Выбор завоевателя - Зан Тимоти - Страница 40

• Предыдущая
• 40/108
• Следующая

Или, возможно, узкие улочки острова просто делали невозможным мобильное движение. А лоза Парра, конечно же, делала невозможными любые разновидности воздушного транспорта.

Парра.

Кавано поднял взгляд, высматривая за огнями темную решетку из толстых ветвей лозы, которая куполом изогнулась над городом, проходя в каком-то метре над самыми высокими зданиями. Многие века на всей Гранпарре шла медленная война растительной жизни, и лоза Парра выиграла битву за остров Пуэрто Симоне, задушив остальные, более опасные виды растений, чьи родственники все еще господствовали на континенте за проливом Серено. Эта победа сделала остров пригодным для заселения, но в то же время гнетущее присутствие Парры само по себе было вызовом для колонистов. В ее ветвях гнездились тысячи гроумов — животных величиной с обезьянку, чей симбиоз с лозой был все еще плохо изучен. Гроумы с воплями бросались на всякого, кто пытался отрезать кусок от Парры или хотя бы тронуть ее. Скот, жевавший листья и молодые побеги Парры, тоже подвергался нападениям; мало того, гроумы непонятно почему обожали проказничать в загонах для скота, нередко ломая их, а загоны фермеры строили как раз для того, чтобы не подпускать скот к Парре.

И сверх всего этого был еще один неприятный вопрос: разумна ли Парра? Слышит ли она происходящее, наблюдает ли за тем, что делают на ее острове незваные гости? И если так, то что она обо всем этом думает?

Они шли уже минут пятнадцать, когда наконец появился Пилтариабов ориентир.

— Вот! — Авуирли показывал рукой на перекресток в пятидесяти метрах впереди, испуская запах соевого соуса. — Там рынок пряностей. Направо, в конце улицы, жилище моу саб Бокамбы.

— Великолепно, — сказал Колхин. — Надеюсь, он дома нынче вечером.

Он протиснулся между авуирли и Кавано и незаметно сжал его запястье. Кавано понял намек.

— Ой! — простонал он, поднимая якобы поврежденную левую руку.

— Что такое, моу саб Стимер? — спросил Пилтариаб, подходя к Кавано. Запах свежей овсяной лепешки — тревога — мгновенно перекрыл запах соевого соуса. — Вам хуже?

— Просто ударился об овощной киоск, — ответил Кавано, для пущего правдоподобия морщась и поглаживая левую руку правой. — Все будет в порядке.

— Дайте-ка я все-таки посмотрю. — Колхин сбросил рюкзак и отвел Кавано на тротуар. — Мы на минуту задержимся, моу саб Пилтариаб, — добавил он, открывая рюкзак и роясь в нем. — Почему бы вам с друзьями не пойти вперед и не посмотреть, дома ли моу саб Бокамба и ждет ли он нас?

— Да зачем торопиться? — возразил Митлириаб. — Мы можем подождать.

— Нет-нет, не надо ждать, — произнес Пилтариаб, и его сочувствие снова уступило место нетерпению. — С ними все будет хорошо. Идемте, дом моу саб Бокамбы совсем рядом.

Митлириаб и Брислимаб переглянулись, и снова Кавано уловил этот непонятный запах.

— Как хотите, — проговорил Митлириаб, глядя на Колхина. — Догоняйте, моу саб Плекс.

— Конечно-конечно, — заверил их Колхин.

Несколько мгновений авуирли смотрели на него. Затем, без дальнейших комментариев, он отвернулся. Все трое авуирли, с Пилтариабом во главе, влились в поток пешеходов и направились дальше по улице.

— Это звучало как приказ, — пробормотал Кавано, когда Колхин вынул из рюкзака аптечку.

— Да уж, на просьбу не похоже, — согласился Колхин, делая вид, что обрабатывает руку Кавано. — Бьюсь об заклад, что-то здесь не нравится Митлириабу и Брислимабу.

— Думаешь, им не нравимся мы?

— Нет, вряд ли, — медленно проговорил Колхин. — Авуирли трудно скрывать раздражение, и, будь они злы на нас, мы бы это уже поняли.

Кавано вздрогнул. Авуирли слыли весьма уравновешенными, но любое разумное существо может разозлиться. Так что авуирли, с его недюжинной физической силой, запросто может быть опасен для своих недругов. Или для тех, кого он возомнил своими недругами.

— Значит, что-то не так с Пилтариабом?

— Возможно. — Колхин засунул аптечку в рюкзак, достал бинокль и вручил его Кавано. — Дайте мне знать, когда они повернут за угол, — попросил он, застегивая рюкзак.

