Камень Света - Зинделл Дэвид - Страница 109

• Предыдущая
• 109/219
• Следующая

– К западу отсюда лежат Неду, Тали и десяток тысяч островов. Кто знает, какой из них по форме напоминает морского конька?

Знал мастер Йувейн. Знания, которые он почерпнул из древних книг, всегда поражали меня. Как и его память.

– Когда я был новообращенным, то читал о маленьком острове рядом с Тали, где каждую весну собираются огромные стаи лебедей. Его называют Лебяжьим островом; также рассказывают, что он имеет форму морского конька.

Теперь и я устремил взгляд на запад. Солнце поднималось за спиной, простирая над миром золотые лучи. В его сиянии над синими водами мне привиделся камень Света.

– Тогда нам туда. – Я посмотрел на Атару и Кейна, на Мэрэма, мастера Йувейна, Альфандерри и Лильяну. Я не слышал слов согласия, однако мне не требовался синий джелстеи для того, чтобы знать, что их мысли созвучны моим.

– Учти, Вэль, описание острова, о котором я читал, было старым . С тех пор отгремели великие войны. Огнекамни рассекали землю, и земля отвечала на жестокость людей катастрофами и огнем. Многие из островов Неду и Тали были превращены в обломки или совершенно разрушены. Теперь их покрывает море.

– Раз Старейшие упоминали этот остров, значит, он все еще существует.

На лице Лильяны появилось встревоженное выражение.

– Что-то не так?

– Да, Старейшие говорили об этом острове. Но думаю, что они иначе воспринимают время. Для них что было – то есть и сейчас, и пребудет вечно.

– Совсем как у прорицательниц. – Мэрэм улыбнулся Атаре.

– Нет, прорицательницы говорят: то, что будет, – всегда было. – Она вернула улыбку.

– А что скажет наша прорицательница? – Я тоже улыбнулся.

– Почему бы не поискать Лебяжий остров?

Мы решили отпраздновать наш проход через Вардалуун и великий подвиг Лильяны, поговорившей с морским народом, – наполнили чаши, сдвинули их и выпили за решение отыскать Лебяжий остров.

Когда огненная жидкость обожгла мне горло, а солнце согрело мир, я посмотрел на серебряного лебедя, сиявшего на моем сюрко. Рассказ Старейших об острове – великое и доброе предзнаменование. Ибо лебедь для валари не только священный символ, но и предвестник великих событий.

Весь день мы двигались на запад – сперва по берегу, потом вдоль побережья по скалистой тропе. Местность здесь была неровной, изрезанной утесами и бухтами, и мы решили ехать подальше от моря, там, где более ровную почву покрывали палая листва, перечник и другие подобные ему кустарники. Мы видели следы на каменистом берегу и множество птиц: бакланы, странствующие соколы и кречеты с пронзительными криками носились в воздухе. Окрестности казались безлюдными. Никто из нас не знал, где можно встретить рыбаков или моряков, чьи корабли переправили бы нас через океан. И все же мы ехали в приподнятом настроении, подбадриваемые свежим ветерком и новыми надеждами.

– До границы с Эанной около двухсот пятидесяти миль, – сказал Кейн, глядя на запад, где располагалось это древнее и отдаленное королевство. – И столько же до Йувало. Если я правильно помню, там есть галеоты и китобойные суда, а также малые корабли. Один из них точно доставит нас до Лебяжьего острова.

– Пятьсот миль!.. – воскликнул Мэрэм. – Что ж, до Меша еще дальше. Если уж мы пересекли Вардалуун, то сможем пересечь и этот пустынный край – и море.

Не то чтобы он очень приободрился, однако солоноватый воздух и сверкающие воды, похоже, оказали на него магическое воздействие. Мэрэм сидел на своем гнедке и что-то бурчал себе под нос, страшно довольный тем, что теперь солнца с избытком, чтобы наполнить огнекамень. Пока мы ехали по открытой и ветреной тропинке, он то и дело выпускал стрелы огня, выжигавшие златовник или превращавшие песок в стекло. Он бы и море попытался вскипятить, если бы Кейн не следил за ним и не держал наготове черный джелстеи.

Мы все еще были измотаны после Вардалууна. Лошади тащились из последних сил, ни у кого из нас не хватило духу заставлять их – да и себя – двигаться дальше. Так что поздним вечером, когда земля сделалась более пологой и мы добрались до прелестной поляны, решено было разбить лагерь. Лошадей привязали на лугу, чтобы они могли попастись, на берегу расстелили шкуры, собрали плавника для костра.

