Выбери любимый жанр

Хранитель Времени - Зинделл Дэвид - Страница 82


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

82

Он повис на большом рубине, обхватив его руками и удерживая свое большое тело под косым углом. Его лицо, застывшее как маска, выражало одновременно ужас, возбуждение, стыд и озорство непослушного мальчишки.

Как может сознание существовать вне времени? Как можно мыслить и составлять стратегемы, если нейротрансмиттеры твоего мозга застывают, точно лед глубокой зимой? Возможно ли полностью остановить время? (Катарина верила, что время создается сознанием и что для любовников в момент экстаза времени не существует. Однажды она доказала мне это, но большую часть моей жизни я всетаки действовал в рамках времени.) Останавливается ли время по-настоящему или просто растягивается так, что доля секунды превращается в год и бесконечно малая величина – в вечность? Почти весь мой мозг оставался человеческим и состоял из крови и нервных клеток, но часть его была настроена на компьютерное время: божественное семя перерабатывало информацию непонятным для меня способом. Смешная картинка с Бардо, висящим, как обезьяна, на рубиновом копье, стояла передо мной неподвижно, и я раздумывал, как его спасти – как вызволить его вместе с нашей дружбой из черного янтаря времени. Внезапно я сообразил, что он собирается сделать. Мир вокруг на мгновение опять ожил, и я понял, что Бардо пришел сюда, чтобы покончить с собой.

В моем растянутом времени все последующее протекало медленно, как работа морского червя, строящего свою раковину. Бардо качался взад-вперед, разламывая кристалл своим весом. Треск ломающегося камня надолго повис в холодном утреннем воздухе. Бардо, как шар, медленно выпускающий воздух, плавно опустился на лед, сжимая окровавленными руками острую верхушку рубинового копья. Он закрепил тупой конец в полузамерзшей луже, направив острие себе в грудь. Его взгляд устремился на меня медленно и печально, и грустное понимание медленно разгладило искаженные черты его лица. Взгляд его переместился, он стиснул зубы, и серебристая капля скатилась у него со щеки. Он вытер кровоточащие руки о черный балахон, медленно улыбнулся, и тонкая пленка окрашенной пивом слюны натянулась между верхними и нижними зубами. Пленка надулась, наполнившись воздухом, и лопнула. Руки Бардо скрылись в складках одежды у шеи. Кровь впитывалась в черную шерсть. Он обнажил себе грудь, и я увидел оливковую кожу в густых черных завитках. Он засмеялся, и басовитый рокот растянулся на несколько часов. Точно глыба, медленно отламывающаяся от ледника, он начал падать на рубиновое острие. Если бы он завершил свою траекторию, копье пронзило бы его кожу, медленно вошло в напрягшиеся мускулы и, возможно, разломало бы ребра. Это был бы момент вечной боли. Это было бы жестоко. Копье проникло бы в большое сердце Бардо, замершее между двумя ударами. Раздался бы крик, кровь хлынула бы рекой, и Бардо стало бы бесконечно страшно.

Мое оцепенение прошло. Мир вокруг пришел в медленное движение, в то время как я сам, вероятно, действовал с быстротой пикирующей талло. «Я жар, я молния», – повторяла звучащая во мне поговорка воинов-поэтов. Внезапно я познал огненный экстаз нейронов, быстро сокращающихся мускулов и ускоренных движений. Как воин-поэт, бросающийся на свою жертву, я обрушился на Бардо, преодолев разделяющий нас лед за ничтожную долю реального времени. Я врезался плечом в его подмышку, отшвырнув его прочь, и упал сам. Красное копье разминулось с его грудью на какой-нибудь дюйм.

Мы оба лежали ошеломленные, сбитые с толку, хватая воздух ртом. С мучительным щелчком сознания я вернулся в реальное время, и Бардо сказал:

– Клянусь Богом, это невозможно – двигаться с такой быстротой!

Я попытался сесть, но горящие огнем связки не послушались меня.

– Если бы я не поторопился, ты убил бы себя.

