Порядок в танковых войсках - Земсков Андрей - Страница 42

• Предыдущая
• 42/61
• Следующая

— В общем, боец Ничипуренко, я так думаю, что летучий жид, — это пилот Люфтваффе. Это — фашистский стервятник, который подло бомбит наши мирные города. Как с ними бороться, вы должны были прочитать в наставлении по противовоздушной обороне бронемеханизированных частей. Политический аспект данного вопроса вам лучше разъяснит товарищ Приходько.

— Товарищ командир, а среди фашистов есть члены партии?

— Это провокационный вопрос, товарищ сержант. Коммунистическая сознательность не позволяет коммунисту быть фашистом. Тем более, сами видели, что у них на танках кресты церковные намалеваны. Никакой атеист, даже беспартийный в такой танк не полезет. Какой из этого можно сделать вывод, товарищ Ничипуренко?

— А какой еще вывод-то делать?! С фашистами и так все ясно! Все фашисты — жиды!

— Формулировка не совсем политически корректная, но в целом верная. Я думаю, что товарищ Приходько не будет возражать, хотя найдет более политически корректную формулировку, в большей степени соответствующую генеральной линии партии и руководящим указаниям товарища Сталина, — похвалил бойца капитан.

В небе послышался шум двигателей самолета. Иван задрал голову и поднял бинокль. Летел одиночный самолет. В сумерках он выглядел лишь как силуэт, но, скорее всего, это был немецкий трехмоторный Ju-52, который, будучи создан как пассажирский, в середине тридцатых рассматривался и как бомбардировщик. Но к 1941 использовался только как транспортный. От самолета отделилось несколько точек, а затем в вечернем небе раскрылись купола парашютов. Раз, два, три... шесть парашютистов. Значит, это немцы, высаживающие разведывательную группу. Надо срочно их уничтожить, пока они не обнаружили, что в округе под каждым деревом прячется танк, а под каждым кустом — пехота. Тем временем немецкие парашютисты опускались на поле между рощей и деревней.

— Мыкола! Видишь парашютистов? — шепотом спросил Иван.

— Так точно, товарищ капитан! — также шепотом ответил Ничипуренко. — Вот они и прилетели, пархатые...

— Отставить антисемитизм товарищ сержант! — приказал капитан Терехов. — Мы воюем с фашистами не потому, что они евреи, а потому, что они — враги нашей Родины! Ясно, товарищ сержант!

— Так точно, товарищ капитан?! Ну, ща мы им покажем як на нашу советску Батьковщину нападать! — сказал Ничипуренко, решительно сжимая в руках автоматический карабин.

Иван достал трофейный финский 9-мм Лахти, который носил вместо табельного TT еще со времен Зимней войны. Они вдвоем находились на самой дальней опушке рощи и поднимать роту по тревоге уже не было времени. Пока будешь бегать к расположению ближайшего экипажа, немцы уже приземлятся и могут скрыться. Придется действовать вдвоем против шестерых. Благо, если начнется стрельба, бойцы услышат и минут через десять здесь будет вся рота.

Тем временем ветер сносил немецких парашютистов все ближе к роще. Иван посмотрел на них в бинокль. Здоровые парни в камуфляже с засученными рукавами, в десантных касках, затянутых камуфляжной тканью. За спиной ранцы, в руках пистолеты-пулеметы МР-38. На ногах шнурованные десантные ботинки. Диверсанты, водя стволами автоматов, внимательно вглядывались в темные заросли, на которые их нес ветер.

Первый из парашютистов опускался быстрее остальных, так как под ним на веревке болтался еще и тюк со снаряжением. При этом его больше, чем остальных, сносило в сторону рощи, как раз к тому месту, где в кустах притаились Терехов и Ничипуренко. Немец пытался подтягивать стропы парашюта, но его все равно несло на деревья.

В итоге тюк пролетел прямо там, где сидел Терехов. Иван еле успел лечь на землю, и тяжеленный тюк пронесся над ним, с треском ломая кусты. Ничипуренко успел отскочить в сторону. Сверху послышался треск веток, затем удар и фашистский вопль: «Лех тиздайен!»[37] После этого на землю свалился немецкий парашютист, которого приложило о березу прямо физиономией. Он был страшно зол и бормотал что-то нецензурное.

