Мародер - Забирко Виталий Сергеевич - Страница 45

• Предыдущая
• 45/91
• Следующая

Два дня я не выходил из дома. Нет, не ушел в запой (к водке не питаю пристрастия, и если приходится пить, то пью умеренно). Я хандрил, причем хандрил вселенской хандрой. Как-то вдруг на все стало наплевать. Я методично уничтожал запасы деликатесов из холодильника, пил «Баварское» пиво, тупо смотрел по телевизору не менее тупые передачи и ничего не делал. Телефон выключил, чтобы никто не мешал предаваться тоске, хотя кто мне здесь мог звонить? Но я не желал и случайных звонков, могущих вызвать временную флуктуацию. Впрочем, и к возможности флуктуации я стал относиться если не наплевательски, то без особого пиетета. Приблизительно как солдаты к смерти во время войны; чему быть, того не миновать, но воевать надо. К тому же происшествия последней недели подвигли меня на невеселые размышления о деятельности службы стабилизации. Во время адаптации пиллиджерам вдалбливается в сознание, что они должны избегать любой флуктуации, что я и делал до сего времени, скрупулезно просчитывая чуть ли не каждый свой чих. На самом деле флуктуации высокого порядка, способные кардинально изменить ход истории, случаются только в переломных хронологических аномалиях, а в остальных, за исключением редкостных ситуаций, флуктуационные сдвиги так или иначе рассасываются за одно-два поколения. Так, например, я мог бы взять пулемет, выйти на Тверскую и перестрелять сотню-другую человек без особых последствий для глобального будущего человеческой цивилизации. Этот случай войдет в историю, но, поскольку он вызовет флуктуацию максимум четвертого порядка, меня не подвергнут вытирке, а арестуют, вышлют туда, где и осудят на вечную каторгу на плантациях ползучей ржавой плесени. Напрасно я столь упорно корпел, обсчитывая каждый шаг во время акций, – ничто человеческой истории не грозило, иначе бы не было столько туристов-хронеров, не было бы и столь разветвленной сети службы стабилизации, которая, как я испытал на своей шкуре, занимается не только охраной хронологической стабильности, но и активно изменяет ход истории. По сравнению с этим мои всплески флуктуации второго-четвертого порядков – ничто.

Похоже, моя хандра передалась и тени. Ей так понравилась новая форма, что теперь она все время пребывала в виде кота, причем чрезвычайно ленивого. Все два дня она провалялась на диване, не помышляя по своей вредной привычке как-нибудь набедокурить. За все это время я лишь единожды обратился к тени.

– Красных глаз у котов не бывает, – сказал я.

Котище внимательно посмотрел на меня, словно удостоверяясь, насколько я искренен, затем его глаза потемнели и две капельки красной помады слезами скатились на пол.

– Вот только гадить не надо! – раздраженно заметил я.

Котище послушно спрыгнул с дивана и слизнул помаду с пола алым языком.

Я представил, сколько бы котище, будучи настоящим котом, гадил, и содрогнулся. Прав был парнишка-посыльный: жрал бы котище немерено и гадил, естественно, столько же. Против закона сохранения массы не попрешь: ежели в одном месте чего-то сколько-то убудет, то в другом месте столько-то иприсовокупится. Будь это так, выгнал бы котищу к чертовой матери! И не возражал, если бы кто-то из постантов его ням-ням. Я бы и сейчас не возражал, да только тень никому не по зубам.

Попивая пиво со скрипящим на зубах твердокаменным швейцарским сыром, я меланхолично наблюдал по телевизору футбольный матч и представлял, как бы футболисты гоняли мяч, будь на поле не зеленый дерн, а ползучая ржавая плесень и стадион окутывал бы дерущий в горле сизый туман. Мобильный телефон запиликал именно в тот момент, когда забили гол.

«Откуда взялся мобильник, когда мой джамп разбит в дребезги?» – отстраненно подумал я, но тут же вспомнил о новом джампе. Звонил Воронцов, больше некому. Что ему надо? Еще кого-то пришить?

Джамп я разыскал в кармане джинсов, и, пока его доставал, он все пиликал. Настырный, однако, таймстебль…

– Слушаю.

– Здравствуй, Егор.

Голос был женский, знакомый. Что-то не припоминаю знакомых женщин из службы стабилизации. Можно ли их вообще называть женщинами? Разве что особями женского пола.

– Простите, мы знакомы?

В ответ раздался приятный смех. Будто колокольчики зазвенели.

– Не узнал? Непременно богатой буду.

Я промолчал, припоминая. Во время адаптации меня курировали постанты исключительно мужского пола. Почему тогда– голос знакомый? Приятный к тому же.

– Я Злата. Злата Полторацкая.

– Злата? – безмерно удивился я. – Здравствуйте, Злата…

– А почему на «вы»? – снова рассмеялась она. – Вроде бы договорились на «ты».

– Здравствуй, Злата, – поправился я, и вдруг меня обдало холодом. – А… Откуда ты знаешь номер моего мобильного?

– А ты что, шпион? Номер секретный, и ты никому его не даешь?

– Ну как… – Я взял себя в руки. – Шпион не шпион, а тебе номер не давал.

Спрашивается, как я мог давать ей номер телефона, если сам его не знал?

– Я второй день звоню на квартиру, но там телефон отключен. Тогда узнала у мамы номер твоего мобильного.

Вот, значит, как… Выходит, Воронцов заранее установил на джампе номер моего мобильного. Знал он, что Рудаков разобьет вдребезги мой джамп. Наверняка знал. Интересно, на вариаторе вычислил или самолично инструктировал Сэма Рудакова? Режиссер он неплохой, актер никудышный.

– Не знаю, какой я шпион, но из тебя получился бы прекрасный следователь.

– Егор… – замялась она.

– Да?

– Ты на меня обиделся?

– За что?

– Деньги взяла и пропала.

– Как тебе сказать…

О деньгах я не думал. Думал, звонит таймстебль, и голос Златы оказался приятной неожиданностью.

– Я тебя второй день разыскиваю, чтобы долг отдать.

– Тогда не обиделся.

По правде сказать, и в мыслях не было обижаться, наоборот, обрадовался, но не тому, что она долг вернет, и не тому, что не Воронцов звонил, требуя выполнения «мелких поручений», а тому, что звонила именно Злата. Сам от себя не ожидал.

– Ты сейчас где?

– Дома… То есть на квартире.

– Тогда почему телефон отключил?

– Работы много, не успеваю к сроку, а из издательства постоянно трезвонят, – соврал я.

• Предыдущая
• 45/91
• Следующая