Наследник волхвов - Зайцев Михаил Георгиевич - Страница 18
- Предыдущая
- 18/42
- Следующая
– Каким коньячком потчевали?
Федор Игнату не ответил, молча занялся пожиранием стылых котлет.
– Кто меня сегодня утром обозвал алкоголиком?
Подначки Сергача командир игнорировал.
Уничтожив котлеты, Федор махнул официантке, залпом выпил холодный кофе, расплатился за всю троицу из общего котла.
Заговорил Федор, усаживаясь на заднем сиденье «Нивы», и первые слова его были о том, что время рулить Фокину: Игнат шоферил на последнем отрезке автопробега Москва – Мальцевка, Федор гнал авто от Мальцевки до Сидоринска, Виктору судьба управлять машиной на перегоне Сидоринск – Еритница.
Как добраться до Еритницы, объяснили уголовники: по шоссейке, мимо Мальцевки, мимо Столбовки, до поселка Крайний, и тамошние посельчане укажут, куда свернуть, где повернуть. Объяснить-то объяснили, но ехать в Еритницу не советовали. Дурной славой пользовалась сия деревенька среди преступного элемента. Дурные люди, по их мнению, там жили, придурки какие-то, «отморозки».
Впрочем, обо всем по порядку.
Урки пригласили «старшего» московской троицы побазарить за рюмочкой, поелику эхо ресторанной залы донесло до них возмущенное восклицание Сергача: «Мы дружбаны Саньки Бубликова». О недавней драке у поворота на Мальцевку урки уже слыхали, и сия свежая сплетня их весьма занимала. Смекалистые блатари сразу заподозрили в троице чужаков, обозвавшихся «дружбанами» Бублика, тех самых москвичей, что молотили утром юную бандитскую поросль. Местные блатные и бандюки конкурировали, но ладили и, можно сказать – «водили компанию», однако всегда приятно, когда кто-то образцово «приопускает» конкурентов.
Симпатизируя победителям барчуков, урки предупредили «старшего» о возможных «догонах». Крутой батька Бублика со вчера в отъезде, а как вернется в город нынче к вечеру да как узнает про «махач», вполне может и осерчать на «москалей». Бубликов-старший обычно «с головой дружит», но, случается, «возбухает» наперекор понятиям, бывает, и беспредельничает. Хотя вроде бы инцидент исчерпан и, типа, побежденные «без претензий», а все ж лучше «москалям» «слинять» куда подальше на сутки и переждать вдалеке возможную вспышку мафиозного гнева. Опять же уркам в жилу, чтоб он «пылил» на своих, на «бакланов» – бандюшат или, еще лучше, на Саньку-пьяницу.
Под определение «куда подальше» Еритница подходит идеально, и Федор, поблагодарив за совет, не преминул навести справки о данном населенном пункте. Дескать, слыхал краем уха, что есть такая богом забытая деревушка в живописном ландшафте у черта на рогах.
«Линять» в Еритницу блатные не советовали. Хотя и не сыщешь в районе лучшего места, чтоб «сховаться» от оргпреступности. Безнадзорная деревенька. Совались в нее, было дело, пытались в ней «пальцевать» бандиты, заезжали туда «качать мазу» блатные, да плюнули в итоге и те, и другие на сей мятежный малонаселенный пункт. И бандитов, и уркаганов в Еритнице «приопустили» одинаково, тем самым сохранив баланс крутизны конкурирующих преступных группировок. Было дело, было – эмиссаров оргпреступности встречать вышла вся деревня, и стар и млад, плечом к плечу, с косами да вилами. Живут в Еритнице сплошь какие-то «отморозки», типа, как в заповеднике. И каждый готов за коллективное отшельничество костьми лечь. Живут сельхозтрудом, ну чистый колхоз – сельскохозяйственную продукцию дружно, оптом сдают перекупщикам. Коноплю и мак втихаря вроде как не выращивают, на базар в город не приезжают, с ментами, с законом в нормальных отношениях, даже в подозрительно нормальных. Самостоятельная деревенька, чтоб она сгорела.
– Короче, Еритница живет, де-факто, за «железным занавесом», в полном суверенитете, да?
– Похоже на то. Виктор, жми на газ смелее. До поселка Крайний более двухсот километров, держи скорость на уровне сто двадцать минимум. Сергач, бросай курить. Рекомендую покемарить, раз есть возможность.
М-да, денек сегодня выдался на славу. Сергач уже успел побывать в средней тяжести шоковом состоянии, выпить, протрезветь, подраться, встретиться с психиатром, и неизвестно, чего еще случится до восхода луны. Игнат пристегнул ремень безопасности, закрыл глаза. В сон провалился моментально, словно под лед. Тяжелый, перемалывающий обилие пищи желудок весьма и весьма способствовал стремительному погружению в пучины сновидений.