— Хэндэ хох! Гитлер капут! Ротфронт! Коммунистен форвард! — крикнул Иван, вскакивая с земли и передергивая затвор своего Лахти.

— Нихт Гитлер капут! Сталин капут! Их бин нихт коммунист, их бин нацист! Ата роде макот, руссише хазир?![38] — зло ответил гитлеровец и, клацнув предохранителем автомата, зловеще добавил: — Лехлетахат![39]. Но закончить свою гневную речь он не успел, так как на его каску опустился могучий кулак сержанта Ничипуренко. Каска слегка промялась на макушке и натянулась на голову несчастного диверсанта аж до переносицы, после чего гитлеровец рухнул в траву.

— Нах блин коммунист, говоришь?! Это куда ты, падла жидовская, коммунистов послал! — сурово промолвил сержант, пиная гитлеровца ногами. — Кто тебе позволил комунистов на... посылать?! Погоди, вот доберемся до вашей Немэтчины, мы вам покажем настоящий еврейский погром. Вашему гаду Гитлеру я лично пейсы оторву! Так ему и передай, мол, придет сержант Ничипуренко и пейсы оторвет!

— Товарищ Ничипуренко, я же приказал отставить антисемитизм! Повторяю мы воюем с фашистами потому, что они напали на нашу Советскую Родину, а их национальность, партийность и вероисповедание тут вовсе ни при чем... — примирительно сказал Иван, но, увидев на шее лежащего без сознания диверсанта железный крест, сам от души пнул его ногой в солнечное сплетение и добавил: — Хотя религиозных мракобесов я, как атеист, тоже не люблю!

— А що с остальными робить бум, товарищ капитан?!

— Остальных придется перестрелять, как врагов народа, — ответил Иван, пытаясь сообразить, как вдвоем, имея карабин и пистолет, перестрелять пятерых здоровых диверсантов, вооруженных автоматами.

— Ну, ща я этим троцкистам покажу! — пробубнил Ничипуренко, клацнул затвором карабина и залег в кустах, целясь в сторону поля.

Иван поднял автомат лежащего без сознания немца и тоже залег в кустах. Рядом с собой он заметил темный силуэт того самого тюка, который его чуть было не зашиб при падении. Иван отложил автомат и быстро расшнуровал тюк. В нем были заряды взрывчатки, провода, гранаты, консервы, рация, а главное — пулемет MG-34 и несколько коробок с лентами для него. Иван достал пулемет, пристегнул коробку с лентой, открыв крышку ствольной коробки, уложил конец ленты в механизм подачи и, поставив трофейный пулемет на сошки, изготовился к стрельбе.

Немцы приземлились всего метрах в ста и, уже закончив собирать парашюты, направились к роще. Иван прицелился и нажал на спусковой крючок. Первая же очередь срубила двоих диверсантов, а оставшиеся мгновенно залегли и начали отстреливаться из автоматов короткими очередями. Рядом с Иваном такими же короткими очередями начал стрелять Ничипуренко. Где-то вдали послышались крики: «Подъем! Тревога! Взвод к бою!» Послышался рев танкового дизеля, и вскоре на опушку с лязгом выкатился один из танков. Оставшиеся трое диверсантов вскочили и, пригнувшись, побежали прочь в ночную темноту. Иван, выпустив им вслед длинную очередь, побежал за ними вдогонку. Позади Терехова, тяжело топая сапогами, бежал Ничипуренко. Мимо пронесся танк из третьего взвода. Поняв, что убежать не удастся, трое оставшихся в живых диверсантов боязливо встали с поднятыми руками.

29 июня 1941 года. Деревня Окуневка.

Деревенская площадь.

К вечеру, когда рота фон Блицмана уже была готова к выдвижению, в деревню прибыл взвод мотоциклистов и рота панцергренадеров на грузовиках. «Россиянские освободители» кучковались около собранных в деревне крестьянских телег. К ним подошел пузатый попик с грязной нечесаной бородой и огромным золоченым крестом поверх засаленной рясы. Он затянулся сигаретой, которую только что стрельнул у кого-то из немецких солдат, и, размахивая воняющим кадилом, начал блеять молитву, благословляющую солдат «Россиянской Освободительной Армии» на борьбу с большевизмом и прославляющую германского фюрера Адольфа Гитлера, якобы несущего свободу русскому народу.

• Предыдущая
• 42/61
• Следующая