Трубка снайпера - Зарубин Сергей Михайлович - Страница 9

• Предыдущая
• 9/76
• Следующая

Потом несколько часов сидел Номоконов в загородке из колючей проволоки и молча смотрел на грязных худых людей, сидевших на земле. Вышел из землянки солдат, который привёл его к уполномоченному Особого отдела, закинул за плечо винтовку и, не оглядываясь, ушёл.

Освободили к вечеру. Выглянул из землянки уполномоченный, позвал к себе:

— Идите обратно, товарищ. Найдёте лейтенанта Козлова и передадите ему записку. Он скажет, что делать. Дорогу не забыли?

— Найду, — сказал Номоконов. — Послушай, командир, погоди. Комиссар, когда кончался, просил дочке написать, родителям. Адрес в документах был, гляди. Теперь только я один знаю, что говорил комиссар. До конца он стоял, раненый. Напиши, легче будет отцу-матери.

— Хорошо.

— И ещё слушай. Солдат, который сюда привёл… Утащил мою винтовку, украл! Это как?

— Можете забрать своё оружие, — сказал уполномоченный. —Если найдёте, конечно.

С запиской в руке пошёл Номоконов на передний край и разыскал лейтенанта Козлова, командовавшего взводом окруженцев. Небритый, в куцей телогрейке, в кирзовых сапогах, заляпанных грязью, командир окинул взглядом солдата, прочёл записку и рассердился:

— Опять санитар? Ну вот что… Ужинайте и шагом марш на траншею! Раненых нет пока. Землю копать будете.

— Я охотник, — заикнулся Номоконов. — Зверей бил…

— Чем? — рассердился командир.

Покрутился Номоконов возле походной кухни и незаметно отошёл. Оружие забрал человек, посчитавший его нехорошим, нечестным, чужим. Быстро нашёл Номоконов свежую тропу, выбитую сапогами. Она спускалась в знакомую ложбину. А вот и конвойный. Нескладный на вид солдат в больших ботинках сидел среди друзей и хлебал суп из котелка. На его коленях лежала новенькая винтовка с иссиня-черным, воронёным стволом. Номоконов осторожно зашёл сзади, нагнулся и крепко схватил своё оружие.

— Ты чего? — опешил солдат и встал.

— А ничего, — погладил винтовку Номоконов. — Моя.

— Как так? — повысил голос конвойный. — Я на складе получал.

— Неправду ты сказал, обманул! — Номоконов бережно отёр рукавом капли супа с приклада. — Ишь, как брызгал… Какой номер на оружии? Сказывай! Чего молчишь? А вот не скажешь: не запомнил ещё, не свыкся. — Резким движением Номоконов открыл затвор и на лету поймал патрон. — Какая пуля тут?

— Обыкновенная, — сказал солдат.

— Худой хозяин, — покачал головой Номоконов. — И худо глядел. Вот… Это я насечку резал, ножом пилил. Чтобы намертво валить зверя, дыру делать в лопатке.

Закинул Номоконов ремень винтовки на плечо и прямиком пошёл в расположение своего взвода. Позади слышался далёкий гром орудий, в небе с вибрирующим свистом проносились снаряды. Где-то далеко справа торопливой скороговоркой частили пулемёты.

Всю ночь вместе с товарищами углублял Номоконов траншею, проходившую по гребню высоты. Здесь он узнал, что солдаты и командиры, выходившие из окружения, зачислены в состав войск, которые должны задержать немцев, дать возможность главным силам отойти на более выгодную позицию, что уже дважды наши артиллеристы накрывали огнём переправы врага.

Ночью немцы били из орудий, появились раненые, и лейтенант Козлов сам разыскал Номоконова. Солдат хотел попроситься к стрелкам, но командир, собрав санитаров, уже давал приказания. Пришлось подчиниться. Тяжело раненых выносили к просёлочной дороге, где стояли повозки. Легко раненые шли, их надо было поддерживать, ободрять. Пожилой солдат с оторванными пальцами на руке сообщил, что снарядов осталось мало, немцы в двух местах наводят новые переправы и скоро пойдут танки. Артиллерийский бой разгорался все сильнее, из тыла подходила подмога. Среди солдат, спешивших на передний край, были и безоружные — они просили винтовки у санитаров.

Всю ночь и все утро выносил раненых усталый и голодный Номоконов, а в полдень попался на глаза командиру взвода.

— Где винтовку взяли?

— Чего вчерась не слушал? — рассердился солдат. — Ещё оттуда принёс, из огня!

— В отделение младшего сержанта Смирнова, — распорядился Козлов. —Живо!

Сотню патронов выдали Номоконову, маленькую лопатку. Вчетвером двинулись за передний край и побежали к реке. Большой, широкоплечий командир отделения Смирнов играючи нёс ручной пулемёт, на ходу объяснял задачу.

— Ни шагу назад! — потребовал он. Окопались в сосновом редколесье, из которого просматривалась большая поляна. Номоконов устроился за вывороченными корнями пня и поднял винтовку. Целей было много. Неторопливо наводил он мушку на людей в зелёной одежде. После выстрелов они подпрыгивали, падали, застывали. Редкими очередями бил из пулемёта командир отделения.

К вечеру загремело в лесу, застучало, заухало. Послышались громовые разрывы, рёв моторов. Тяжёлый танк появился возле больших сосен, замигал стрекочущей светлой строчкой.

Отстреливаясь, солдаты перебежали к траншее. Бой шёл до сумерек. А потом всем приказали отходить. Лейтенанта Козлова уже не было в живых, а его подчинённые расстреливали последние патроны. Вспышки, разрывы, крики… Номоконов попятился в глубь леса, в упор застрелил немца, выбежавшего из-за куста, забрался в густой ельник. Младший сержант был рядом — испуганный, без пулемёта. Номоконов потянул метавшегося человека к земле, прижал, успокоил:

— Не шевелись теперь, лежи. Ночью фашисты слепые, чай варят, спят. Уйдём.

Всю ночь таёжный следопыт вёл Смирнова на восток, порой тянул его за руку. Шли осторожно: ощупывали деревья, прислушивались. Утром недалеко от просёлочной дороги мгновенно вскинул винтовку Номоконов, в кого-то выстрелил. В новеньком рюкзаке гитлеровца, свалившегося вместе с велосипедом в канаву, оказались сигареты, хлеб и консервы. Младший сержант схватил автомат убитого, осмотрел магазин, полный патронов, прицепил к поясу гранату с длинной рукояткой, зашагал быстрее. Наверное, ему было стыдно.

— Теперь моя очередь, — сказал он. — Я пойду впереди.

— Правильно, — согласился Номоконов. — Теперь можно, командир, вали. С оружием чего в лесу зря шататься?

Вдвоём часто подходили к дороге, по которой двигались на восток немецкие войска, осматривались, выбивали цель. Сухо трещала очередь, гулко звучал винтовочный выстрел. Крутой вираж делал мотоциклист. Брызгало осколками ветровое стекло легковой автомашины. Или грузовик, случалось, останавливался. Выпрыгивали из кузова немецкие солдаты, открывали дверцу машины, с удивлением смотрели на шофёра, вывалившегося к их ногам, густо били из автомата по канавам и деревьям, поливали длинными очередями бугорки земли, пни и кустарник.

• Предыдущая
• 9/76
• Следующая