Денис Давыдов (Историческая хроника) - Задонский Николай Алексеевич - Страница 75
- Предыдущая
- 75/175
- Следующая
Граф Потоцкий, смотревший на войну как на увеселительную прогулку, возил с собою огромный обоз. Повара, кондитеры, камердинеры, лакеи имели все необходимое для того, чтобы барин чувствовал себя как дома в любом месте.
Потолок и стены горницы, куда граф привел Дениса, были задрапированы цветным бархатом, пол покрыт ковром. Столы роскошно сервированы. Ярко горели свечи, вставленные в позолоченные канделябры. Сверкал хрусталь. Искрилось в бокалах шампанское.
За столами сидело около пятнадцати штабных чиновных господ. И первым, кого Денис заметил, был сэр Роберт Вильсон, поднявшийся навстречу с деланной улыбкой на каменном лице.
– Я, кажется, имел удовольствие не раз встречать вас в прошлую кампанию, – любезно произнес он, протягивая руку.
– Так точно, сэр, в штабе генерала Беннигсена, – подтвердил Денис, невольно настораживаясь. «А ведь, пожалуй, мне не стоило сюда приходить; очевидно, этот сэр не случайный здесь посетитель, – промелькнула мысль. – Им что-то хочется от меня выведать, надо держать ухо востро».
Денис хотя и слышал от Раевского о неблаговидных поступках сэра Роберта Вильсона, интриговавшего против Кутузова, но, разумеется, не мог знать о всей той подлой подрывной работе, какую проводил в главной квартире этот агент английского правительства. Англия, для могущества которой Наполеон представлял величайшую опасность, желала как можно скорее покончить с ним, но, как всегда, стремилась осуществить это чужими руками и чужой кровью.
Выполняя данное ему наставление, сэр Роберт Вильсон требовал решительных наступательных действий и сражений, не считаясь ни с излишними жертвами русских, ни с национальными интересами России. Получая английские субсидии, недальновидный император Александр, ослепленный ролью «избавителя всего света от тирании Бонапарта», не замечал позорного кнута в руках сэра Роберта Вильсона. Кутузов, наоборот, быстро отгадал стремления английского правительства. Осуществляя собственный план уничтожения французской армии, он избегал напрасных кровопролитных сражений, всемерно сохраняя русские силы.
Вильсон понял, что в лице Кутузова он имеет неутомимого защитника национальных русских интересов, никак не склонного идти на поводу английского правительства, и повел упорную борьбу за смещение фельдмаршала с поста главнокомандующего. Беннигсен и группа штабных тунеядцев, к которой принадлежал и граф Потоцкий, были лишь орудием в ловких руках английского шпиона.
Вильсон за несколько дней до встречи с Денисом писал императору Александру:
«Лета фельдмаршала и физическая дряхлость могут несколько послужить ему в извинение, и потому можно сожалеть о той слабости, которая заставляет его говорить, что „он не имеет иного желания, как только того, чтобы неприятель оставил Россию“, когда от него зависит избавление целого света. Но такая физическая и моральная слабость делает его неспособным к занимаемому им месту».
Зная, как не любит и опасается император Александр всяких народных и партизанских действий, поощряемых Михаилом Илларионовичем, Вильсон и его друзья не раз доносили о «зловредной» деятельности Кутузова в Петербург. И, конечно, им бы весьма пригодилось каждое неосторожное слово, сказанное фельдмаршалом партизану.
Но Денис надежд не оправдал. Он искусно отделывался от вопросов общими фразами. Любознательность сэра Роберта Вильсона была слишком подозрительна, чтобы способствовать откровенности. Впрочем, и времени для этого не оказалось. Едва Денис успел выпить бокал вина, как явился денщик фельдмаршала и объявил, что светлейший ожидает его к своему столу. Денис поспешил оставить гостеприимного хозяина и его приятелей с намерением никогда больше в эту компанию не попадать.
За обедом у Кутузова не было никаких особых лакомств, и блюда подавались самые незатейливые, зато чувствовал себя Денис как дома. За столом кроме фельдмаршала находились Коновницын, Толь, Кудашев. В дружеских их чувствах к себе Денис не сомневался.
Михаил Илларионович, отличавшийся необыкновенным даром слова, был интересным собеседником. Оказалось, он хорошо знал деда Дениса с материнской стороны – генерала Щербинина и помнил Василия Денисовича, некоторые остроты его, не известные даже Денису, передавал с большим мастерством.
