Сломанный бог - Зинделл Дэвид - Страница 82
- Предыдущая
- 82/168
- Следующая
Есть многое в функциях и взаимодействиях трех миллиардов нуклеотидов человеческого генома, что пока остается неизвестным. Неизвестно, например, какие именно гены подавляют вирус. Генетики предполагают, что за это могут отвечать интроны – так называемые никчемные гены, разделяющие аксоны. Эти окаменелые гены, пребывающие в бездействии тысячи и даже миллионы лет, могут внезапно ожить и заняться подавлением действующих генов. Среда, от которой зависит их расцвет либо поражение, хаотична – это химия жизни, существующая в динамичном, неуравновешенном состоянии.
– Представим человеческий организм как экологию, – говорила Данло Главный Эколог. – Что произойдет с экосистемой, если ее хищники будут уничтожены? Катастрофа. Подобным же образом зачастую бывает невозможно удалить нежелательные гены, не причиняя вреда всему организму.
Данло потрогал белое перо у себя в волосах. Он хорошо понимал, к чему ведет лорд Васкес, и тем не менее сказал упрямо:
– Но хищники не убивают всю свою добычу, иначе они умерли бы с голоду. А чумной вирус погубит всех алалоев.
– Алалои – еще не все человечество.
– Значит, вы уже приняли свое решение. – Данло обвел взглядом правителей Невернеса. Лица у них были каменные, как у статуй прославленных лордов Ордена, стоящих вдоль круглых стен зала. – А вы когда-нибудь видели, как умирают от медленного зла?
Лорд Васкес, оставив его вопрос без ответа, сказала:
– Для твоих алалоев это катастрофа, однако она не случайна. Хорошо известно, что предки алалоев внесли изменения в свои хромосомы. Без сомнения, они при этом исключили какие-то нежелательные интроны и, возможно, удалили по ошибке участки ингибиторной ДНК. Они изменили экологию своих организмов – и сами себя обрекли на смерть от чумы.
Данло коснулся шрама на лбу.
– Ми пела лалашу… благословенный народ… обречен.
– Вот что получается от манипуляций с генетической информацией, – сказала лорд Васкес.
– Шанти, – прошептал Данло.
– Генетики Ордена, – продолжала лорд Васкес, – так и не нашли средства против чумы ни тогда, тысячу лет назад, ни после. Даже агатангиты, по сведениям наших библиотекарей, объявили чуму неизлечимой. Ты понимаешь меня?
– Да. – И Данло, вспомнив, что агатангиты в своем мастерстве биоинженерии равны богам, произнес нараспев: – Ти-ананса дайвам.
– Что это значит? – с натянутой улыбкой осведомилась лорд Васкес.
– Это значит «возлюби свою судьбу». Возлюби то, что причиняет страдания.
– Я сожалею, молодой послушник, – официально, но с теплотой в голосе сказала лорд Васкес, – однако судьбу алалоев изменить нельзя. Ты согласен с этим?
– Нет.
– Мы знаем, что это трудно, молодой послушник.
Бардо пыхтел рядом, глядя на Данло и внимательно прислушиваясь к его словам.
– Мы должны возлюбить свою судьбу, это правда, – сказал Данло. – Но никто не может знать своей судьбы, пока не проживет свою жизнь.
– Скраеры думают иначе.
– Судьба, – тихо промолвил Данло. – Болезнь неизлечима. Но… как мы можем это знать?
Лорд Палл, бросив на него острый взгляд, повернулся к лорду Николосу, и его старческие пальцы зашевелились, как черви. Среди собравшихся не более трети или четверти понимали цефический язык знаков – остальные, даже не пытаясь следить за жестами лорда Палла, сидели с раздраженными и скучающими лицами. Николос, исполняя роль переводчика, пояснил:
– Лорд Палл напоминает нашему юному послушнику, что мы, разумеется, не можем быть абсолютно уверены в неизлечимости данной болезни.
Лорд Цицерон добавил своим шелковым, неискренним голосом:
– Но мы можем подсчитать, во что обойдутся нашему Ордену поиски противочумного средства. Можем сравнить возможную пользу и шансы на успех – почти нулевые – с этими расходами.
– Подсчитать! – внезапно взревел Бардо, стукнув себя кулаком по колену. – Расходы! Польза! Разве мы торговцы, которые оценивают даже то, что цены не имеет?
– Молчать! – вскрикнул лорд Цицерон. – Предупреждаю вас в последний раз.
