Тайна королевы - Зевако Мишель - Страница 32

• Предыдущая
• 32/103
• Следующая

— Вы слишком щедры, сударыня.

— Господин де Вальвер, — строго произнесла герцогиня де Соррьентес, — с такими мужественными людьми, как вы, скупиться не пристало. Так вы согласны?

— Разумеется, сударыня.

— Хорошо. И знайте, что это только начало. Теперь вы можете быть уверены: ваше будущее обеспечено, я сама позабочусь об этом.

— Я смущен, сударыня: вы так добры ко мне.

Герцогиня бросила на него один из своих проницательных взглядов. Она чувствовала его глубокую взволнованность, его готовность дать изрубить себя на мелкие кусочки ради нее, его беззаветную преданность, но на лице ее не отразилось радости. Она была по-прежнему надменна и величественна. Казалось, что она привыкла к фанатичному поклонению окружавших ее людей и еще один волонтер, вставший в их ряды, уже не мог ни удивить ее, ни нарушить ее душевное спокойствие. Она заговорила вновь:

— Д'Альбаран рассказал мне о вашей преданности французскому монарху…

Она не завершила фразы, предоставив Вальверу возможность вставить слово. А может, она просто хотела проникнуть в самые потаенные уголки его души. Молодой человек отозвался сразу:

— И он был прав: я никогда не стану делать того, что может нанести ущерб моему королю!

Резкий и четкий ответ не оставлял никаких сомнений в верности Вальвера своему государю.

Однако герцогиня решила продолжить испытание: улыбнувшись, она спросила:

— Значит, если бы вы сочли, что мой приказ противоречит вашим убеждениям, вы бы отказались выполнять его, отринув таким образом состояние, которое я вам предлагаю?

— Разумеется, сударыня. Лучше прожить всю жизнь нищим, чем предать своего короля. Видите ли, сударыня, я не только не причиню ему вреда своими действиями, но и стану сражаться против всякого, кто попытается это сделать.

Сей ответ прекрасно свидетельствовал об умонастроениях Вальвера. Герцогиня по-прежнему улыбалась, но молчала. Нельзя было понять, сердится она или, наоборот, довольна. Не спускавший с нее глаз Вальвер не мог сказать ничего определенного — столь непроницаемым было ее лицо. И он по-своему расценил молчание герцогини: «Так, значит, она хотела использовать меня против нашего короля!.. О дьявол, опять не повезло! Фортуна наконец-то повернулась ко мне лицом, а мне приходится отворачиваться от нее!»

Но вот герцогиня нарушила свое долгое молчание и с улыбкой произнесла:

— Великодушное бескорыстие и благородная щепетильность еще более возвышают вас в моих глазах и отнюдь не удивляют; я вновь убеждаюсь, что не ошиблась в вас, сударь, а потому желаю как можно крепче привязать вас к себе, уверенная, что вы станете служить мне так же преданно, как и вашему королю.

Слова эти радостью отозвались в сердце Вальвера, и он поклонился в знак согласия. Неожиданно герцогиня заговорила торжественно и сурово:

— Будьте уверены, сударь, что я прибыла сюда именно для того, чтобы споспешествовать благу короля Франции. (Она особенно выразительно произнесла подчеркнутые нами слова.) Поэтому я никогда не заставлю вас действовать ему во вред. Поверьте: все, что делаю я или мои люди, совершается только ради благоденствия короля.

— В таком случае, сударыня, можете располагать мною по своему усмотрению: вы найдете во мне верного и преданного своего сторонника.

— Я это знаю, — бесстрастно ответила герцогиня.

Она повернулась к стоявшему у нее под рукой маленькому столику, написала несколько строк и позвонила в колокольчик. По этому сигналу на пороге возник д'Альбаран и застыл, ожидая приказаний. Не обращая на него внимания, принцесса вновь обернулась к Вальверу.

— В урочное время и в урочном месте я сообщу вам, какого рода услуги мне от вас понадобятся, — сказала она. — А до тех пор вы будете состоять в моем личном штате, и получать распоряжения только от меня. Все, кто находится в этом дворце, обязаны будут подчиняться вам… Кроме д'Альбарана, разумеется, который, как и вы, получает приказы лично от меня; надеюсь, вы с ним будете жить в добром согласии. Напоминаю, что здесь вам будет приготовлена квартира, вы вольны занять ее или же оставить незанятой, по вашему усмотрению.

