Час ворона - Зайцев Михаил Георгиевич - Страница 4

• Предыдущая
• 4/89
• Следующая

Боковым зрением глаз заметил летящий по направлению к подбородку кулак. «Лапа петуха» незамедлительно разжалась и превратилась в фигуру под названием «когти орла». Пальцы выпрямились, собрались все вместе, плотно прижались друг к другу и чуть согнулись во вторых фалангах.

Кулаком мой бритый подбородок пытался достать прыщавый пацан, что сидел рядом и изучал фактуру фирменной ветровки. Повторяю, и его я не хотел калечить. Рука машинально отбила предплечьем кулак прыщавого, ладошка шлепнула агрессора по шее, «когти орла» зацепили парня за уголок рта, и... О боже! Я порвал пацану щеку! Теперь до конца жизни прыщавый обречен носить на лице уродливую полуулыбку, напоминая особо образованным гражданам недоделанный персонаж из романа Виктора Гюго «Человек, который смеется».

– Что ж ты делаешь-то, ирод! – заголосила та самая старушка, которая так похожа на мою родную бабушку и которой я так не нравлюсь. – Люди добрые! Этот волосатый мальцов убивает, а вы чего ж сидите и смотрите?! Его надо...

Чего надо со мной сделать, по мнению голосистой бабушки, я не расслышал, потому как успел к тому времени выскочить в тамбур и уже открывал железную дверь в соседний вагон. Я сорвался с места, как только бабушка заорала, а заорала она синхронно с появлением первых розовых капель на порванной щеке прыщавого. Я бежал по узкому проходу меж пассажирских лавок, вцепившись в собственную голубую сумку, словно коршун в добычу. Бежал я быстро как мог, и сердце трепетало в груди от страха.

Палец мордастому я сломал, опасаясь за содержимое сумки. Щеку прыщавому порвал, повинуясь инстинктам, но кому интересны мои опасения и мои звериные инстинкты? Меня сейчас смело можно вязать, сдавать в ментуру и судить за нанесение тяжких телесных. Даже самый высокооплачиваемый адвокат не сможет свести дело к превышению самообороны. Множество свидетелей-пассажиров живописуют мою яркую внешность, и меня непременно объявят в розыск! Покалеченные ребята напишут на меня заявления хотя бы для того, чтобы «снять» с меня деньги в обмен на отзыв своих заявлений и прекращение уголовного дела! Во влип!

Стремглав пробежав через несколько вагонов, я почувствовал, что поезд замедляет ход, и, на мое счастье, за окнами замелькали люди, ожидающие электричку на скромной подмосковной платформе с номером километра вместо названия.

Я выскочил из вагона в самом конце состава. В три прыжка соскочил с бетона платформы на утрамбованную ногами дачников тропинку и помчался по ней в сторону зеленеющего впереди, метрах в пятидесяти, леса.

Оглянуться я решил только на опушке. Погони не наблюдалось. Те, кто сошел на этой станции, еще топтались на платформе, как манекенщицы и манекенщики на подиуме. Преступник скрылся с места преступления. Слава богу!

Умерив свой пыл, дальше по тропинке я двинулся шагом. Лес оказался и не лесом вовсе, в полном смысле этого слова. Редко стоящие деревья, кусты, горы мусора, тучи мух. И не так далеко шумят моторы автомобилей. Я шел по тропинке, пересекающей лесопосадку, зеленый барьер между железнодорожной веткой и автомобильной магистралью.

Паника в душе и в голове постепенно улеглась. Перед собственной совестью я был чист абсолютно. Более того, возможно, полученные травмы заставят искалеченных хулиганов впредь вести себя более сдержанно в общественных местах. Возможно, мой неадекватный ответ на их приколы послужит ребятам уроком. Нечего было тянуть грабли к сумке, в которой покоится мое сценарно-рисовальное творчество. Замахнулись на святое, на искусство, и поплатились. Искусство, как известно, требует жертв. А я, выражаясь высокопарно, по профессии жрец искусства. Низкооплачиваемый жрец у алтаря золотого тельца рекламы. Что же касается милиции и объявления в розыск... Если пацаны и обратятся в ментуру, пусть меня ищут. Вперед, флаг вам в руки, товарищи милиционеры. Вернусь в Москву, первым делом побрею голову. Седые волосы – основная доминанта в моей внешности.

