Огонь, вода и медные трубы - Беляев В. И. - Страница 32

• Предыдущая
• 32/59
• Следующая

— Надо посовещаться!

Все офицеры ушли в автобус. Соображаю, что они там решают мою судьбу. Совещались так долго, что мне показалась — прошла целая вечность. Как хорошо, что еще живой! Может быть, пронесет! — мелькнуло в моей голове.

Вышли все одновременно. Мне стало ясно — это конец. Сразу же слабость разлилась по всему телу. Чувствую, что теряю сознание. Мелькнула мысль: — потеряю сознание — это хорошо. Легче будет принять смерть! Начальник особого отдела обратился к сержанту:

Отведи его в роту!

Иду с сержантом и думаю. Что же это получается? Ни в чем не повинного человека избили до полусмерти! А как же открытый мною закон о победе справедливости? И вдруг меня осенило1 Это не конец1 Все еще впереди! Справедливость все равно восторжествует! От этой мысли даже идти стало легче. Все — таки жизнь прекрасна и удивительна.

Несколько слов о репликах бойцов.

Когда меня призвали на службу в армию, а это было 8го января 1943 года, моя мама сказала: — «Сынок, если ты собрался поесть, а рядом голодный, разломи кусок хлеба и отдай половину голодному!»

— А если голодных рядом много? Как быть?

— Отдай половину хлеба тому, кто к тебе поближе! Ты увидишь, сынок, что тебе это потом обернется добром!

Вот так всегда и делал! Поэтому остался живой!

Пока в моей голове роились эти мысли, мы подошли к расположению роты, мне вернули погоны. Уселся их пришивать.

Так закончилась эта эпопея. После этих событий, у меня на голове появились первые седые волосы. К сожалению, с каждым переживанием их становилось все больше и больше. Мама после войны удивлялась — такой молодой, а уже седые волосы!

Но все же это был только допрос. Дело на меня не заводили. Это было большой удачей для меня. Ведь дело — это клеймо, вернее ярмо, на всю жизнь!

Совсем недавно мне стало известно из газет, что за время войны, на фронте было заведено 700 тысяч дел! Много это или мало?

Для ответа на этот вопрос приведу несколько цифр

Во время войны в вооруженных силах страны служило 30 миллионов человек. Эта цифра очень часто упоминалась в печати. На фронте было 10 миллионов. Откуда взялась эта цифра? Она получена мною в результате расчетов, сопоставлений, анализа появляющихся сведений в печати или в выступлениях высших офицеров. Если читатель не верит, то пусть проверит!

Так вот, отвечаю на поставленный мною вопрос: 700 тысяч от 10 миллионов будет 7%! Я в эти проценты не попал!

Чувствую, что у читателя возникает вопрос, Зачем заниматься этими расчетами? Что это дает?

Отвечаю! Это мое хобби! Чтобы доказать это, приведу еще один пример..

В фашистских лагерях смерти женщин перед уничтожением остригали. Эти волосы, после обезжиривания, использовались для изготовления тюфяков и других изделий. Помню, в кинохронике тех лет показывали огромные хранилища женских волос Сверху лежала толстая светлая касса. Видимо ее отрезали с головы какой — то красавицы!.

В печати сообщалось, что в таком — то лагере смерти было уничтожено столько — то женщин. С них настригли такое — то количество тонн волос. Делением величины настрига на количество уничтоженных женщин мною был получен средний настриг с одной женщины —70 грамм. Думаю, что никто не делал таких расчетов и приведенные цифры будут откровением для читателей.

В настоящее время это звучит кощунственно, но в те годы это было естественным и очень распространенным явлением.

Все это тоже война.

Каждый эпизод фронтовой жизни больно ударял по психике, но события, которые будут описаны далее, оказали несопоставимое ни с чем, эмоциональное воздействие на меня. Последствия этого дают о себе знать до сих пор. Впрочем, читатель сам во всем разберется.