Закончив дела, мы выкупались в океане среди морских анемонов, морского салата, каменного сорняка и прочих водорослей, которые нам называл мастер Йувейн, а потом сидели у огня, доставая из раковин мидий, чтобы приготовить вечернюю трапезу. За нами внимательно наблюдали чайки, а мы, в свою очередь, наблюдали за песочниками, летавшими вокруг с громкими криками. Далеко в морс парили буревестники, пикируя вниз за рыбой.

Потом, словно облако, сгущавшееся большую часть дня, случайность бросила тень на наше радужное настроение.

– Эх, нам бы такую треску, – сказала Лильяна, показывая на трепещущую полоску серебра в когтях у буревестника. – Никто не откажется от маленькой рыбки к обеду.

– Любопытно, как ты узнала? Мы не высказывали желания поесть рыбы.

– Я вижу, как вы на нее поглядываете.

– Неужто? А ты, часом, не поглядываешь в наши мысли?

Лильяна развернулась, и ее округлое лицо покраснело, как от пощечины.

– Принц Мэршэк!

Странно – хотя друзья прекрасно относились к моей способности сопереживать их чувствам, никто не хотел, чтобы Лильяна подслушала их мысли. Даже я.

– А ты точно не можешь слышать, о чем я думаю? – спросил Мэрэм.

Я поднялся и обошел костер, встав за Кейном, который сидел между Лильяной и Мэрэмом.

– Если Лильяна говорит, что она не слушала наши мысли, ты не должен сомневаться.

– Ой, неужели? Почему же не должен он, если ты сам, юный принц, сомневаешься во мне?

– Ты когда-нибудь слышала от меня подобное?

– Слышать вовсе не обязательно. Твои глаза говорят за тебя.

Мэрэм с треском вскрыл камнем мидию.

– Видишь, Вэль, она читает наши мысли!.. Все ее чертов камень.

Лильяна подняла синий джелстеи.

– Камень мне ни к чему, у меня есть глаза и нос! – Потом она повернулась ко мне, сжимая китовую фигурку. – Чем я вызвала твои сомнения? Думаешь, я не имела горькой потребности научиться понимать мотивы могущественных мужчин, Вэлаша Элахад? Я еще и не мечтала найти это, а уже знала, что твои мысли текут в одном направлении.

– В каком же?

– Ненависть в твоем голосе заставляет меня предположить, что ты думаешь лишь о лорде Лжи.

Я посмотрел на Кейна, Атару и мастера Йувейна.

– Да, это правда.

– Он снова отыскал тебя во снах?

– Да, – признал я.

– И это заставляет тебя гневаться?

– Да.

– И ты боишься своей собственной ярости?

– Так. – Я отвел взгляд и устремил его к морю.

– И ты думаешь о камне Света – постоянно.

Воистину почти все время бодрствования – и часто во сне – я вглядывался в золотое сияние камня Света внутри себя, так же как теперь – в мерцающие воды моря.

Лильяна прикоснулась к моей руке.

– Вряд ли я могу проникнуть в чей-то разум, если мне не позволят. Вряд ли я могу понять мысли, если мне их не выскажут.

– Да, такой силы у тебя нет. Пока.

Я вспомнил сон, насланный на меня Морйином.

Кейн, который, насколько я знал, не умел читать мысли, указал на фигурку Лильяны.

– Уверен, что у Морйина есть синий джелстеи. Он всегда проявлял глубочайший интерес к ведьмовским камням.

Я заметил, что лица Атары и Альфандерри приобрели заинтересованное выражение.

– Почему ты так его называешь?

Но Кейн уже закрыл рот и уставился на джелстеи; за него ответил мастер Йувейн:

– Синие джелстеи, как известно, сложны в применении. Знаете, очень опасно проникать в чужой разум. Мало кто способен использовать этот редкий дар, не сойдя с ума.

Он рассказал нам кое-что из истории синих джелстеи, или блестеи, как еще их называли. В эру Матери открыли, что вещество кириол, выделенное из синего сока растения кирки, дает силу читать мысли. Но кириол причинял вред телу и укорачивал жизнь. Так что алхимики ордена Братьев и Сестер Земли попытались при помощи зеленого джелстеи создать синий кристалл, который содержал бы в себе открывающие разум свойства кириола без его вредных эффектов.

• Предыдущая
• 109/219
• Следующая