Магические Миры - Зан Тимоти - Страница 49

• Предыдущая
• 49/80
• Следующая

Даная вдруг громко хватанула ртом воздух и завалилась спиной на землю.

Мужчины подскочили к ней почти одновременно.

— Даная? — осторожно позвал Раваджан, легонько похлопывая девушку по щекам. — Даная, очнись… скажи что-нибудь.

— Только после того, как ты прекратишь орать благим матом и хлестать меня по лицу, — хрипло проговорила она, не открывая глаз. — Какое сейчас время суток, кстати? Полдень?

— Скоро рассвет, — ответил Харт. — Что у вас с глазами?

— Понятия не имею. Но не думаю, что смогу раскрыть их — здесь слишком ярко.

Харт бросил на Раваджана удивленный взгляд.

— Я прикрою их ладонью. Вот так, теперь попытайтесь приоткрыть.

— Ну… ой, нет, не могу. Все равно слишком ярко. О боже, неужели это надолго…

— Будем надеяться, что нет. — Раваджан вынул из кармана носовой платок. — Попробуем с завязанными глазами…

— Да, — медленно сказала девушка минуту спустя. — Да, так немного лучше. А как я… как я выгляжу, по-прежнему?

— Во всяком случае, не хуже, чем прежде, — успокоил ее Раваджан. — Ну… как прошел контакт?

— Демогоргон снова доставил меня в четвертый мир. Там так необычно… впрочем, необычно — не то слово. Я не знаю даже, как сказать, это надо видеть… Ну, ладно. Да, заклинание я получила. Но я могу воспроизвести его только один раз.

— Почему? — спросил Харт.

— Демогоргон сказал, что потом оно сотрется из моей памяти.

— Надеюсь, вы не похвастались своей мнемонической подготовкой?

— Он знал об этом. И сказал, что она мне не поможет. Итак, вы готовы стать невидимыми для духов?

Харт и Раваджан переглянулись.

— Если ты готова, то и мы тоже, — сказал Раваджан. — А ты в курсе, как долго будет действовать заклинание?

— Точно не знаю. Но демогоргон сказал, что достаточно долго. — Даная поморщилась. — Помогите-ка мне сесть.

Раваджан помог девушке принять сидячее положение и сел рядом, обняв ее рукой за плечи, чтобы она не упала. Краем глаза он заметил, как Харт отодвинулся от них метра на полтора.

— Готовы? — спросила Даная.

— Да, — выдохнул Раваджан.

— Хорошо. Между прочим, демогоргон предупредил, что может быть немного больно.

Демогоргон оказался прав.

— Похоже, собирается гроза, — раздался громкий, слишком громкий для ушей Данаи, голос Раваджана. — Через полчаса, а то и меньше, тучи заволокут все небо, закроют солнце, и тогда тебе, может быть, полегчает.

Даная не ответила. Она смертельно устала от всего. Устала от ослепительного белого сияния, жгущего глаза даже сквозь закрытые веки и три слоя материи; устала от бьющих по ушам гулких стуков и шорохов лошадиных копыт в высокой траве; устала от того, как невыносимо раскачивается и прыгает под ней животное, от того, как давит ей в спину сидящий сзади Раваджан. Общение с демогоргоном неимоверно обострило все ее чувства, обострило настолько, что девушка боялась вот-вот тронуться рассудком.

Но и это еще не все. Она рисковала своей жизнью, чтобы предоставить всем троим — себе самой и обоим мужчинам — возможность выпутаться из этой заварухи… а Раваджан с Хартом снова отплатили ей тем, что обращаются с ней, как с несмышленым дитятей.

Раваджан у нее за спиной выразительно кашлянул.

— Послушай, Даная, скоро мы прибудем в Финдрал, и я предлагаю помириться. Я понимаю, почему ты так взъярилась, но Харт уперся — как и ты сама насчет контакта с демогоргоном. Я не смог его переубедить.

— Нет, тебе только кажется, что ты понимаешь. Ты даже не пытаешься вникнуть в то, что я чувствую и думаю.

— Ну, так объясни мне. Давай, давай — хватит в молчанку играть.

Даная набрала в легкие воздуха.

