Первое открытие [К океану] - Задорнов Николай Павлович - Страница 22

• Предыдущая
• 22/99
• Следующая

Невельской вошел в двухэтажный кирпичный домик конторы, строенный в голландском стиле.

Через некоторое время пузатый чиновник, проворно шагая, повел его на склад. Они повернули за угол высокой стены и прошли мимо бассейна. Канал через огромные кирпичные ворота с колоннами проходил внутрь двора и соединялся с бассейном. Из Невы по каналам небольшие суда проходили прямо во двор Новой Голландии и здесь грузились или разгружались.

Второй чиновник, пожилой, малого роста, спотыкаясь, спешил следом. Красные кирпичные громады складов с высокими полукруглыми окнами, сетчатыми от частых переплетов, обступили двор.

Под каменными сводами здания пахло плесенью, было сыро, холодно и глухо, но у толстого чиновника от волнения пот выступил на лице. Чиновники втайне были весьма довольны, что явился капитан судна. Они лишь слегка волновались от предвкушения барышей, которые получат после сдачи грузов. А сдача должна скоро начаться.

На каменном полу грудами лежали куски кожи, сапожный товар, штуки холста, матросские и солдатские сукна. Все было свалено кое-как.

— Вот и камчатские кучки! — воскликнул пузатый чиновник.

«Действительно кучки!» — хмурясь, подумал Невельской. Товары эти надлежало грузить на «Байкал» и везти на Камчатку.

Интенданты — их теперь собралось пятеро — молча обступили его.

— Но как же принимать такой товар? — спросил Невельской. — Груз должен быть упакован и запломбирован.

— Нет, у нас не так! — бойко ответил пузатый чиновник. — Мы всегда сдаем по мере, счету и весу. А то, знаете ли...

Чиновник усмехнулся и не договорил. Он, видно, хотел сказать, что на судах могут украсть товары из запакованных мест или привезти не то, что следует.

«Сколько же времени уйдет на сдачу такого товара в Петропавловске и в Охотске? — подумал Невельской. — Приемка их камчатскими служащими затянется, и все это за счет времени, потребного на исследования. К тому же товары бог весть какого качества. Да все их и не взять на транспорт. „Байкал“ мал для такого количества неупакованных грузов. Может быть, если уложить, упаковать в места, только тогда все примем на борт».

— Необходимо, господа, уложить все. Принимать грузы будем по количеству мест. В противном случае мы не сможем взять и половины.

— Это как вам угодно! — ответил старичок.

— Что вы, господин капитан! Так еще никогда не было! — сказал толстый. — Да это и невозможно.

Интенданты наперебой заговорили, что еще никогда и никто не отправлял товары на Камчатку запломбированными местами, что от этого бывают только злоупотребления, а потом обвиняют интендантов, тогда как виноваты не они, а моряки. Интенданты говорили тоном, не допускающим возражений. Это был народ сытый и самоуверенный.

— Я не стану считать штуки холста и кожи! — строго возразил Невельской. — Это не мое дело.

Он приказал подать сукно. Кладовщик начал поднимать и развертывать куски. Невельской, подойдя к полукруглому окну, сквозь грязные стекла которого солнце еле пробивалось в темную сырость склада, снял перчатки и стал рассматривать сукно. Как опытный морской офицер, много лет плававший на кораблях, он разбирался в таких вещах.

— Гнилье! — заметил он и легко разорвал сукно. Пыль столбом ударила из разрыва. — Безобразие, господа! — Он разорвал сукно дальше и бросил его на пол.

Интенданты взяли кусок и стали рассматривать его с таким видом, будто это для них было новостью. Они о чем-то перешептывались.

Кожа и холст тоже никуда не годились.

Все было прелое и гнилое. Очевидно, в «камчатские кучки» сваливали гнилье, отбросы.

Пузатый интендант стал уверять Невельского, что товары не так уж плохи, что испокон веков лучшего на Камчатку и не посылали.

— Это не оправдание, а позор, что лучшего на Камчатку не посылали, — ответил Невельской. — Там ждут товаров, казна строит корабли, посылает кругосветным, офицеры и матросы подвергаются опасностям, а в трюме будет лежать гниль!