— Когда я должен приступить к исполнению своих обязанностей, сударыня?

— Как можно скорее. Как только покончите с вашей экипировкой.

— Я завтра же займусь ею, сударыня.

— Послезавтра воскресенье — день, посвященный Господу. Значит, будьте здесь в понедельник утром. Вас это устроит?

— В понедельник утром я буду иметь честь получить ваши распоряжения, сударыня.

Легким кивком головы она выразила свое согласие и, протягивая листок с набросанными на нем несколькими словами д'Альбарану, сказала ему:

— Д'Альбаран, проводи графа де Вальвера к моему казначею, чтобы он выплатил ему сумму, проставленную в этом чеке. Потом ты покажешь графу его комнаты. Прощайте, господин де Вальвер.

И жестом королевы отпустила обоих.

Оба поклонились, словно перед ними и впрямь была королева, и вышли. За дверью Вальвер вынужден был выслушать еще одну порцию комплиментов гиганта-испанца, выражавшего свою радость — похоже, искреннюю — по поводу того, что ему выпало счастье иметь Вальвера своим товарищем. У казначея блистательные мечты Вальвера, кажется, начали сбываться: ему отсчитали ровно пять тысяч ливров полновесными золотыми монетами и сложили их в кожаный мешок. Затем ему выдали еще две тысячи ливров.

— Жалованье за первый месяц всегда выдается авансом, сударь, — с медовой улыбкой произнес казначей.

Две тысячи ливров присоединились к пяти тысячам, то есть были сложены в тот же заветный мешок. Прижимая его к груди и бросая на него умильные взоры, Вальвер вышел от казначея и бегло обозрел приготовленные для него комнаты. Заявив, что он не собирается здесь жить, но при случае непременно ими воспользуется, он все же с удовольствием отметил, что, несмотря на простоту обстановки, эти покои куда удобнее его пристанища на улице Коссонри.

Завершив необходимые формальности, д'Альбаран, чрезвычайно старавшийся проявить себя добрым товарищем, счел своим долгом посвятить Вальвера в тонкости службы, которую отныне тому предстояло разделить с ним, а также познакомить его со вкусами и привычками той, кто становилась его повелительницей. Понимая всю важность сообщаемых ему сведений, Вальвер слушал с неослабным вниманием, тщательно занося в свою Память подробности, казавшиеся ему особенно важными, и по завершении рассказа от всего сердца поблагодарил великана-испанца.

— Ее высочество, — сказал в заключение д'Альбаран, — требует строгого соблюдения дисциплины, В делах службы она не прощает небрежности или рассеянности, и горе тому, кто навлечет на себя ее гнев. Однако, проявив должное внимание и усердие, этих неприятностей легко избежать. К тому же суровость герцогини искупается неизбывной щедростью. Она обещала вам платить две тысячи ливров в месяц, не так ли? На двадцати четырех тысяч ливров в год вполне достаточно, чтобы удовлетворить все прихоти, однако можете мне поверить, что в конце года вы непременно получите дополнительное вознаграждение, которое в худшем случае будет равняться этой сумме. Мне кажется, что когда так платишь, то имеешь право требовать повиновения от всех, кто тебе служит. Прислушайтесь к моим словам, сделайте надлежащие выводы — и вскоре вы будете обладать весьма и весьма приличным состоянием.

Вальвер давно уже произвел в уме простое арифметическое действие, умножив двадцать четыре тысячи на два, однако услышав о необходимости безоговорочно повиноваться приказам герцогини, скорчил недовольную физиономию. Впрочем, он не мог не согласиться с д'Альбараном: сорок восемь тысяч ливров в год дают госпоже де Соррьентес право быть требовательной к своим дворянам.

— Я непременно учту это и постараюсь не вызвать неудовольствия герцогини.

— Но это еще не все, — продолжал д'Альбаран. — Теперь вы можете не бояться козней маршала д'Анкра, который, как я уже говорил, желает погубить вас. Вы стали одним из первых дворян ее высочества и будьте уверены, что принцесса сумеет вас защитить, причем весьма действенным способом.

• Предыдущая
• 32/103
• Следующая