— Хорошо, — ответил Кавано, глядя ему за спину и вешая бинокль себе на шею. — Поворачивают на перпендикулярную улицу.

— Отлично. — Колхин закинул рюкзак на спину. — Идем.

Они поспешили вперед, лавируя между неторопливыми пешеходами, спеша попасть на улочку, которую указал Пилтариаб. Но вместо того, чтобы повернуть направо, следом за авуирли, Колхин повел спутника налево. Улица справа была узкой и тянулась между жилыми домами; слева она пролегала через мусоросборник и упиралась в переулок. С десяток зловонных контейнеров высотой по грудь стояли по обе стороны улицы, вокруг валялись разбитые ящики и гниющие отбросы. Как и большинство улиц, на которых они побывали с того момента, как покинули пристань, эта была выложена брусчаткой, но, в отличие от других, отнюдь не блистала чистотой.

— И что теперь? — спросил Кавано, когда Колхин предложил разойтись по разные стороны улочки и стать за крайними контейнерами.

— Посмотрим, что предпримут авуирли. — Колхин левой рукой спустил рюкзак с плеча, правой достал дротиковый пистолет из-под куртки и снял его с предохранителя. — А еще проверим вашу память на лица.

Кавано поморщился, поднял бинокль к глазам и настроил резкость. Он только раз встречался с Бокамбой, на парламентском разбирательстве по поводу «Мокасиновых змей». И узнает ли он этого человека сейчас, семь лет спустя, — неизвестно.

Авуирли уже прошли три четверти улицы и приближались к дому в ее конце.

— Они почти на месте, — сказал Кавано, регулируя контрастность. — Пилтариабу явно не терпится. Он почти бежит.

— Интересно, — задумчиво проговорил Колхин. — Не помню, чтобы когда-нибудь видел бегущего авуирли.

Кавано нахмурился, роясь в памяти. Наконец понял, что тоже никогда не видел такого. Авуирли — воплощение силы, но никак не быстроты.

— Ты прав. — Он ощутил неприятный холодок в животе. — Что же такого мог сказать Бокамба Пилтариабу, раз ему так захотелось вернуться?

Колхин не успел ответить. В это мгновение сзади из темноты донесся голос, едва слышимый в шуме ближних магазинов:

— Обоим не двигаться. Колхин, брось оружие.

Кавано оторвался от бинокля и посмотрел на Колхина. Молодой телохранитель не шевелился, выражение его лица не изменилось, только мускулы руки, державшей пистолет, напряглись. Он готов к бою…

— Нет, — шепотом приказал Кавано. — Не сейчас. Не здесь.

Несколько мгновений Колхин все же пытался что-то придумать. Затем, к облегчению Кавано, он вздохнул и опустил руку; пистолет упал на брусчатку. Подняв руки, Колхин медленно обернулся. Кавано, проглотив комок в горле, сделал то же самое.

В трех метрах позади них посреди улочки стоял бригадный генерал Бронски с маленьким лучевым пистолетом в руке; его поза говорила о прекрасной стрелковой подготовке. Ствол пистолета и все внимание Бронски были направлены на Колхина.

— Вот и умница, — одобрительно сказал Бронски. — Остальное сам знаешь — руки на голову, пальцы переплести. Кавано, это и вас касается.

— Значит, все-таки ловушка, — сказал Колхин, когда они с Кавано выполнили приказ.

— Нет. Я просто положился на интуицию, — ответил Бронски. — Приятно узнать, что я еще не утратил чутья. Толкни-ка пистолет ногой ко мне.

— И что нашептала вам интуиция? — спросил Кавано.

— Что вы решили осесть на Гранпарре. — Бронски шагнул вперед и поднял оружие Колхина. Расшатанный камень качнулся под его ногой. — Мне удалось получить копию письма, которое послала вашему сыну Арику на Эдо Кливересса си Ятур.

Кавано нахмурился:

— Она послала Арику письмо? Что в нем было?

— Хотела, чтобы он привез ей на Формби какие-то компьютеры. — Сунув руку под куртку, Бронски извлек пару наручников и, уронив их на мостовую, пинком подбросил к Кавано.

— Наденьте их на Колхина, — приказал он. — Руки за спину, естественно.

— Я не понимаю, как письмо от Кливерессы могло вывести на нас, — произнес Кавано. Мысли его неслись. Он подобрал наручники и пошел к Колхину. В тенях никого не заметно — неужто Бронски заявился сюда совсем один? Если так, есть шанс улизнуть.

• Предыдущая
• 40/108
• Следующая