Война в небесах - Зинделл Дэвид - Страница 98

• Предыдущая
• 98/216
• Следующая

В том, что он часто предпочитал последнее, повинен был зов судьбы: глубоко внутри Данло чувствовал, что время уходит, как песок в песочных часах.

Заодно с Мехтаром он разыскивал еще одного человека. Он спрашивал людей о бывшей куртизанке Тамаре Десятой Ашторет. Резчиков, хариджан, червячников и проституток он спрашивал о красивой женщине, которая когда-то пообещала выйти за него замуж. Но никто не знал, где она. Данло искал ее в каждом кафе, на каждой глиссаде или ледянке. Он внимательно (и слишком дерзко) вглядывался в каждую встречную женщину, надеясь увидеть прекрасное лицо Тамары. Однажды на Восточно-Западной он принял за нее астриерку со смелым взглядом и красивыми белокурыми волосами — но, всмотревшись получше, увидел, что губы у этой женщины не такие полные, как у Тамары, и что ей недостает природной Тамариной грации; глаза у нее были голубые и холодные, а не карие и теплые, и не было в них ни внутреннего огня, ни гордости.

На 45-й день зимы он почти решился прекратить поиск их обоих, но тут удача неожиданно улыбнулась ему. Тамара была большой мастерицей в искусстве удовольствия, пока Хануман не надругался над ее памятью и не загубил ее карьеру куртизанки; поэтому Данло боялся, что она могла опуститься с высот своего мастерства к куда более прозаическому ремеслу обычной проститутки. Он искал ее на улице Путан и на соседних улицах — Музыкантов и Десяти Тысяч Баров. Он стучался даже в двери заведений на Клубничной и почти радовался тому, что там никто не слыхал о ней. Но одна из усталых обитательниц этих домов знала кое-что другое, очень заинтересовавшее Данло. Эту пожилую женщину звали Суми Гурит, и множество живых татуировок извивалось под ее кожей, делая ее почти прозрачной. Она случайно услышала разговор Данло с резчиком, который специализировался на омоложении. Когда и он проявил полное неведение относительно судьбы Мехтара Хаджиме, женщина подошла к Данло на улице и сказала:

— Возможно, я смогу тебе помочь.

— Правда? — Данло отошел вбок, подальше от других конькобежцев. Множество червячников и состоятельных горожан перемещались от одного борделя к другому, переговариваясь со зловещего вида зазывалами. — Вы знаете, где найти Мехтара Хаджиме?

— Может, и знаю. Ты бы снял маску — тогда разговор у нас вышел бы подоверительнее.

— Сожалею, но не могу.

— У тебя красивый голос, и говоришь ты красиво. Показал бы заодно, какой ты сам красавец.

— Не могу, — повторил Данло. Глядя на обнаженные руки, ноги и живот Суми, он поражался, как это она остается голая на таком морозе. Впрочем, многие проститутки вводят себе в кровь юф и другие гликолевые препараты, чтобы показывать товар лицом. — Мне нужен только этот резчик — удовольствия я не ищу.

— Жаль, жаль. — Суми провела пальцами по меховому капюшону на голове Данло. — Ну ладно — давай все-таки поможем друг другу.

— Чем же я-то могу вам помочь?

— Не хочешь ли со мной пообедать? Я знаю тут поблизости ресторанчик, где подают хорошее мясо.

— Частный?

— Само собой — думаешь, мне охота всю ночь давиться в очереди за миской водянистого курмаша?

— Извините, но денег у меня нет.

Суми смерила взглядом богатую шубу и добротную камелайку Данло.

— Сколько-нибудь да есть.

— Совсем нету. Правда.

— Чем же ты собираешься оплатить услуги такого резчика, как Мехтар Хаджиме?

Данло, сунув руку в карман шубы, нащупал там шелковый мешочек, но промолчал.

— Тяжело стало работать — все приберегают деньги на еду, — посетовала Суми.

Данло стиснул пальцами лежащий в мешочке твердый предмет, но опять ничего не сказал.

— Я голодная, — сказала женщина. Данло стоял, молча глядя на нее. — Мне холодно. — В ее старых глазах обитала грусть.

Данло достал мешочек, крепко зажав его в руке, как сова, переносящая в когтях яйцо, скинул с плеч шубу и подал ее Суми.

— Вот, возьми. — Он бережно накинул мех ей на плечи. — Сегодня правда очень холодно.

Данло остался в одной маске и шерстяной камелайке. Ветер тут же вцепился в его длинные волосы своими ледяными пальцами. Белое совиное перо он давно снял и теперь, под взглядами проституток, оценивающих его, как ювелирное украшение, надеялся, что его грива не слишком бросается в глаза.

Бардо говорил ему, что волосы он унаследовал от отца — черные, глянцевые, с рыжими нитями.

— Спасибо. — Суми, чуть не плача, вглядывалась в его синие глаза под маской. — Ты добрый. Ты ведь отдал мне шубу не только потому, что хочешь найти старого резчика?

— Нет, не только, — тихо ответил Данло, следя за облачками своего дыхания.

— Красивый мех. — Суми погладила шубу. Шелковый мешочек в руке Данло привлек ее внимание, но она ни о чем не спросила. — А ты, сдается мне, красивый парень.

— Ты тоже красивая.

— Где уж там. Слишком стара. Но за доброту еще могу вознаградить.

Данло улыбнулся ей. Он правда думал, что она излучает шибуи — ту глубокую красоту, которая открывается только со временем — так вода и ветер оттачивают красоту скалы над бурным морем.

— Мехтар Хаджиме ваял когда-то мою подружку. Ее уже раз пять омолаживали, и все другие резчики отказывались помочь ей. Но Мехтар Хаджиме снова сделал ее молодой — молодой и красивой.

— Я слышал, что он был лучшим в городе резчиком.

— Нет такого, чего он не мог бы изваять. Я очень огорчилась, когда он закрыл свою мастерскую.

— Да, жалко.

— Я все надеялась, что он откроет другую, но он вместо этого купил себе дом на улице Тихо.

— Улица Тихо — это в Пилотском Квартале?

Суми с улыбкой кивнула.

— Странное место для резчика, знаю, но он, говорят, больше не практикует.

— Однако ты все равно следишь за тем, как он живет, да?

— Боюсь, что так. Все надеюсь, что он поможет мне, когда понадобится вернуться назад последний разок.

— Понятно, — сказал Данло, соприкасаясь с ней взглядом.

— Только все это так, старушечья блажь. Даже если он согласится, теперь мне его услуги нипочем не оплатить.

Данло долго смотрел на нее, и что-то переходило от него к ней — теплое и текучее, как вода, ярко-синее, как звездный свет.

— Ты не нуждаешься в его услугах, — сказал он.

• Предыдущая
• 98/216
• Следующая