Капитан - Зевако Мишель - Страница 15

• Предыдущая
• 15/124
• Следующая

– Эй! – пробормотал Понтрай. – Да этот олух выколет мне глаз! Как, ты сказал, его зовут, Ринальдо?

– Тремазан де Капестан! – ответил итальянец.

– Капестан? – ухмыльнулся Понтрай, вновь обретая утраченную было самоуверенность. – А может быть – Капитан? Ведь этот юнец – настоящий капитан из комедии, фанфарон и задира – и ему пора надрать уши!

– В таком случае, – прорычал шевалье, – я в гостях у Пульчинеллы!

– Полегче, синьор Капитан, вы слишком разгорячились, синьор фанфарон! – воскликнул Ринальдо. – Господа, сделаем-ка Капитану небольшое кровопускание!

И все шестеро молниеносно обнажили шпаги.

– Капитан? – прогремел шевалье. – Хорошо же! Согласен на Капитана! Я сумею прославить и это имя! Эй, Арлекин, Пульчинелла, Панталоне[5] , берегитесь Капитана!

Прыгнув вперед, он взмахнул шпагой, с невероятной ловкостью крутанул ею в воздухе – и стальной хлыст рассек три физиономии разом. Раздалось три вопля: кричали Ринальдо, Шалабр и Базорж. Каждый из них схватился за окровавленную щеку. У каждого багровел на лице страшный рубец…

Наступила секундная пауза. Ошеломленные убийцы попятились. Затем, опомнившись, они вшестером бросились на Капестана, оглашая воздух яростными проклятиями. Зазвенели шпаги. Шевалье, подобно вихрю, перелетал из одного угла комнаты в другой, и каждый удар юноши достигал цели. У Ринальдо было кинжалом пропорото бедро. Понтрай дико выл, прижимая ладонь к выколотому глазу. Все было забрызгано кровью: стены, плиты пола, лица, руки. Бандиты, приведенные в смятение безумными прыжками своего противника, метались и кружились, сталкиваясь друг с другом и налетая на стены. Капестан был повсюду и нигде.

Он получил две раны в руку, у него кровоточило порезанное плечо, а на груди красовалась довольно глубокая царапина. Внезапно ослабев от потери крови, он опустился на колени; шпага выскользнула из онемевших пальцев, и юноша увидел, как сверкнули занесенные над ним кинжалы!

– Убейте его! Убейте! – хрипел раненый Ринальдо, силясь подняться.

– Прикончите его! – выл Понтрай.

– Смерть ему! – ревели четверо остальных.

И головорезы, еще сохранившие способность сражаться, ринулись на шевалье. Одна секунда могла решить исход схватки. Капестан, ценой нечеловеческого напряжения собрав последние силы, вырвал кинжал у одного из нападавших: теперь в каждой руке у юноши было по острому клинку, и, взмахнув ими, он пробил кровавую брешь в рядах атакующих, а затем с хриплым рычанием устремился вперед. Ему удалось прорваться к двери, ведшей в коридор…

– Держи его! Держи! – завопил Ринальдо. – Уйдет!

На сей раз итальянец сумел встать на ноги. Шалабр, Лувиньяк, Базорж и Монреваль бросились в коридор. В этот момент в комнате появился Кончини. Через открытую дверь он увидел в глубине коридора Капестана – живого и страшного в своей бешеной ярости! На лице маршала отразилось глубокое изумление, и он прошептал:

«Ах, как жаль! Если бы этот человек служил мне, я бы мог смело бросить вызов всему Парижу! Однако с этим юнцом необходимо покончить, иначе в один прекрасный день он проломит мне череп!»

Через несколько секунд Капестан добрался до лестницы, о которой ему говорил швейцарец, но, вместо того, чтобы помчаться вниз, во двор, начал подниматься наверх! Шевалье карабкался по ступеням из последних сил, чувствуя близкую погоню и постоянно оглядываясь назад. Наконец лестница кончилась – и Капестан увидел коридор, в глубине которого маячила распахнутая дверь.

– Проклятье! – взревел Лувиньяк.

Капестан уже был за дверью! И с грохотом захлопнул ее! Навалившись на створку всем телом, он почувствовал, что в бок ему воткнулся торчавший в скважине ключ… Шевалье повернул его и лишь тогда, испустив тяжелый вздох, рухнул на колени. Все поплыло у него перед глазами, и он лишился чувств. Совсем рядом бесновались разъяренные убийцы.

– Взломаем дверь! – вопили в один голос Монреваль, Базорж и Лувиньяк; кто-то из них пытался просунуть в замочную скважину лезвие кинжала.

– Не стоит, – произнес Кончини, с ужасной улыбкой приближаясь к своим людям…

Эта сцена разыгрывалась всего в нескольких шагах от покоев, где толпились многочисленные просители и придворные, добивавшиеся аудиенции у маршала д'Анкра. Но Кончини никого не принимал, с нетерпением ожидая, когда же Ринальдо доложит ему:

– Капестан мертв!

В блестящей разряженной толпе выделялась юная девушка, необыкновенно прелестная и изящная. Стоявший рядом с ней красивый и элегантный юноша, казалось, пожирал ее глазами.

– Господин де Сен-Мар, – кокетливо говорила она, – вы пожелали быть моим проводником в этом незнакомом для меня мире, так приступайте же к своим обязанностям.

– Марион, – вздохнул маркиз, – если бы вы поощрили меня хотя бы одной улыбкой! Но будь по-вашему: с кого или с чего я должен начать?

– Допустим, с этого молодого епископа! Своей гордой осанкой и гибкой грацией он напоминает льва… – задумчиво произнесла девушка.

– Скорее уж – тигра! – прошептал Сен-Мар.

– Он не сводит с меня глаз, – продолжала Марион Делорм. – Как зовут этого бледного прелата?

– Епископ Люсонский, герцог де Ришелье, – мрачно сообщил маркиз.

– Епископ Люсонский? – воскликнула девушка, вздрогнув. – Проводите меня к нему, прошу вас!

– Жестокая! – побледнел Сен-Мар. – Представить вас человеку, который даже и не думает скрывать, какую страсть вы ему внушили! Никогда!

– Так-то вы служите мне? – промолвила красавица с чарующей улыбкой. – Неужели мне придется найти себе другого рыцаря?

– Нет! – пробормотал Сен-Мар. – Я повинуюсь…

Он подал руку Марион Делорм, и оба направились к Ришелье, смотревшему на них… Его горящие глаза буквально впились в Марион Делорм. А та думала:

«Все ослепительные надежды я отдала бы за то, чтобы снова увидеться на берегу реки Бьевр с великолепным всадником, с моим гордым шевалье… пусть немного потрепанным и слегка худосочным! Любить его и быть любимой! О! Капестан, мой отважный рыцарь, где же вы?»

Именно в этот момент Кончини жестом остановил своих подручных, готовых взломать дверь, за которой скрылся шевалье.

• Предыдущая
• 15/124
• Следующая