Он встал на полусогнутых ногах, упершись руками в колени, застенчиво посмотрел на меня и сказал:

– Да нет, не убил бы. Бардо слишком труслив, чтобы убить Бардо. Я увидел, что ты едешь по Променаду, и подумал… понадеялся, что ты крикнешь, чтобы я остановился.

– Это было бы проще, спору нет.

– И снова ты спас меня. Как в тот раз, когда пнул в голову Марека Кесси, который меня душил – помнишь?

С его помощью я встал, но плечо у меня работало плохо и сустав жгло, точно кости в нем разошлись.

– Так, смутно… как будто это был сон.

Он потер свои израненные руки и кашлянул.

– Сказанного назад не воротишь, верно, паренек?

– Верно.

Сзади послышались голоса послушников и фраваши. Они столпились вокруг нас, явно ошеломленные тем, что Бардо осквернил столь замечательный памятник. (И не менее ошарашенные моими действиями, которые я произвел с быстротой воина-поэта.)

– Чего глаза выпялили? – заорал на них Бардо. Я хотел опереться на него, но не смог пошевельнуть рукой.

– Я тоже не могу вернуть назад того, что сказал, но все-таки добавлю: ты не трус.

Он посмотрел на рубиновое копье, едва его не проткнувшее, и дал ему такого пинка, что оно полетело прочь, дребезжа по льду. Один из послушников, тощий и веснушчатый, так и ахнул. Он, должно быть, наслушался о баснословной стоимости кристаллов Похвальбы Тихо – но не знал, что, раздробленные на мелкие части и ограненные, они не стоили бы ничего. Тихо, человек хитрый и тщеславный, заранее пресек возможные хищения, распорядившись пропитать камни растворами, нарушающими их чистоту и вызывающими дефекты.

– Еще какой трус, – сказал Бардо. – Но в наши юные годы ты имел милосердие никогда не говорить мне об этом – даже когда я трусил.

– Прости меня.

Он посмотрел на мое недействующее плечо.

– Ты вошел в замедленное время, правда?

– Дело обстояло еще хуже.

– Ты замедлил время без помощи своего проклятого корабля?

– Я остановил его.

– Это невозможно. Никому не под силу остановить время.

– Кроме меня.

– Тогда это чудо, клянусь Богом!

– Эта штука внутри меня, которую агатангиты называют божественным семенем, – она переделывает мои нейроны, а может, и нервы. В этот самый момент… откуда мне знать, какие перемены оно во мне производит? Мне кажется, что я так и остался собой, но…

– Конечно, ты остался собой. Что я, не отличил бы Мэллори от кого-то другого?

– Прости меня за то, что я сказал, Бардо. Я бешеный и не умею держать себя в руках.

– Тот самый Мэллори, которого я знаю!

Я зажал рукой поврежденное плечо и признался:

– И мне страшно.

– Хуже страха ничего нет, правда?

– Я боюсь потерять себя.

Он обхватил меня рукой за спину и повел, почти понес, по ледянке.

– Паренек, ты никогда себя не потеряешь. И друзей тоже никогда не потеряешь, по крайней мере такого друга, как я.

Он пообещал мне, что никогда не уйдет из Ордена по собственной воле, даже если в небесах загорится тысяча сверхновых.

– В глубине души я люблю Город и своих друзей не менее сильно, чем Жюстину. И хотел бы спасти наш Город. Только поэтому я говорю тебе то, что сейчас скажу. Крепись, паренек, – у меня для тебя дурные новости.

И я узнал, что в Городе – Городе Света, Последнем Городе, Городе Тысячи Заговоров, существует заговор с целью реформировать Орден. Город как будто дожидался, когда я вернусь с Агатанге. Все эти два года группа пилотов и специалистов планировала изменить существующий порядок по своему проекту. А душой заговора, как печально и с неохотой сообщил мне Бардо, – лидером людей, замышляющих сместить Хранителя Времени, а возможно, и всех остальных, была моя мать, мастер-кантор, дама Мойра Рингесс.

82
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело