Пульт мертвеца - Зан Тимоти - Страница 58

• Предыдущая
• 58/94
• Следующая

И меня тут же остановила рука Айзенштадта.

— Доктор…

— Давайте обождем, что предпримут гремучники! — взволнованно воскликнул он. — Отпустят ли они его или нет.

Я в ужасе уставился на него.

— А если нет?

Его взгляд по-прежнему был прикован к Эдамсу.

— Нам необходимо выяснить, что значит для гремучников человеческая жизнь. Лучшего момента для этого не найдешь.

И всё потому, что Эдамс был халлоа. Религиозный фанатик… почему бы им, в таком случае, не воспользоваться? Я до боли сжал зубы и снова повернулся к Искателям. Состояние Эдамса быстро ухудшалось, приближаясь к критическому.

— Гремучник! — заорал я. — Ты убиваешь его! Отпусти его!

Секунды тянулись, как часы, но ничего не происходило. Потом ощущение чужого присутствия внезапно покинуло и Загору, и Эдамса. Загора сразу как-то обмякла, с трудом дыша, её губы вяло шевелились…

А Эдамс без чувств упал на пол.

Врач из команды Айзенштадта был молодой и проворный и, в отличие от большинства тех, которых мне доводилось знать, не только не скрывал, но, казалось, даже готов был выставить напоказ недостатки в своей профессиональной компетентности.

— Если говорить начистоту, — произнес он, качая головой, — я не могу сказать вам, что с ним приключилось.

Айзенштадт вспыхнул.

— И, следовательно, ничего не можете сделать?

— Отнюдь, — засуетился врач, смущенный явным недовольством босса. — Я не знаю, что произошло, но это не значит, что я не могу лечить. — Он склонился над своим дисплеем. — Вот этот, например, — он обнаруживает слабые сердечные сокращения — мы уже снимаем этот симптом. — Он перешел к другому дисплею. — Сердечная травма. Вероятно, потребуется замена некоторых мышц сердца или их восстановление, но на данный момент его состояние стабильно. То же самое и с другими перенесенными им недугами.

Айзенштадт кивнул.

— А что с женщиной?

Врач пожал плечами.

— Небольшая сердечная травма в результате стресса, небольшие поражения нервной системы. Хотя особой опасности нет.

— Почему нет? Потому что она моложе?

— Большей частью, поэтому, — согласился врач. — Но, кроме того, мистер Эдамс имеет особую предрасположенность к сердечным заболеваниям, обусловленную… в общем, семена упали на благодатную почву.

— То есть, вы хотите сказать, что уже имелись какие-то достаточно серьезные причины, а данный стресс лишь приблизил кризис? — осведомился Айзенштадт.

— Именно.

Я почувствовал, что врачу очень хотелось бы узнать от Айзенштадта, что это за стресс.

— Скажите, а в случае, если такому стрессу будет подвергнут абсолютно здоровый нормальный человек, сможет ли он перенести нагрузку без последствий? — спросил Айзенштадт, игнорируя любознательность эскулапа. Последний сморщил лоб.

— Вряд ли я могу это утверждать, доктор. На основании лишь двух случаев трудно составить объективную картину. В такой же степени можно утверждать, что у мисс Загоры от природы большая сопротивляемость подобным воздействиям.

Айзенштадт подумал несколько секунд.

— Ладно, — медленно произнес он. — После того, как мы собственными глазами увидели, какие последствия может иметь такого рода стресс… можно ли будет в будущем каким-то образом предупредить такое разрушительное его воздействие на других людей?

Врач пожал плечами.

— Если результаты стресса останутся без изменений, то несомненно. И опять я вынужден предостеречь вас, что, пронаблюдав эти два случая, я не могу гарантировать, что кто-нибудь следующий станет проявлять совершенно иные симптомы.

Губы Айзенштадта искривились.

— Мне кажется, что именно над этим нам еще предстоит попыхтеть. Когда можно будет побеседовать с мисс Загорой?

Врач нажал на кнопку, вызывая информацию на дисплей.

— Дайте ей еще пять минут, — произнес он. — Отсутствие угрозы для жизни не означает, что эта травма — пустяк. Кроме того, чем больше времени вы дадите нам, чтобы вывести из неё все профилактические препараты, а также те, которые облегчают диагностику, тем легче с ней вам будет общаться.