Разбудила Сергача – вытолкнула из проруби мутных сновидений – колдобина на асфальте. Что ни говорите, а из двух вечных российских зол дороги – худшее.
«Нива» подпрыгнула, наверное, сантиметров на пятьдесят. Как не перевернулись – одному богу известно. Приземлилась на встречной полосе, крутанулась, шипя колесами, визжа тормозами, встала...
– Фокин, блин, ты охренел?!! Не видишь, куда едешь?!
– Виктор, уснул?!
– Кончайте вы, мать вашу, горло драть! Видел я трамплин! Видел! Бабка, мать ее, под колеса кинулась!..
Конечно, бабка не кидалась под колеса. Однако, покрутив головами, соратники каскадера Вити и правда увидали старуху. Этакий живой г-образный столбик с клюкой и лукошком, возникший на пути у «Нивы», который машина, стараниями Фокина, объехала, подпрыгнув, и едва удержалась на колесах после приземления.
Вокруг леса, сзади – крутой зигзаг шоссе. Впереди, кстати, тоже. Легко представить, как Витя, вписавшись в поворот, увидел выходящую из лесу, уже ступившую на асфальт, немощную старуху и крутанул руль, стиснув зубы. Действительно, не сверни «Нива» на встречную полосу, где асфальт изуродован вздутием с глубокой трещиной, потеряй Фокин драгоценную секунду – каюк бабушке. А если б из-за следующего поворота еще б и самосвал какой мчал навстречу, то и ему каюк, и бабке, и «Ниве».
Повезло, что шоссе пустынно, как будто пролегает в закрытой зоне близ Чернобыля. Пусто вокруг. Лишь деревья, зигзаги асфальта с набухшей трещиной и сгорбившаяся под гнетом прожитых лет старуха. И звенящая тишина после того, как «Нива», сдав к обочине, перестала тарахтеть механической требухой.
– Виктор, иди. Извиняйся перед бабушкой.
– За что? Федор! Она, мать ее...
– Отставить пререкания. Сергач, займешь место за баранкой.
– Слушаюсь, товарищ... Все собираюсь спросить: выправка у тебя военная и голос командный, ты, Федор Василич, в каком звании демобилизовался?
– Адмиральском.
– В таком разе – слушаюсь, товарищ контр-адмирал. Осмелюсь полюбопытствовать: Столбовку уже проехали?
– Давно. Схожу-ка и я, общнусь с бабкой. – Разрешите юнге Сергачу остаться на борту?
– Будешь курить, окно открой, клоун...
В щель меж стеклом и металлом дышала весна. Тишина леса оказалась призрачной – Сергач расслышал пение птиц, шелест ветвей. О чем говорят со старухой товарищи, Игнат не прислушивался. Ясен пень – справляются, не напугалась ли бабушка чрезмерно и в порядке ли остатки старушечьего здоровья. Само собой, спрашивают, далеко ли до поселка Крайний и до Еритницы. В зеркальце заднего обзора старуха отражалась отчетливо, соратники ее почти не заслоняли. Игнат с ленцой, щурясь от сигаретного дыма, разглядывал сгорбленные живые мощи. Точно такой же, ну точь-в-точь, представлялась когда-то маленькому Игнатке Баба Яга в его детских фантазиях.
В Бабу Ягу из фильмов-сказок советского режиссера, шотландца по национальности, Александра Роу, малыш Игнатка не верил, знал откуда-то, что на самом деле она другая, эта самая Яга, совсем непохожая на свои экранные воплощения, в которых проявился талант блестящего актера Георгия Милляра.
До безобразия эрудированный друг Сергача, прозванный Игнатом более всерьез, чем в шутку, «Архивариусом», однажды просветил его на предмет Яги. Мифологический персонаж, жутковатая одноногая старуха, шагнула, припадая на костяной протез, в славянские сказки из древних преданий о могучей Богине Смерти, Матери Змей. Слово «змея» не есть настоящее имя пресмыкающегося. Произошло оно от слова «земля», на произнесение всуе истинного имени ползающих тварей был наложен запрет. А имя это истинное – Яга.
Одноногость Бабы Яги – намек на змеиный хвост. Полуженщина-полузмея летала в ступе, подобно крылатым змеям. Ей поклонялись, строили капища, ее боялись, ибо она охраняла границу меж двух миров – Миром Живых и Миром Мертвых. И сама Яга наполовину мертвая, наполовину живая, и ведомо ей таинство Границ...
- Предыдущая
- 18/42
- Следующая