К окрестностям города, за который нам предстояло вести бой, мы вышли ночью Рота стояла на небольшой высотке над левым флангом противника.. Нам хорошо был виден бой между нашими подразделениями, наступающими вдоль шоссе и, противником, оборонявшем город.

Ночной бой это удивительно красивое зрелище! Светящиеся трассы огненные, красные, синие, зеленые прочерчивают ночную тьму. При выстреле из стволов стрелкового оружия вырываются небольшие клубочки огня. Особенно впечатляет пламя, вырывающееся из стволов артиллерийских орудий и минометов.

Все это создает великолепный узор в черном ночном небе.

Каждый боец со своей винтовкой, каждый пулемет, каждое орудие вносили свою лепту,. в эту огненную феерию. Впервые с удивлением вижу, что из выхлопных труб танков вырываются снопы искр. Это танкисты форсируют работу двигателей.. Окаменев от этого великолепия, впитываю невиданную мною, до той поры, красоту

Сразу бросилось в глаза наше огневое превосходство. Снопы огненных трасс с нашей стороны были гуще, чем со стороны противника. Вывод: надо атаковать фрицев! Естественно в голове возник образ Лермонтова в военном мундире с эполетами поручика и слова из «Бородино»

Но вдруг появляется Шота Руставели в остроконечной меховой шапке со своей знаменитой поэмой «Витязь в тигровой шкуре» и, укоризненно покачав головой, говорит со сталинским акцентом:-"Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны!"

А тут еще бородатый Лев Толстой говорит басом:: — «Дубина народной войны поднялась и опустилась на головы врага». Это надо понимать так, что надо еще решительнее наступать….

Впрочем, прозаиков цитировать трудно. И в голову сразу полезли другие Великие, вступившие в полемику с первыми Великими. Что тут поднялось! «Вперед!» кричали одни. Выигрывает тот, кто умеет ждать — возражали другие.

И вдруг, появилась народная мудрость в виде согбенной старушки, одетой во все черное. Указывая корявым коричневым пальцем на наши подразделения, она проскрипела: «Не лезь раньше батьки в пекло!»

Боже мой, такое началось в моей бедной голове, что с ужасом подумал: — Сейчас она лопнет от нахлынувших воспоминаний и непреодолимых противоречий!

Лирическое состояние моей души прервал грубый окрик командира роты:

— Ты что оглох! Команда была вперед!

Очнувшись от созерцания, вижу, как по склону вниз бегут наши бойцы, стреляя на ходу. Противник не выдержал нашего удара по левому флангу и отошел в город, чтобы там дать нам отпор.

В темноте смутно угадывались силуэты городских зданий. Командир роты дает мне задание прочесать правую сторону улицы. Сейчас сказали бы «зачистить.» В то время такого термина не было. Прочесать левую сторону он поручил Пигольдину.

Каждый бой страшен, но бой в городских условиях страшнее во много раз. В полевых условиях противник ведет огонь с одного направления. Это позволяет нашей артиллерии подавлять его огневые точки. Пулеметным огнем можно заставить фрицев спрятаться в траншее, что приводит к снижению интенсивности их огня. В городе все не так! Огонь ведется отовсюду: справа, слева, сверху с крыш и чердаков, снизу из подвалов. В таких условиях, невозможно сориентироваться и решить в каком направлении надо вести огонь, где он — противник. Да, он ведь везде!

Передо мной улица одноэтажных домов. Мостовая выложена булыжником. Противник вел огонь вдоль улицы и пули, ударяясь о булыжники, высекали из них снопы искр. Это тоже красивое зрелище.

Некоторые пули шли рикошетом и, вместо привычного короткого свиста, слышалось длительное однообразное жужжание. «Словно жук майский!» — подумал я. Все было серым: дома, заборы. Окна закрыты ставнями. Нигде ни огонька Жителей тоже не видно.

• Предыдущая
• 32/59
• Следующая