Выбери любимый жанр

Золотая лихорадка - Задорнов Николай Павлович - Страница 16


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

16

– И-их… И-и-их! – повизгивали бабы.

– Ах-ах! – прыгал волосатый Жеребцов. – Цветочек!

«Как дьявол!» – подумал Тимоха. Рябая привела худенькую девушку с толстой косой и с нарумяненными щеками.

– Вот надо бы дочь скорей замуж выдавать! – зашептала она, сидя тесно подле Тимохи.

– Давай мне ее!

Рябая хмыкнула.

Тимоха хлопнул девку по плечу, та нагнула голову и деланно улыбнулась исподлобья. Кто-то говорил:

– Че она падчерицу свою привела! Бери, тащи в горницу, она как теленок…

– Она все хочет сбыть ее с рук…

– Счет закрыт, – сказал мрачный с похмелья Жеребцов на другой день перед обедом. – Пойдем щи хлебать, больше денег нет и возни нет! Нагулялись…

– Как это счет закрыт? Хм!.. – выскочил из-под шелкового одеяла Тимоха. – Че уж вечер скоро?

– Кутить бы можно, да надобно подлого металла, – сказал Никита.

Силин вспомнил, что череп еще висит на берегу речки и там есть золото. Но в мешке ничего значительного не оставалось. Самородок, осененный крестным знамением, исчез, ушел…

«А куда дальше? – подумал Тимоха. – Все туда же! Дорога одна, в те же чужие ящики! И девка без толку… И я без золота… Хотя на совесть гульнули!»

Силин подумал, что придется доставать последнее, мелочь. Все лучшее, отложенное из «заветного», он уж прогулял.

«Это еще когда-то, может, найдем мы золото на нашей речке, – полагал Никита, – а тут вот оно само. Сам прииск ко мне приехал… Не сдается гость, да теперь уж мы и сами найдем!»

Тимоха гулял по берегу в красной рубахе и в лакированных сапогах. Впереди с пляской шли бабы и девки, играл гармонист. Пьяные бабы носили Тимошку на руках.

– Ты на меня, Котяй, претензию не имай! С тобой делился братски, – басил Никита.

Кто-то ночью стукнул Никиту у ворот, когда он провожал соседей. Метили палкой в голову, а попали скользком, чуть не снесли напрочь ухо. Никита прибежал весь в крови.

Потом стреляли под окном у Котяя и откуда-то со стороны ответили, словно два дома затеяли перестрелку.

Но что было – ни Силин, ни Никита не помнили толком на следующее утро. Баба молчала и что-то тихо выговаривала мужу.

Сплгш подумал, что, может быть, кто-то из парней мстит за девку.

– Больше не траться. Я тебя теперь угощаю! – говорил Никита. – И то тебе не с чем доехать. Мы тоже братство понимаем и уважаем своих! Тебе надобно явиться к жене с капиталом!

ГЛАВА 8

В Уральском первый день уборки выдался сухой и почти безветренный, какие редки на Амуре. В эту пору, случалось, ливни и ветры губили ярицу. Поваленная и залитая проливными дождями, она быстро загнивала, и нечего было собирать. Люди не знали голода лишь благодаря торговцам, привозившим муку из Китая и Благовещенска. Охотно давали в долг с отдачей зимой мехами или деньгами, зная, что за здешними мужиками не пропадет.

Среди хлебов белели окутанные головы мужчин. Осыпая их, как черный дождь, сеяла мошка. К обеду оказалось, что Илья Бормотов перегнал Егора Кузнецова – первого косца в селении. Косили на разных полях, но заметно было, что Илья нынче всех обошел.

Над Егором посмеивались.

Илья пришел довольный и свалился, как мешок, под одинокую березу среди поля, глядя, как жена Дуняша вяжет снопы. Не хотелось вставать и идти обедать. Он даже и не думал кого-то перегонять, тягаться. Это было не в его натуре. Денек веселый, литовка новая, наточенная… Илья как пошел, так, кажется, и духа не перевел, пока солнце не поднялось в обед. Оглянулся – много сделал. Захотелось запрыгать и заскакать от радости, почувствовал, что и жене приятно, радость ее как-то к нему доходила.

Дуня – в плотно повязанном чистейшем легоньком большом платке и белых рукавах, тщательно закрывающих всю руку до кисти от опасного солнца. Все знали его силу. Застегнуты высокие воротники на кофтах.

Дуня, казалось, и не смотрела на удалую косьбу мужа, а лишь, как покорная рабыня, быстро и старательно шаг за шагом двигалась по его следу.

После обеда все уснули. Мать Ильи счищала со стола объедки и кости.

Еще было жарко, и солнце стояло высоко, когда опять все потянулись на поля, медленно и как бы нехотя, еще не размявшись как следует после сладкой истомы.

Косили и убирали и на другой день. Убранные поля стали велики и просторны, как комнаты, из которых вынесли все. Дуня помнила, что когда-то, в первые годы в ее родной Тамбовке, поля были невелики, мужики за день все скашивали.

День еще ярче, и небо глубже. Все спешили, зная, что враз погода может перемениться. Но предвестников нет. Мать Ильи и его тетка не жаловались. Им обычно сводило спины дня за два-три до ненастья; кого-нибудь из стариков простреливало.

На высоком берегу, ступая но желтой стерне своими длинными ногами, красавица Дуняша спокойно и ровно вяжет сноп за снопом. Она знает, что старухи ее не любят. «А не придраться! Поди-ка позлись!» – думает она.

Дул легкий ветер с реки, было сухо и работалось легко. Дуняша, казалось, не знала усталости в работе, как в девичестве на гулянке.

Вольно на ветерке! Чувствуя свое сильное молодое тело, она гнется и разгибается, как потягивается, особенно когда почувствует, что в нее упрется, недоумевая и помаргивая своими заплывшими глазенками, отстающая от невестки раздобревшая сырая свекровь. «Куда это ты лезешь, куда гонишь?» – как бы хочет сказать старуха. Но не скажет.

Когда-то Аксинья души в ней не чаяла. Ей до смерти хотелось, чтобы у сына Ильи жена была красавица.

«Поди-ка попляши вот так! – думает Дуняша, словно дразня своим телом старых женщин. – Оба мы с Ильей в поре, в силе. Что же нам мешать?» Отец Дуняши лучший охотник в Тамбовке. Она и в себе чувствует удалую охотничью кровь. «Нам ли с Ильей не жить!»

Тетка Арина сзади шаркает чириками. Она с белыми глазами, лицо ее щуплое, нос с горбинкой стал под старость еще длинней.

Арина идет вровень с Аксиньей.

Свекровь всегда одинакова, она не злая. Как напуганная всех сторожит, боится всего, всякой перемены, радости, на работе сурова, никому не верит. «Рабы Христовы! – думает Дуняша про отца и дядю мужа, про свекровь Аксинью и про Арину и про многих еще. – Ничего не видят и не понимают, всего боятся… На старых местах люди – рабы. Ничего не видели, не знали и не знают сейчас и знать не хотят. А разве здесь жизнь такая? Разве здесь можно так жить, как мы живем?»

16
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело