Порча на смерть - Зайцев Михаил Георгиевич - Страница 25

• Предыдущая
• 25/41
• Следующая

Яростный хлопок входной двери и тихий дверцы холодильника совпали. Игнат, не спеша, вышел в прихожую. Срывая с вешалки шубу, женщина уронила на пол его куртку, смахнула ключи с полочки под зеркалом, выбегая, прошлась по мужской обуви, нарушив ее стройный ряд.

— Скатертью дорожка, — символически напутствовал акулу... нет, не акулу, гиену пера Игнат, глядя на закрывшуюся за нею дверь. — Сейчас приберусь и...

Взгляд Сергача сполз к дверной ручке и замер. Ручка-то, как доктор Архивариус прописал, — классической скобкой! В ванной тоже скобкой, но эта значительно лучше.

— Сейчас допью шампанское, вылечусь от сглаза и завалюсь обратно спать! — Игнат чокнулся бутылью с отражением в мутном зеркале, в три глотка допил «Цимлянское» и вкусно фыркнул.

Приснилась мама. Во сне мама была совсем молодая, а Игнат совсем-совсем маленьким, ребенком. Он плакал, ему было больно, и мама его утешала, обещала, что боль пройдет, скоро-скоро. Но боль усиливалась с каждым вздохом, боль терзала, мучила, МУчила, МУЧИла, МУЧИЛА...

Игнат проснулся от тупой, ноющей боли в почках. Пошевелился. Боль ощетинилась иголками. Игнат вздохнул поглубже. Два каменных ежа вместо почек раздулись, иглы их заострились, подросли. Игнат охнул, ойкнул и затих, глотая воздух маленькими порциями. Боль втянула иголки, съежилась...

Что такое здоровье? Это свобода от болевых уколов в теле, от страха перед этими уколами, ударами, таранами, волнами, взрывами... Укладываясь спать, Игнат машинально выключил лампу-ночник. Он выключал лампу тысячи раз, каждый раз перед сном выключал, не думая, как дотянуться до кнопки правой рукой и как при этом опереться о подушку левой. Боль заставила рассчитывать каждое микродвижение, она жестоко наказывала за поспешность и резкость, словно дрессировала, подчиняя себе. Скрипя зубами, Игнат медленно повернулся на бок, вытянул руку, застыл, переживая болевой импульс, потянулся к кнопке, медленно-медленно приподнялся на локте, вскрикнул... Свет!

Свет ударил в лицо, Игнат упал на подушку. Волны боли, разбегаясь от поясницы по всему телу, захлестнули, утопили сознание, смыли мысли... Волна, еще одна, девятый вал... отлив...

Миллиметр за миллиметром Игнат повернул голову. Трудно вертеть головой так, чтобы не беспокоить бдительную к малейшему движению туловища боль в почках. Скошенные глаза увидели наконец куцую стрелку на циферблате будильника. Меньшая из стрелок возле цифры 5.

Боль напала неожиданно, будто опытный диверсант. Она выбрала для нападения излюбленное диверсантами время суток между четырьмя и пятью часами утра.

Когда у маленького Сергача болели почки, мама согревала их, укутав поясницу колючим пуховым платком. Надо же, столько лет прошло, и он вспомнил неприятные ощущения от соприкосновения колючего платка с детской кожей, вспомнил про спасающее тепло.

Игнат поднимался с ложа страдания в три приема: опустил ноги на пол, поморщился, подышал, оттолкнулся руками, вскрикнул, выматерился, встал на ноги, пошатнулся, устоял. Шаг за шагом, вскрик за вскриком, Игнат дошел до ванной. Свет на пороге ванной комнаты зажигал поэтапно, выбирая оптимальную траекторию движения руки к выключателю.

Справиться с краном оказалось легче — не надо выпрямляться, можно стоять, согнувшись в три погибели. Горячие брызги, разбиваясь об эмаль, полетели в лицо. Теперь перекинуть ногу через край ванны, опереться на растопырку рук, подтянуть другую ногу и лечь. Быстрее!..

Почки отомстили за спешку болевыми извержениями, Игнат лежал, заткнув пяткой водосток, и ждал, когда водяное тепло погасит пожар под ребрами, мечтал об облегчении, молил о нем...

Боль ушла. Растворилась в воде с запахом ржавчины, испарилась в парах, осела каплями на вспотевшем потолке.

Спустя час Игнат вылез из ванны. Прислушался к ощущениям в пояснице. Почки не беспокоили. То есть он вообще их не чувствовал, никакой неприятной тяжести, покалывания, ничего.

И трудно поверить, что он шел в ванную, скрипя зубами, рассчитывая каждый шаг.

Сергач насухо вытерся полотенцем, прогнулся в пояснице вперед-назад, вправо-влево. Ничего. Замечательное «ничего»!

Танцующим шагом повеселевший Игнат вернулся в комнату, сел на растерзанную кушетку и... Моментально в бока впились раскаленные шипы. Убаюканная теплой водой садистка Боль пробудилась вновь...

Игнат застонал, упал на мятые простыни, заставил тело расслабиться, постарался дышать одной лишь грудью, так, чтобы живот не вздымался, чтобы поясница оставалась в полном покое. Боль задремала, втянула шипы, затаилась в засаде. Измученный Игнат сам не заметил, как заснул вслед за болью через сорок примерно минут тревожного ожидания новых приступов. И спал без сновидений до девяти, отдыхал после схватки с болезнью.

В девять Игнат открыл глаза. Почки не болели, лишь чуть-чуть ныли. Плавно перевернувшись на живот, с величайшей осторожностью Игнат потянулся к телефонному штепселю, без спешки вставил его в розетку. Тихонечко сел. Снял трубку радиотелефона с базы, набрал номер.

— Вас слушают.

— Алло, Костик...

— Игнат?

— Он. Костик, караул.

— Что случилось?

— Почки прихватили, полночи в горячей ванне провалялся.

— Сейчас болят?

— Тянет в пояснице. Я шаг ступить боюсь, так болело, как будто ножами резали.

— Лежи, через час приеду.

— Извини, старик, я, правда, в ауте...

— У меня прием с шестнадцати, до четырех придумаем, что с тобой делать.

— Спасибо, старый. Люське привет.

— Передам. Через десять минут выезжаю, не психуй.

— Да я ничего. В смысле, с нервами все о'кей, — соврал Игнат.

— Разберемся, — обнадежил Костик и отключился.

«Может, действительно, невроз приключился после вчерашних допросов? — подумал Игнат с надеждой. — Ну, не сглазили же меня позавчера, в самом деле? Да и подлечился я перед сном от сглаза, произвел профилактику по методу доктора Архивариуса...»

Трубка в руке требовательно заверещала.

— Алло, Костик?

— Сергач?

— Привет, Архивариус. Долго жить будешь, только что о тебе вспоминал.

— Я звонил вчера, ближе к ночи. Телефоны не отвечали.

Игнат усмехнулся — знать, не зря, придя домой, позаботился об отключении связи. Интуиция не подкачала.

— Ты меня удивляешь, Архивариус. Связь по твоей инициативе такая редкость.

— Сергач, ты вчера сходил по оставшимся адресам?

— Нет. С утра навалились заморочки в «Альфхейме». Из налоговой приходили счета проверять, до вечера мурыжили, потом я с ними бутылку распил, короче, никуда не успел.

— Удачно. Я звонил и звоню, чтобы предупредить: по последнему, восьмому, адресу в «Школу Фэн Шуи зовущих могил» не ходи. Мне срочно сигнализировали — спец негативного Фэн Шуй, возможно, связан с ФСБ. Сведения не точные, но есть угроза попасть на заметку спецслужб.

— Спасибо за предупреждение, ой!.. Черт!..

— Не расслышал последние слова, повтори.

— Я сказал «ой, черт». В почке резко кольнуло.

— Заболел?

— Пустяки. Вчера на меня гриппозная баба начихала, алкогольные возлияния и магнитная буря, опять же, не способствуют самочувствию. Плюс ко всему из логова Велиара драпал потный по морозу, мог застудиться.

— Ты предостерегся от сглаза? Скажи правду.

— Ага. Манипулировал рюмочками и дверной ручкой в точности по твоим инструкциям. Спасибо за нотки трогательной заботы в твоем прокуренном голосе, не волнуйся, все со мной будет о'кей. Я уже созвонился со старинным школьным дружком Костиком, мы с ним и с его будущей женой Люськой с первого класса дружим. Костик закончил медицинский с красным дипломом, врач-практик, доктор от бога. Он ко мне уже едет.

— В твоем случае обычный доктор может и не помочь.

— Это в каком таком «моем случае»? В случае порчи, да?.. А Костик, кстати, не совсем обычный доктор. Получив стандартное медобразование, Константин еще сто лет назад ринулся изучать премудрости восточной медицины, слышишь? Курсы акупунктуры Кот закончил, едва они появились при Институте повышения квалификации медиков...

• Предыдущая
• 25/41
• Следующая