– Ну-ну… – Бардо опустил глаза к черному пилотскому кольцу у себя на пальце и умолк, мрачный и зловещий, как космос.
Лорд Цицерон обвел взглядом собрание.
– Цена таких исследований была бы непомерно велика. Нам следует учесть это, когда мы будем голосовать.
Вслед за этим он сразу поставил поднятый Данло вопрос на голосование. Данло не удивился, когда за поиск противочумного средства проголосовали только трое лордов. Все остальные были против.
– Мы сожалеем, что были вынуждены прийти к такому решению, – сказал Данло лорд Цицерон. – Но, возможно, твои алалои все-таки выживут. Может пройти много лет, прежде чем этот непредсказуемый вирус перейдет в активное состояние – и мы будем искренне молиться, чтобы этого не случилось никогда.
– Можно подумать, тебя это действительно волнует, – пробурчал Бардо себе под нос.
Лорд Цицерон, не обращая на него внимания, слегка улыбнулся Данло.
– А теперь мы должны уладить еще одно дело, прежде чем отпустить вас. Существуют вопросы относительно смерти послушника Педара Сади Санара, которые Мастер Наставник должен был задать по ходу следствия. Мы хотим задать тебе эти вопросы сейчас, молодой послушник. Если ответы удовлетворят нас, то акашикского расследования, возможно, проводить не придется. Тебя это устраивает?
Данло, метнув быстрый взгляд на Бардо, ответил:
– Да… устраивает.
– Очень хорошо. – Цицерон, понизив голос, посовещался с тремя другими лордами Тетрады. – В таком случае я задам тебе первый вопрос.
Пока он прочищал горло, лорд Палл внимательно посмотрел на Данло, и Данло вспомнил, что цефики будто бы способны определить по лицу и речи человека, правду он говорит или лжет. Вспомнил он и тот нескончаемый, незабываемый момент в библиотеке, когда воин-поэт сказал ему, что прочел правду на лице страдающего Хануманз;
– Я должен спросить молодого послушника, угрожал ли когда-либо Хануман ли Тош жизни послушника Педара.
Данло на миг прикрыл глаза и ответил:
– Нет.
– А ты сам угрожал убить Педара?
– Нет.
– Это ты убил Педара?
Данло набрал воздуха, чувствуя, что глаза лорда Палл а прожигают его, как лазеры. Все остальные лорды тоже смотрели на него.
– Ты был причиной падения Педара Сади Санара с лестницы? – повторил Цицерон.
– Да… возможно.
По залу прошел тихий вздох, и лорды закачали головами.
Бардо с недоверием воззрился на Данло.
– Расскажи, как ты убил его.
– Я… представил его мертвым.
– Что?
– В воображении. Я увидел, как он падает с лестницы.
– Но ты не толкал его? Не подавал ему в тот день еды или питья? Ничего не подмешивал ему в вино?
– Нет.
– Ты совершил какие-нибудь физические действия, чтобы сбросить его с лестницы?
– Я желал ему зла. Хотел, чтобы он умер. Моя воля… привела к этому несчастью.
– Это все?
– А разве этого мало?
Лорд Цицерон посмотрел на лорда Палла и тот слегка приподнял указательный палец. Цицерон цыкнул больным зубом и сказал:
– Любой, кто подчинялся бы такому, как Педар, мог желать ему смерти. За мысли мы тебя не виним. Нам ясно теперь, что за случай с Педаром ты ответственности не несешь.
– То-то же, – пробормотал Бардо.
Лорд Цицерон, очевидно, не расслышав его, наставил на Данло костлявый палец.
– Во всяком случае, мы не можем обвинить тебя в том, что ты был непосредственной причиной его смерти. Но, может быть, от твоего имени действовал кто-то другой? Ты слышишь меня, молодой послушник? Возможно ли, что Педара убил Хануман ли Тош?
– Нет. Я не могу в это поверить.
Данло поднял глаза к звездному куполу и произнес про себя: «Я не стану этому верить».
– Верить – одно, а знать – другое. Ты знаешь, что он убил Педара?
– Нет, – после секундного молчания ответил Данло.
– Но ты должен знать, был ли Хануман в своей постели, когда…
– Ей-богу, это уж слишком! – Бардо взгромоздился на ноги, побагровев от ярости, и погрозил своим кулачищем лорду Цицерону. – Вы перегибаете! Хватит его допрашивать – мало вам, что вы обрекли на смерть его народ? Что с вами такое? Это вы гнусный убийца – вы, а не он!
- Предыдущая
- 82/168
- Следующая