— Ладно. Вам с Хартом, конечно, ведь и в голову не пришло со мной посоветоваться. Вы приняли решение, пока я была в отключке, и даже не посчитали нужным поставить меня в известность. Ну, конечно, зачем… Кто я такая? Просто безмозглая наследница богатенького папаши, о которой нужно заботиться так, будто она все еще восьмилетняя девчонка… Как вам вообще могло такое в голову взбрести! Ну, ладно, Харт — он здесь новичок. А ты? Как ты мог отпустить его?

Раваджан дождался, пока она замолчит, выдержал паузу, чтобы в ее болезненно чувствительных теперь ушах улеглось эхо от ее же собственных слов, и тихо проговорил:

— Хорошо, предположим, мы проконсультировались бы с тобой. Что бы ты сказала?

— Какая теперь разница?

— Нет уж, ответь, сделай милость. Ты согласилась бы на то, чтобы Харт рискнул своей жизнью и тем самым отвлек от нас преследователей?

— Ты хочешь сказать, согласилась бы я на его самоубийство? Однозначно — нет.

— Но ведь это его работа, не так ли? Ему платят за то, чтобы он рисковал собою ради тебя. Верно?

— Раваджан, как можно быть настолько бесчувственным, чтобы…

— Нет, уж будь любезна, отвечай на вопрос. Его работа — защищать тебя даже с риском для собственной жизни?

Даная хотела было опровергнуть логику Раваджана… и не смогла найти ни единого аргумента.

— Да, — вздохнула она. — Да, именно так Харт и представляет себе свою работу.

— Ну, вот и договорились. Харт, насколько я понял, классный специалист в своем деле, и эта его идея выставить себя в качестве приманки — оптимальный вариант, с его точки зрения. Мне не удалось его переубедить. Твои усилия тоже наверняка оказались бы тщетными.

— Но ведь ты и сам не одобряешь его план, верно?

— Верно. Однако в данный момент именно это лучше всего обеспечит нам обоим относительную безопасность — опять же, если смотреть на это глазами Харта.

Он умолк, и некоторое время Даная слышала лишь шорох травы, завывание ветра где-то далеко вверху да деловитое жужжание насекомых.

— А теперь насчет того, что мы относимся к тебе, как к ребенку, — продолжил Проводник. — Видишь ли, порой возникают определенные ситуации, когда человек должен принять одно-единственное решение, насколько бы бесчувственным, как ты выразилась, он при этом ни казался. Так вот, когда ты переживешь достаточно таких ситуаций — как мы с Хартом, — ты поймешь, что даже разделенная с другими вина все равно не меньшей тяжестью ложится на твою совесть.

Он опять замолчал… и на какое-то мгновение затаенная боль, прозвучавшая в его голосе, затмила даже невыносимое свечение в глазах Данаи. Протянув руку назад, она положила ладонь на кулак Раваджана, крепко сжимавший поводья.

— Извини, — прошептала девушка.

Он не ответил, но мгновение спустя его свободная рука осторожно обняла Данаю за талию. Осторожное это объятие показалось девушке очень крепким, почти болезненным… но она не возражала. Если уж она не могла разделить его вины, она попыталась хотя бы облегчить его боль.

Солнце зашло, и белый слепящий свет в глазах Данаи сменился сероватым мерцанием. Раваджан решил сделать привал.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, помогая девушке слезть с лошади.

— Так, будто я часа четыре ехала на машине с квадратными колесами, — проворчала она, поморщившись. Боль в ногах и ягодицах была почти невыносимой. — Никогда не думала, что лошади при ходьбе так сильно подскакивают. Где мы?

— Приблизительно в километре от деревни Финдрал.

— Остановимся там на ночлег?

— Это я сейчас и пытаюсь решить.

— У нас есть другой выбор? Может, заночуем здесь?

— При сложившихся обстоятельствах это исключено.

— Опасаешься бандитов?

— И бандитов тоже. Но прежде всего, нам необходимы отдых и пища. Нет, единственно разумный выбор — чуть вернуться по дороге на Бесак и найти неприметную гостиницу, которая имеет собственного ларва. К несчастью, куда бы мы ни ткнулись, у нас есть одна проблема…

— Я?

— Да. Твой вид может привлечь нежелательное внимание — мол, почему это у нее глаза завязаны? За незрячую ты вряд ли сойдешь.

— А если мы скажем, что у меня серьезная травма головы или что-то в этом роде? — предположила Даная. — Этим можно объяснить, зачем у меня повязки на глазах и на ушах и почему я не выхожу из номера.

• Предыдущая
• 49/80
• Следующая