Путевые записки эстет-энтомолога - Забирко Виталий Сергеевич - Страница 6
- Предыдущая
- 6/94
- Следующая
Мы сели. Колдун смотрел мне прямо в глаза пронизывающим взглядом. Обычной улыбки аборигенов на его лице не было. Хорошо, что полгода назад мне вживили в подкорку мозга электроды, и теперь череп прикрывала экранирующая сетка. Экранирование преследовало иную цель, но не будь его сейчас, на моей экспедиции можно было бы поставить крест.
— Почему ты прячешь свои мысли? — напрямик спросил Колдун.
— Я иду на опасную охоту, — так же прямо ответил я.
— На бабочек? — приподняв брови, удивился Колдун. Видно, все сведения обо мне он уже извлек из головы Ниобе.
— Эта бабочка — хищный психофаг.
Колдун задумался. Похоже, транслингатор достаточно точно перевел ему смысл сказанного. Зато Ниобе недоуменно уставился на меня.
— На Пирене таких бабочек нет, — наконец заявил Колдун.
— Людей на Пирене тоже не было, — возразил я. — Но мы пришли. Прилетит и млечник.
Колдун вновь задумался.
— Хорошо, — тяжело уронил он. — Все имеют право на тайну своих знаний. Что ты хочешь?
— Я хочу купить у вас трех выносливых долгоносов и нанять проводника.
— Я понимаю, что ты подразумеваешь под словами «купить» и «нанять». Но у нас так не делается. Мы делимся всем, чем можем. Выбирай себе проводника, а он подберет из стада лучших животных.
Я оглянулся. Полукругом нас обступила толпа аборигенов. Все они доверчиво улыбались, и каждый готов был сопровождать меня.
— Я полагаюсь на ваш выбор, — уклончиво ответил я. Но в этом уступать Колдуну не собирался. Колдун помрачнел.
— Когда ты уходишь? — спросил он.
— Сейчас.
По лицу Колдуна заходили желваки. Он встал.
— Темны твои мысли, пришелец Бугой, — глухо проронил он. — С тобой пойдет Тхэн.
Он повернулся ко мне спиной и, не проронив больше ни слова, скрылся в хижине.
«Черт! — пронеслось в голове. — Видно, не так уж безукоризненна сетка экранирования, как мне обещали!» Холодок страха заструился между лопатками. Но отступать было поздно.
Тхэн оказался улыбчивым парнем с веселым взглядом и беззаботным характером. Не мешкая, он привел трех тягловых долгоносое, мы навьючили на них экспедиционное снаряжение и, не откладывая, тронулись в путь. Ниобе, вконец растерянный после странного, непонятного ему разговора с Колдуном, что-то невразумительно бормотал на прощание, но мне было не до него. Мне тоже очень не понравился этот разговор, и я спешил как можно быстрее покинуть селение. Поэтому я сухо попрощался с консулом, напоследок еще раз предупредив, чтобы он не вздумал вызывать меня по рации или навещать на птерокаре.
Провожали нас всем селением с веселыми шутками и добрыми напутствиями. Вначале я воспринял это благодушно, однако, когда мы прошли уже километра три по берегу озера и достигли истока Нунхэн, а толпа все не отставала, понял, что «провожание» может затянуться до самого устья реки. Причем на полном серьезе — из справочника мне был хорошо известен благожелательный нрав аборигенов и их готовность оказывать помощь вплоть до самопожертвования. Я поблагодарил всех и объяснил, что такое количество сопровождающих будет мешать мне охотиться на бабочек. Слово «мешать» для пиренитов равнозначно табу. С многочисленными извинениями они, наконец, отстали.
И моя экспедиция началась. Правда, через полчаса продвижения вдоль узенькой здесь, как ручей, Нунхэн нас догнал птерокар, медленно плывший на небольшой высоте. Консул высунулся из фонаря и помахал мне рукой. Но я состроил зверское лицо и погрозил ему кулаком. Птерокар поспешно затрепыхал крыльями, набрал высоту и ушел за горизонт. Оставалось надеяться, что этот идиот, страстно жаждущий общения со мной, не испортит охоты.
Наш путь вдоль реки был не из лучших. Предгорье есть предгорье. Крупный щебень, валуны, а чуть дальше от берега — глыбы потрескавшихся скал и крутые осыпи. Местами они подступали к самой реке, и тогда приходилось брести по колено в холодной воде. К счастью, Нунхэн — река не быстрая и не сбивала с ног, хотя я пару раз искупался с головой, поскользнувшись на невидимых в мутной воде валунах.
Тхэн дикой козой скакал по камням, радуясь, как мальчишка, для которого такой способ передвижения был самым лучшим развлечением. Долгоносы шли подобно танкам на суставном ходу в марш-броске по пересеченной местности — уверенно, монотонно, на одной скорости. Будь у меня восемь ног и такая же ориентация в пространстве, и я бы не спотыкался на каждом шагу, всмятку разбивая самовосстанавливающиеся бригомейские кроссовки. Пожалуй, при такой ходьбе кроссовкам не хватит ночи, чтобы полностью регенерироваться. Хорошо, что я не поскупился и заказал две пары, хотя за обувь, выращенную на Бригомее по спецзаказу, мне пришлось выложить баснословную сумму. Но, право слово, кроссовки того стоили. Мало того, что они самовосстанавливались, они еще и массировали ступни, снимали усталость и перерабатывали кожные выделения.
Однако больше всего досаждала жара. Сухая, безветренная, от которой не помогало даже невольное купание. Добровольно же окунаться в холодную, но ужасно мутную, как грязевой поток, воду не хотелось. Пот лил с меня ручьями. Единственным утешением было то, что впадавшие днем в диапаузу местные насекомые не кружили назойливо надо мной. Вконец выбившись из сил, я начал отставать и крикнул ушедшему вперед Тхэну, чтобы он остановил долгоносов. Затем в изнеможении я рухнул ничком на осыпь. Тхэн подскочил ко мне, схватил за руки и попытался войти в контакт с моей нервной системой, чтобы помочь снять усталость. Пуще жары я боялся именно этого. Рыкнув на Тхэна диким зверем, я ногой отшвырнул его. Не хватало, чтобы он таким образом проник в мое сознание.
— Запомни… — прохрипел я пересохшим горлом. — Прикосновение ко мне — табу!
Тхэн сидел на корточках и испуганно смотрел на меня во все глаза.
— Сахим, — пролепетал он, — я только хотел…
— Даже если буду умирать, — отрезал я, — не смей прикасаться ко мне!
Отдышавшись, я хлебнул из термоса тонизирующего напитка и поднялся.
— Помоги мне, — примирительно буркнул я, и лицо Тхэна вновь озарилось улыбкой. Бог мой, какие великолепные слуги получились бы из пиренитов, если бы не их экстрасенсорика!
- Предыдущая
- 6/94
- Следующая