— Благодарю вас, — кивнул Айзенштадт.

Мы вышли из этого помещения. Каландра, как обычно, в сопровождении двух лиц из службы безопасности ожидала нас в холле. Даже не удостоив её взглядом, Айзенштадт взял её за руку и повел нас обоих куда-то вниз, как оказалось вскоре, в пустой зал для совещаний.

— Ждите снаружи, — коротко приказал он двум сопровождавшим Каландру. Пропустив нас вперед, он запер двери.

С минуту он просто глядел на нас, и на его лице сменилась целая палитра эмоций, зачастую взаимоисключающих.

— Ну, что скажете? — наконец, мрачновато спросил он. — Давайте послушаем ваши мнения.

Не «ваши рапорты», а «ваши мнения», — отметил я. Мнения, воплощающие всю сомнительную субъективность наших талантов. И все же он спросил, и даже этот его раздраженный, замешанный на недоверии и скептицизме интерес был уже шагом вперёд.

— И Эдамс, и Загора находились в контакте с сотней или больше гремучников, — заговорил я. — Так что практически ни о каких совпадениях и ошибках говорить не приходится.

Он хмыкнул.

— Как бы страстно я ни желал, чтобы все выглядело по-другому, я, тем не менее, вынужден согласиться. Предполагая, разумеется, что ваша группа исследователей всё же сумеет отыскать мертвый гремучник, тем более, что направление поисков они нам указали. Так. Гремучники — живые и разумные существа, и они, действительно, могут отделяться от своих тел. Что вы можете сказать по этому поводу?

Я сделал Каландре знак заговорить первой.

— Прежде всего, мне хотелось бы обратить ваше внимание на то, что они обладают высокой степенью интеллекта, — медленно начала она, сосредоточенно вспоминая ход событий, её лоб покрыли морщины. — Мне кажется, они довольно долго изучали нас. Это началось, по меньшей мере, с тех пор, как здесь оказались приверженцы Божественного Нимба, а, может быть, когда здесь появились первые колонисты, прибывшие на Солитэр.

— Почему вы пришли к такому выводу? — помрачнел Айзенштадт.

— Взять, к примеру, хотя бы то, как они пользуются человеческим речевым аппаратом, — отвечала Каландра. — Кроме того… — она заколебалась, глядя на меня.

И я понял, что в общую картину добавился еще один кусочек.

— Паранойя, характерная для Солитэра, — пояснил я. — Подсознательное сопротивление присутствию гремучников, не так ли?

— Да, думаю, именно так, — согласилась Каландра. Я мог заметить, что Айзенштадт мучается вопросом, рассуждать ли в таком ключе или оставить эту тему, но он решил на время ее оставить.

— Хорошо, вы думаете, что гремучники обладают интеллектом и что они нас изучают. Что еще вы можете о них сказать?

Каландра вздохнула.

— Очевидным фактом является и то, что именно они управляют нашими кораблями, идущими на Солитэр в течение последних семидесяти лет.

Челюсть и скулы Айзенштадта словно окаменели, но было видно, что эта мысль уже приходила в голову ему самому. Он напряженно молчал.

— Они для этого, несомненно, самые подходящие кандидаты, — наконец, произнес он. — У вас есть конкретные факты?

— Если посмотреть, как двигались руки у обоих, — медленно начал я, читая в глазах Каландры поддержку, — вся последовательность движений, последовательность, с которой сокращались мышцы, в точности копирует движения зомби, тянущегося к «Пульту мертвеца». — Я пристально смотрел на Айзенштадта, а он так же пристально на меня. — Эти движения были совершенно идентичны тем, которые мне уже приходилось видеть на борту «Вожака», когда мы входили в систему Солитэр.

Его глаза буравили меня.

— Вы в этом абсолютно уверены?

— Абсолютно.

— Тогда почему же потребовалось столько времени, чтобы вступить с ними в первый контакт?

— Не знаю, — покачал головой я.

Он молчал, надув губы, и довольно долго в зале царила тишина.

— А что насчет Загоры? — в конце концов спросил он. — Присутствовала ли она в этом контакте хотя бы отчасти как активный субъект, или же лишь в качестве проводника, медиума?

• Предыдущая
• 58/94
• Следующая