Испытание Эриксоном. Личность мастера и его работа - Зейг Джеффри К. - Страница 9

• Предыдущая
• 9/49
• Следующая

Поначалу Джон приезжал на сеансы Эриксона на машине, но через некоторое время уже не мог водить автомобиль из-за своей шизофрении. Поэтому мистер и миссис Эриксон подобрали Джону квартиру в нескольких шагах от их дома.

В следующей главе будет развиваться мысль, что целенаправленность — краеугольный камень эриксоновского подхода. Какие цели мог ставить Эриксон, занимаясь своим пациентом? Существует четыре обычных паттерна для шизофренических пациентов.

1) Они не формируют удовлетворительные взаимоотношения.

2) Они не принимают на себя ответственность.

3) Они не говорят напрямую.

4) Они не любят, когда им присваивают определенные роли. Они, конечно, жертвы жизни, но не признают этого.

Таким образом, при проведении психотерапии с шизофреническими пациентами ставятся следующие цели: побудить их формировать взаимоотношения, брать на себя ответственность, говорить напрямую и принимать на себя продуктивные роли. Проблема в побуждении пациентов к достижению этих целей состоит в том, что они редко реагируют на прямые внушения. Как правило, шизофреники непосредственно делают не так много — они увиливают. Например, осуществляют коммуникацию через свои «голоса», а не напрямую.

Если шизофреник — «специалист» по косвенной или трехсторонней коммуникации, терапевт может строить коммуникацию в аналогичной манере, тем самым встречаясь с пациентом в его собственной системе измерения (ср. Zeig, 1980b). Эриксон намеревался осуществить косвенную коммуникацию, приобретая для Джона собаку. После того как Джон согласился завести собаку, Эриксон послал Кристи, свою младшую дочь, бывшую тогда студенткой-медиком, вместе с Джоном выбирать и покупать собаку.

Кстати, где приобрести собаку для шизофренического пациента? Не следует идти в зоомагазин и покупать породистого щенка. Этот вариант не подходит. Подходящее место для приобретения пса для шизофренического пациента — собачий приют, заведение для хронически больных собак, которые дожидаются своей финальной дозы «Торазина». Итак, Джон вошел в приют, услышал лай и сразу же заявил свои права на щенка гончей, которого он назвал «Барни». Джон спас Барни от заключения и неминуемой кончины.

Поначалу Барни держали в квартире Джона, но вскоре стало ясно, что это помещение слишком тесно для собаки. Где же он мог предположительно держать пса? Эриксон вызвался держать собаку в своем доме, но она не должна была быть собакой Эриксона — это собака Джона. Пациент собирался навещать своего пса дважды в день, чтобы кормить и заботиться о нем.

Таким образом, при помощи Барни роли были слегка перераспределены. Джон уже не приходил в дом Эриксона как пациент — он приходил, чтобы ухаживать за собакой. Он сделал несколько шагов в направлении принятия на себя ответственности.

Эриксон сделал еще один шаг вперед в процессе перераспределения ролей. Он прекратил принимать Джона в строго отведенное время, и тот стал приходящим другом семьи. Помимо утренних визитов, Джон приходил каждый вечер от 8 до 10 часов и смотрел телевизор вместе с доктором и миссис Эриксон. Пока Джон был там, он находился в семейной среде, и Эриксон мог использовать свою многоуровневую коммуникацию, вкрапляя элементы терапии. Некоторая часть терапии Эриксона включала «терроризирование» Барни, что лишь цементировало взаимоотношения Джона и Барни.

По вечерам Эриксон использовал щипцы, раскалывая для собаки печенье. (Ему приходилось пользоваться щипцами, потому что он недостаточно хорошо владел руками и был не слишком силен, — чтобы разламывать печенье без применения щипцов. И все же задача была сложной, и его руки тряслись от усилий.) Миссис Эриксон не полагалось разламывать печенье, мне (если я присутствовал там) также было не положено этим заниматься. Это должен был делать исключительно Эриксон. Обычно он передавал половинку печенья Джону, который потом отдавал ее Барни. Если Барни подходил к Эриксону, тот замахивался на него мухобойкой или нажимал на клаксон, который специально установил на своей коляске. Обычно он прикрикивал на Барни: «Кыш, Джонов пес!» (Эриксон также использовал и мягкий подход. Временами он бросал взгляд на Барни и вопрошал: «Ты чей пес?» Было видно, как лицо Джона светилось гордостью.)

Давайте рассмотрим динамику ролей в данной ситуации. Если Эриксон становится гонителем, а Барни — жертвой, Джону остается лишь одна позиция — спасителя (ср. Karpman, 1968). А когда Джон становится спасителем, он также берет на себя больше ответственности. В результате этих вмешательств Джон стал прорываться сквозь свои выученные ограничения.

Общение Эриксона с Барни походило на беспечную игру. Он называл Барни «этот змеебрюхий, полугончая». Согласно Эриксону, Барни называл Эриксона «Старикашкой», а миссис Эриксон — «Домоправительницей».

Эриксон начал писать Джону письма от имени Барни. Он приветствовал любую коммуникацию, а письма, безусловно, можно писать и терапевтически. Это еще один пример использования терапевтической трехсторонней коммуникации при общении с шизофреником. (Письма также были частью традиции Эриксона. Кажется, пес Эриксона, Роджер, писал псу доктора Роберта Пирсона, информируя доктора Пирсона о тех случаях, которые наблюдал его хозяин (Pearson, 1982). Роджер был плодовит на письма. Собака доктора Джона Корли тоже получала письма (Corley, 1982), как и собака доктора Берты Роджер (частная беседа, 1984). После того как Роджер умер, привидение Роджер писало письма семье «с той стороны», и его корреспонденция циркулировала среди детей и внуков Эриксона. Письма служили Эриксону способом осуществления его отцовских функций. В них обсуждались происшествия, случавшиеся в расширенной семье, они включали идеи, касающиеся нравственного развития и наслаждения жизнью.

Итак, Барни начал писать письма, и Джон превратился не просто в приходящего друга, но в «усыновленного» члена семьи Эриксонов.

Вот письмо, датированное 1972 годом. Оно написано от руки, что было весьма болезненным для Эриксона:

На следующий день пришло другое письмо. Читая его, обратите внимание на многоуровневую технику вкрапления Эриксона. С ее помощью он одновременно передавал через коммуникацию несколько вещей. Он изменил контекст идеи сумасшествия, используя синонимы слова «сумасшедший», сопряженные с позитивными Эмоциями. Кроме того, в юмористической и драматической манере он высмеял страх — чувство, безусловно, знакомое Джону. В деликатной манере он даже предположил, что Джон не может ожидать полного преодоления своих проблем. Он подчеркнул привязанность Джона к Барни и ввел альянс с миссис Эриксон, которой тоже предназначалась роль защитника Барни. И на протяжении всего процесса он явно восхищался собой.

• Предыдущая
• 9/49
• Следующая