Говорили о литературе, о стихах Дениса, о письме к госпоже Сталь, только что написанном светлейшим. И все искренне посмеялись, когда Денис по просьбе Коновницына рассказал, как удалось ему отделаться от «владычества» генерал-адъютантов.
После обеда, пользуясь благосклонным отношением фельдмаршала, Денис сказал:
– Я прошу, ваша светлость, о новом награждении отличившихся партизан моего отряда…
– Будь покоен, голубчик, – отозвался Кутузов. – Ты подай Петру Петровичу записку, я все сделаю, что в моих силах… Бог меня забудет, если я вас забуду!
Простившись с фельдмаршалом, Денис заехал к кавалергардам повидаться с братом Евдокимом, затем пустился догонять свой отряд. В сумке Дениса лежал один из последних приказов Кутузова, обращавшегося к войскам со следующими замечательными словами:
«Итак, мы будем преследовать неутомимо. Настает зима, вьюги и морозы; вам ли бояться их – дети Севера? Железная грудь ваша не страшится ни суровости погод, ни злости врагов. Она есть надежная стена отечества, о которую все сокрушается. Вы будете уметь переносить и кратковременные недостатки, если они случатся. Добрые солдаты отличаются твердостью и терпением, старые служивые дадут пример молодым. Пусть всякий помнит Суворова: он научал сносить и голод, и холод, когда дело шло о победе и славе русского народа».
Будучи, под впечатлением своей встречи с фельдмаршалом, Денис находился в радостно-приподнятом настроении. Все казалось замечательным в Кутузове: и необыкновенная душевность, и простота в обхождении, и огромные разнообразные познания, обнаруженные им в разговоре за обедом, и эти простые, доходившие до сердца слова приказа.
Денис подгонял коня: не терпелось поскорее рассказать обо всем товарищам.
XV
Продолжая следовать на запад параллельно движению французов, партизаны разбили большую неприятельскую колонну у местечка Ляды и, захватив в плен до пятисот солдат и офицеров, подошли к городу Копысу на Днепре.
Узнав, что там находится кавалерийское депо под начальством майора Бланкара, сумевшего уже переправить на ту сторону реки большую половину войск и тяжестей, партизаны ворвались в город. Днепр еще не был скован морозом, лишь у самых берегов его образовалась тонкая ледяная кромка. Появление казаков у переправы вызвало замешательство и панику среди французов. Многие из них стали кидаться в реку, чтобы вплавь добраться до противоположного берега. Но казаки, очистившие город от неприятеля, двумя колоннами под командой Дениса пустились через Днепр вплавь. Кавалерийское депо было полностью разгромлено. В плен партизаны захватили десять офицеров и шестьсот рядовых, на месте положили не меньше.
Возвратившись в Копыс, Денис приказал доставить к нему поставленного французами мэра города, по слухам, расстреливавшего русских пленных и всячески притеснявшего жителей. Казаки привели рябого и невзрачного, перепуганного насмерть человека, за которым вся в слезах прибежала молодая жена.
– Как твоя фамилия, негодяй? – сурово спросил Денис арестованного.
– Попов, ваша милость, – пролепетал тот.
– Как же ты осмелился служить врагам отечества? – возвысил голос Денис. – Предатель, изменник!
Попов еще более побледнел и что-то невнятно забормотал. Жена, рыдая, упала в ноги.
– Сударыня, вам здесь не место, – обращаясь к ней, сказал Давыдов. – Ваш муж недостоин никакого сожаления…
– Простите… Он всего три дня работал в магистрате. Его Калецкий заставил бумаги подшивать…
– Какой Калецкий? Кто таков?
– Из Могилева сюда присланный… который мэром служил…
– Позвольте, сударыня! А разве не ваш муж был мэром?
– Нет, нет, у кого угодно спросите…
Выяснилось, что Попов, мелкий канцелярист, на самом деле только три дня работал в магистрате, казаки взяли его по ошибке. Калецкий, оказавшийся дворянином, укрылся в пригороде, собираясь бежать, но с помощью Попова его удалось захватить. Умоляя о пощаде, предатель рассказал, что в Могилеве, где он жил, первым присягнул на верность Наполеону архиепископ Варлаам, затем несколько видных чиновников и помещиков, помогавших неприятелю. Записав их фамилии, Денис хотел отправить список изменников в главную квартиру вместе с Калецким, затем раздумал. Дело представлялось совсем необычным, и кто знает, в какие руки попадет список!
- Предыдущая
- 75/175
- Следующая