— У нас другого нет! — ответил интендант.

— Как это нет?! — краснея, закричал на него Невельской. — Как вам не стыдно! Мы не в игрушки играем, господин интендант! Как это в России не найдется доброкачественных товаров для Камчатки?

— Позвольте, позвольте! — обиженно заговорил пожилой интендантский офицер. — Не следовало бы забываться.

— Другого нет-с, — самоуверенно твердил пузатый. — Что положено!

— Лучше нет! — повторил кладовщик.

— Да еще как рвет сукно! — бормотал молодой интендантский офицер, бережно складывая обратно в кучу брошенные и разорванные Невельским гнилые образцы.

Начальник склада, важный, сухой старик в железных очках и в фуражке с выцветшим зеленым околышем над такими же выцветшими глазами, холодно выслушал Невельского.

— Иного товара нет! — ответил он.

— Я буду требовать, господа! Это ваша обязанность.

— Вы не на корабле! Мы знаем свои обязанности! — строго ответил начальник склада.

Чиновники не испугались. Они и слышать не хотели про замену и упаковку товаров.

— Другие берут и бывают очень довольные, — тихо сказал Невельскому пожилой чиновник, намекая на взятку.

— Придет еще, поклонится, — сказал пузатый, когда капитан уехал.

— Прыткий! — заметил начальник склада.

«Построили для интендантов и казнокрадов», — подумал Невельской, проезжая по берегу канала мимо кирпичных стен Новой Голландии.

Он явился в Адмиралтейство к генерал-интенданту Васильеву. Старый важный вице-адмирал с седыми моржовыми усами, любезно выслушав его, вполне со всем согласился. Он попросил Невельского подробно изложить свою жалобу на бумаге, перечислить всех, кто чинит затруднения, и обещал дать делу немедленный ход.

Через три дня Невельской явился снова.

— Прошу вас подробно ознакомиться с ответом, — сказал Васильев, подавая целую кипу бумаг.

Невельской увидел свой доклад со множеством пометок, вопросов и знаков восклицания, сделанных на полях. К докладу были приложены другие бумаги — ответные жалобы интендантов на Невельского, обвинявших его в грубости, и длиннейшие объяснения на каждый пункт его требований. Подшита была целая груда отписок, составленных интендантами.

В присутствии генерал-интенданта Невельской стал разбирать их. Он понял, что Васильев не нашел ничего лучшего, как послать его доклад в Новую Голландию, тем самым чиновникам, на которых он жаловался.

— К глубокому сожалению, ваши требования исполнить невозможно, — ласково улыбаясь и показывая из-под моржовых усов зубы, сказал адмирал и развел руками.

— Ваше превосходительство! — воскликнул Невельской. — Все эти возражения — простое крючкотворство! Нельзя же транспорту везти в Камчатку гнилье.

Васильев как бы с испугом взглянул на Невельского, седые щетинистые брови адмирала встали дыбом, а концы усов поползли вниз. Но тотчас же лицо его приняло выражение суровой неприступности.

— Сочувствую, но сделать ничего не могу, — холодно заявил он.

Возвращаясь из Адмиралтейства, Невельской размышлял о том, что никакие призывы к справедливости и разумные доказательства не могут тут подействовать и что разбирать эту стачку можно, лишь обрушив на интендантов силу высшей власти.

Навстречу мчались санки. Ехала пожилая женщина. Рядом с ней и напротив сидели две юные девушки.

Одна из них взглянула на Невельского и тотчас же отвела взор. Он увидел ее большие глаза, разрумянившиеся щеки. Соболиные брови ее дрогнули, и она промчалась, закрывая лицо муфтой.

«Какая славная девушка! — подумал Невельской. — Как знать, вдруг встречусь с ней когда-нибудь?» — мелькнуло в голове, и он посмотрел туда, где в снежном вихре исчезли санки.

Тут он вспомнил про постройку судна, подбор офицеров и команды, про оснащение корабля, про составление докладов, жалоб и записок, про Баласогло, с которым он уговорился ехать к Литке, чтобы хлопотать об отправлении экспедиции от Географического общества.

• Предыдущая
• 22/99
• Следующая