Сделка кобры - Зан Тимоти - Страница 17
- Предыдущая
- 17/87
- Следующая
Корвин до боли стиснул зубы. Уйдя с головой в подготовку миссии на Квазаму, он совершенно упустил из виду перемены в общественном мнении Авентина. Но с другой стороны, почему Джастин Джошуа или кто-то другой не удосужились даже напомнить ему об этом?
Потому что не хотели, чтобы он волновался, вот почему.
Итак, занимаясь своими делами, он совершенно оставил без внимания тот факт, что Приели со своей компанией тоже не терял времени даром и плел сети своей интриги.
А может, ещё не поздно нанести ответный удар?
Петиция, даже если она исходит от Совета Миров Кобры, ещё ни к чему не обязывает генерал-губернатора. И если Корвину удастся привлечь Чандлера на свою сторону… или, по крайней мере, сделать так, чтобы тот сохранял нейтралитет…
– Поскольку вы позвонили мне, – не торопясь начал Корвин, – я полагаю, что вы намерены подчиниться этому требованию? Чандлер сверкнул глазами.
– Это вовсе не требование, Моро… Если я захочу, то имею полное право попросту проигнорировать эту бумагу.
– Весь вопрос сводится к следующему, стоит ли рисковать собственной шкурой ради какого-то губернатора, чья политическая карьера и без того вот-вот завершится? – негромко произнес Корвин.
Чандлер сделал вид, что смутился.
– Дело вовсе не в том, – пробормотал он, – независимо от того, какая судьба постигнет на Квазаме вашу племянницу, это не изменит того факта, что в настоящий момент вы полномочный губернатор Авентина.
– Верно, – кивнул Корвин, – не говоря уже о том, что вполне возможно, Джин успешно справится с возложенной на неё задачей, и мне не потребуется подавать прошение об отставке.
– Что ж, вполне возможно, – согласился Чандлер, – хотя и маловероятно.
Корвин пожал плечами. Несмотря на его слова, было ясно, что Чандлеру нелегко списывать Корвина со счетов просто так, без всякой причины. Это дало губернатору психологическую зацепку – может, она была не так уж и надежна, но, во всяком случае, это лучше, чем ничего.
– Если я правильно понимаю, вы намерены посадить Джастина под домашний арест? – спросил он. – Ведь, несомненно, нет никакой необходимости отправлять его за решетку.
Чандлер впился в него взглядом.
– Возможно, этого будет достаточно, чтобы удовлетворить требования Совета, – спокойно произнес он, – однако предположим, что кто-нибудь сочтет эту меру недостаточной, утверждая, что ваш брат представляет угрозу для общества, и его следует поместить в более надежное место.
– В ответ вы могли бы поинтересоваться у того болвана, куда, по его мнению, можно без опаски заточить Кобру, который вовсе не желает сидеть взаперти? – парировал Корвин. – Или же вы могли бы указать на тот очевидный факт, что Джастин ни для кого не представляет опасности, если только ему самому никто не угрожает. Или же, если этот человек – член Директората и имеет доступ к подобной информации, вы можете напомнить ему, что если Первый Говорящий ненароком узнает, что мы упрятали одного из Моро, то не исключено, что нам будет отказано в получении шаттла Трофтов для полета на Квазаму.
Чандлер чуть поднял брови.
– Вот уж ни за что бы не подумал, что вы такие друзья с Трофтатуги.
– Никакие мы не друзья, – покачал Головой Корвин, – однако, надеюсь, вы не забыли, что некто не названный вами находился на борту аэрокара, когда Первый Говорящий предположил, что участие какого-то Моро жизненно важно для успеха этой миссии. Напомните ему об этом, вы увидите, что ему тотчас расхочется и дальше требовать, чтобы моего брата посадили за решетку. Чандлер негромко фыркнул.
– Вполне вероятно, – сказал он и глубоко вздохнул. – Ну что ж, пусть это будет домашний арест, но мы по возможности не будем предавать его огласке, если только у нас пройдет этот номер.
– Благодарю вас, сэр, – Корвин умолк. – Не мог бы я попросить вас ещё об одном одолжении… Видите ли, сегодня мы празднуем окончание Академии моей племянницей. Не могли бы вы подождать с ордером на арест хотя бы до завтрашнего утра? Тем самым вы бы оказали нам неоценимую услугу.
