появился хозяин, который, к счастью, ничего не заметил. Он по-купечески щедро заплатил ребятам, по 50 рублей каждому досталось, не считая еще тридцатирублевого приработка за реализацию лука налево. Виктор честно разделил между всеми заработанные «по совместительству» деньги.

В этот день Виктор возвратился домой окрыленный, и они вдвоем с Тоней устроили маленький сабантуй. Виктор включил транзистор, в комнату вплыли мелодично-нежные звуки гавайской гитары, а саксофон медово-тягуче плакал, и Виктору казалось, что он с Тоней плывет на яхте по мягким убаюкивающим волнам в ночной прохладе навстречу золотому утреннему солнышку.

И снова были жаркие, страстные поцелуи и ласки, и снова была любовь до самого утра.

В Управлении внутренних дел края было необычно шумно. То и дело хлопали дверьми, громко давались указания, постоянно звонил телефон.

Даже непосвященный посетитель мог догадаться — в крае или городе произошло нечто экстраординарное, из рамок вон выходящее. В общем, ЧП! И не какое-нибудь происшествие, а ошеломляющее ЧП!!!

Начальник уголовного розыска УВД, солидный мужчина в годах, с густой черной шевелюрой, пронизанной "серебристо-белыми нитями, Понтияков Герман Викторович, в связи с ЧП собрал у себя всех начальников угрозыска райотделов и своих замов.

— Так сколько еще времени мы будем топтаться на месте?! За месяц семь убийств! И ни одно не раскрыто! Если Арутюнов не выживет, то будет уже восемь!

Полковник не говорил, а почти кричал от возмущения, но подчиненные не обижались на своего шефа, хорошо зная как его буйный характер, так и быструю отходчивость.

— С Арутюнова я взял сегодня показания, — попытался вставить фразу заместитель начальника уголовного розыска Попов, высокий стройный офицер.

— Та-ак, — произнес Герман Викторович, несколько успокаиваясь и разглаживая свои пышные кавказские усы, — а почему же мне об этом раньше не сказал?

— Вы были очень заняты, — почтительно произнес Попов и положил перед шефом на стол папку с показаниями директора мясокомбината Арутюнова.

— Неужели он выкарабкается?

— Надеемся. Здоровый мужчина, другой давно бы уже на том свете был.

— Яс-но, — протянул Понтияков, — выходит, что действовала та же банда и около банка.

— Выходит так, — подтвердил Попов. — По показаниям Арутюнова и дежуривших около банка старшины Степанова и сержанта Мамонова можно сделать вывод, что орудовали одни и те же бандиты — узкоглазый и битюг. Я внимательно изучил материалы дела и пришел к этому выводу.

— Да, только нам от этого не легче, — усмехнулся шеф. — Кстати, как были одеты эти фраера в том и другом случае?

• Предыдущая
• 8/65
• Следующая