А вообще-то можно и не брить башку. Меня случайно занесло в вагон электрички, и за город я выехал по чистой случайности, и муниципальным транспортом я пользуюсь исключительно редко. Мы с покалеченными ребятишками живем на одной территории, именуемой Москвой, но существуем мы в разных мирах, в разных измерениях... Да и отнесутся ли серьезно в ментуре к заявлениям этих двух гопников?.. Да и придет ли в тупые хулиганские головы мысль обратиться в правоохранительные органы вообще?.. Вряд ли...

А вот если бы меня повязала общественность в вагоне электрички, тогда все – туши свет, сливай воду. Было бы хреново. Очень хреново... Блин горелый, я совсем разучился драться! Когда-то я серьезно занимался гунфу. Настолько серьезно, что тело до сих пор все помнит, и мышцы до сих пор гибки и упруги, и реагирую на опасность, как оказалось, с завидной оперативностью, но, блин горелый, реагирую неадекватно. Потерял ощущение чувства меры за годы, проведенные вне спортивного зала. Дети и женщины, если начинают заниматься единоборствами, каждое движение делают в полную силу. Инстинктивно боятся, что по-другому у них ничего не получится. Вот и у меня теперь фигово с инстинктами, как показала практика. Покалечил ребят по вине инстинктов, а мог бы запросто по той же причине себя покалечить. Например, долбанул бы мордастому кулаком в лоб со всей дури и выбил себе неразмятые суставы, а то и запястье мог сломать. Помните песенку: «Во всем нужна сноровка, закалка, тренировка»?.. Сноровка и закалка у меня есть, а всерьез не тренировался я уже лет десять. Утренняя гимнастика через два дня на третий не в счет... Хотя почему «не в счет»? Очень даже в счет! Однако сейчас и не вспомню, когда последний раз спарринговал с партнером... Давно не спарринговал и разучился работать «ласково».

Мы живем в мире штампов, и, когда я всерьез окунулся в рекламную деятельность, когда вляпался в шоу-бизнес, когда начал тусоваться, о тренировках пришлось забыть. Я мимикрировал под тусовочно-богемные стандарты, стал таким же, как и те, кто меня окружает. Я белая ворона... пардон, белый ворон для пассажиров электрички, а начни я, скажем, с завтрашнего дня вести секцию единоборств, как когда-то, мигом стану белым вороном для тусующейся по ночным клубам публики. Даже о том, что когда-то давно я слыл в определенных кругах неплохим бойцом, из моих теперешних друзей-приятелей-подружек никто не знает. К счастью, те, прошлые «определенные круги» и мои нынешние охотничьи угодья никак не пересекаются. В тусовке положено быть выпендрежником, но опять же рамки выпендрежа строго заданы. Моя оригинальность, например, заключается в том, что я не пью запойно и не сижу на наркоте. Эти «недостатки» я с лихвой компенсирую разнообразными приключениями сексуального характера, о которых все с удовольствием сплетничают. Но, как уже говорилось, я не «голубой» и даже не бисексуал. Поэтому мне и так приходится туго, вписываюсь в коллектив из последних сил. Страшно подумать, что бы случилось, узнай тусня о моем здоровом спортивном прошлом. Белого ворона выгонят из стаи, заклюют...

К автомобильной магистрали я вышел почти успокоенным, более того, несколько умиротворенным. Страх оказаться запертым в обезьяннике какого-нибудь подмосковно-захолустного отделения милиции отошел на второй план. На первом плане стояла злободневная задача побыстрее добраться до санаторно-профилактического учреждения, где меня ожидал банкир-заказчик. И я стоял как живое воплощение сей непростой задачи на обочине шоссе, задрав кверху правую руку. Машины мчались мимо с оскорбительным безразличием, поднятая рука затекала, но я не сдавался, продолжал голосовать. К случаю вспомнился старый слоган из социально-предвыборной рекламы: «Голосуй или проиграешь». Сам себе я напоминал рыбака с удочкой, терпеливо дожидающегося, когда же наконец произойдет поклевка. И я дождался. Поклевка состоялась.

На мою ярко выраженную богемную внешность клюнула немолодая, но старательно молодящаяся дама за рулем шикарной «Вольво». Роскошный автомобиль затормозил рядом, брезгливо примяв иностранной резиной грешную российскую землю на обочине шоссе.

• Предыдущая
• 4/89
• Следующая