Цунами - Задорнов Николай Павлович - Страница 35
- Предыдущая
- 35/122
- Следующая
В доме приемов принц Тода ждал с чиновниками. Принц не дрогнул взглядом, не извинился, не встал и не поклонился при виде вошедшего коммодора. На самом деле Тода не был особым посланцем императора. Он-то и был губернатором Урага, небольшого городка, имевшего значение только благодаря своему положению у пролива, как у ворот в империю.
Офицеры передали ящик с письмом, поставив его перед уполномоченным императора. Тода хранил молчание.
Японские художники, сидя поодаль, быстро набрасывали сцены передачи письма. Старый Адамс, всегда подвижный и нетерпеливый, не удержался и, зайдя за спины живописцев, глянул на одну из картин. Вопреки виду, который представлялся с того места, где сидел художник, коммодор был изображен в самом центре. Он на стуле с подставкой под короткими ногами, сложил руки на брюшке, обтянутом белыми панталонами. Художник нарисовал его с огромным лицом, в котором было что-то от шекспировского Калибана.[55] «Неужели он так представляется японцам? С такой колоссальной головой? – подумал Адамс. – Что-то, однако, верно схвачено, открывалось что-то новое в характере Старого Бруина». До сих пор ничто подобное в голову Адамсу не приходило. Но тут уж нельзя было оказывать, конечно, никакого давления на творчество.
Переводчик сказал, почтительно кланяясь, что приема не будет и не будет никакого угощения, так как американцы пришли без приглашения и туда, куда закон не дозволяет входить иностранцам. Гремел оркестр. Гиганты негры понесли на берег национальные знамена. Маршировала морская пехота. Офицеры черными рядами в золоте сопровождали коммодора.
Через два дня Перри объявил, что он уйдет с эскадрой и явится снова сюда же за ответом весной. Еще не раз побывал в эти дни мнимый губернатор на флагманском корабле. Коммодор разговаривал с ним, сказал, что отрицательный ответ японского правительства на письмо президента будет считать оскорблением, что Америка в войне с Мексикой собрала сто кораблей и в случае необходимости они придут в Японию как передовой отряд американского флота.
Письмо президента к императору начиналось словами:
«Дорогой и хороший друг… Конституция и закон США запрещает всякое вмешательство в религиозную и политическую жизнь других стран, и я, в частности, поручил коммодору Перри воздержаться от всего, что может напрасно потревожить…»
Как посол, Перри от себя написал официальное письмо императору:
«При современных паровых кораблях Соединенные Штаты и Япония становятся все ближе друг к другу…
Многие большие корабли, назначенные для нанесения визита в Японию, еще не прибыли в эти моря, хотя они ожидаются ежечасно, и нижеподписавшийся, в знак своих дружественных намерений, прибыв на четырех наименьших, в случае необходимости вернется в залив Эдо будущей весной со значительно более могущественными силами.
Президент, выражающий дружеские чувства к Японии, однако, весьма удивлен и опечален был узнать, что в случаях, когда люди Соединенных Штатов, по своему побуждению или спасаясь от угроз и опасностей моря, оказывались во владениях Вашего Величества, с ними обходились так, словно они были наихудшими врагами.
Нижеподписавшийся имеет в виду случай с американскими кораблями „Моррисон“, „Лауренсия“ и „Лагода“…»
Тем временем между американцами и японцами возникали личные знакомства.
Помощником у священника Вельш Вильямса был очень энергичный и образованный китаец. Он мал ростом, ниже японцев, в шелестящей юбке с узорами на шелку, из-под которой видны атласные широкие шаровары, с косой, в шляпе и с веером, в туфлях на толстой подошве. Очень опрятный и чистоплотный, сухой и щуплый китаец с сильным и острым умом, изворотливый и находчивый. Он очень просто и легко сошелся с образованными японцами. Они часто переписывались и посылали друг другу письма в стихах. Китаец не упускал случая отвечать поэтическими посланиями.
В одном из писем японский чиновник, имевший отношение к учреждению искусства и наук, а также к политической философии, спросил его о причине суеты в человечестве. Японский друг писал:
«Что скажете об этом Вы, человек Срединного Государства, приехавший к нам на кораблях Соединенных Штатов?» Пылкий китаец, несмотря на привычку к дискуссиям и к отвлеченному мышлению, уловил, какая доза яда заключается в невинном философском вопросе японского ученого. Но он не подал вида. Однако он не был мстителен, хотя с тех пор при переписке с японцами и в их присутствии он все японские города называл по-китайски, словно японские наименования этих городов явление лишь временное, установленное вновь и совсем недавно, и как бы показывая, что вся Япония, несомненно, когда-то принадлежала Китаю. Поскольку писали на листках кистями, сидя друг подле друга за столом, то японцам не стоило труда догадаться, какие пункты называет искаженными названиями их достопочтенный гость, читая вслух написанные при официальных переговорах иероглифы.
Ученому японскому другу «Человек, Приехавший На Кораблях Соединенных Штатов» послал пылкое и благородное письмо. Он откровенно признался, что долгое время боролся за счастье своего народа, но разочаровался, и, хотя душа его по-прежнему полна огня, он был вынужден временно покинуть родину, чтобы, как только закончится возложенное на него поручение, вернуться.
От него японцы узнавали новости. Английский посол в Гонконге издает ежедневную газету. Эллиот с несколькими кораблями сражался против китайских войск, желая защитить торговлю опиумом. Сам Эллиот прострелил голову китайскому повстанцу в присутствии многих купцов. При этом англичане прибыли в Китай с дружескими и благородными целями.
Однако еще до войны они очень обиделись, когда уполномоченный китайского правительства Лин написал дружественное письмо английской королеве. После того, как Лин отобрал у английских купцов в Кантоне и сжег на острове весь опиум, он предложил и английской королеве, для счастья всех народов мира, благородно поступить по примеру китайцев, уничтожить весь опиум во всех своих владениях, как поступил Лин в Поднебесной Империи.
- Предыдущая
- 35/122
- Следующая