– Я не думаю, чтобы в планы Джастина входило потихоньку удрать с планеты, – ответил Чандлер почти искренне. Он уже принял решение всячески ставить Приели палки в колеса по одному вопросу, и судя по всему, очередная просьба Корвина показалась ему не слишком затруднительной. – Домашний арест официально начинается завтра, в восемь часов утра. Как вы, надеюсь, понимаете, Приели посчитает, что вы обязаны в первую очередь ему. Независимо от того, каково ваше мнение по данному вопросу.
– Я уже и без того положил свою карьеру на алтарь судьбы Джин, лишь бы только она стала Коброй, – холодно заметил Корвин, – и если Приели считает, что способен выжать из меня все соки, то его постигнет горькое разочарование.
– Могу себе представить, – вздохнул Чандлер. – Хотя на вашем месте я не стал бы недооценивать то, с каким искусством он манипулирует общественным мнением. Тихо подать в отставку или уйти с позором – это, знаете ли, две разные вещи. Я полагаю, ему доставит огромное удовольствие, если вдруг подвернется возможность смешать имя Моро с грязью. Вот уж где он отведет душу.
Корвин почувствовал, как его нервы напряглись. Имя Моро. Оно стало неотъемлемой частью ранней истории Миров Кобры, превратившись в одно из немногих имен, которые на Авентине с малых лет было известно всем и каждому. Много лет назад защита доброго имени явилась одним из решающих факторов для его отца во время подавления восстания Шаллинора и его последующих усилий по формированию на Авентине новой политики. Это имя оставалось одним их немногих истинных ценностей, которые он, Корвин, намеревался передать своим племянницам, а будь у него собственные дети, то и им. Мысль о грязных лапах Приели заставила его содрогнуться…
– Пусть только попробует, он ещё о многом пожалеет, – тихо возразил он Чандлеру. – Можете, если хотите, назвать это угрозой или же констатацией факта. Однако сделайте так, чтобы он понял.
Чандлер кивнул.
– Я попытаюсь. Мне просто хотелось, чтобы вы поняли, с чем в данном случае имеем дело. Как бы там ни было… полагаю, что вам пора. Не стану вас задерживать. А вы, разумеется, поставите сегодня вечером брата в известность…
– Безусловно, – вздохнул Корвин. – спокойной ночи, сэр, и… огромное вам спасибо.
Генерал-губернатор одарил его мрачной улыбкой и исчез с экрана.
Еще несколько секунд Корвин сидел не шевелясь, тупо уставясь в погасший экран. Значит, Приели было мало просто поставить их семью в дурацкое положение. Нет, он возжелал настоящей крови. Что ж, если ему не терпится ввязаться в борьбу, разгневанно подумал Корвин, мы её гарантируем. К тому же Корвин занимался политикой куда дольше, нежели Приели. Так или иначе, он исхитрится и взвалит всю ответственность на подлого Отверга.
Так или иначе.
Корвин глубоко вздохнул, постарался отогнать навязчивую мысль и поднялся из-за стола. В конце концов, впереди его ждало семейное торжество, и ему по крайней мере стоит попытаться изобразить на лице радость. Пусть даже на самом деле на душе у него скребли кошки.
Красные отблески заката на небе быстро тускнели и гасли в ранних сумерках весеннего вечера в Капиталии. Джин остановила машину у тротуара и вышла. Несколько мгновений она просто стояла в сгущающихся сумерках, оглядывая дом и задаваясь вопросом, почему это место, где она родилась и выросла, теперь выглядит в её глазах совершенно иначе. Ведь не потому же, что её не было здесь четыре недели, – сколько раз она отлучалась из дома и на более длительное время. Нет, сам дом не изменился. Дом её детства… а вот сама она уже давно не ребенок. Она стала взрослой. Взрослой женщиной-Коброй.
Направляясь к дому, она почти машинально включила оптические усилители, и поэтому заметила в здании и окружающем его пространстве кое-что для себя новое. Инфракрасная настройка позволяла заметить небольшую утечку тепла в углу её спальни – неудивительно, что в этой комнате зимой всегда было холоднее, чем в остальном доме. Телескопическое увеличение показало, что теоретически неподвластная времени облицовка начала потихоньку растрескиваться возле сточных желобов. А телескопический обзор дупла в высоком дереве борлаш, что росло во дворе, обнаружил пару блестящих бусинок-глаз какого-то зверька. Воспоминания о давно ушедших днях, надежды на будущее – все это смешалось с реальностью настоящих мгновений. С реальностью, которая, несмотря на вое преграды, стала воплощением её самых честолюбивых устремлении. Она стала Коброй.
- Предыдущая
- 17/87
- Следующая
