Пара беллум - Зиновьев Александр Александрович - Страница 26

• Предыдущая
• 26/49
• Следующая

А колонна движется и движется. Час. Другой... Вот несут плакат — чёрный силуэт атомной бомбы, перечёркнутый красным крестом. Но будущая война вряд ли будет атомной. К тому же есть оружие пострашнее атомной бомбы: это — страх перед атомной бомбой. И это оружие уже действует в мире, бьёт в сердца и головы людей, причём без промаха. Кто посчитает число жертв этой ещё неначавшейся войны? Кто залечит нанесённые ею раны?

Никакого из ряда вон выходящего страха атомной войны в реальности нет. Это вымысел прессы и самообман. Страх вообще есть естественное состояние людей. И всегда есть что-то такое, что обобщает страх более или менее широких групп людей. Психиатры и социологи, например, отмечают страх атомной войны у детей. Если бы они теми же методами исследовали детей в России до революции, то они бы столь же «безошибочно» установили бы страх перед сказочной Бабой Ягой или перед Кощеем Бессмертным.

Советские люди по многим признакам отличаются от западных по отношению к войне, и среди них — чувство юмора. Они со смехом смотрят на мрачное будущее, и это помогает им легче переживать ещё более мрачное настоящее.

Это было в самом начале войны. Был в их дивизии один очень маленький, но очень толстый полковник. Он был очень похож на Наполеона. Похож не только внешне, но и по внутренним амбициям. Уступая превосходящим силам противника, они отошли на заранее подготовленные позиции и зарылись в окопы. Они ждали атаки противника. Но у противника был выходной день. Судя по звукам из его окопов, там пьянствовали и орали песни. Тутто полковник-Наполеон и решил проявить свой полководческий дар. Он вылез на бруствер, широко расставил ноги для устойчивости и поднял ладонь ко лбу, дабы лучше разглядеть расположение противника. Проделал он этот величественный жест наподобие русского богатыря Ильи Муромца на картине Васнецова «Три богатыря». Но в этот момент просвистел немецкий снаряд, и несостоявшемуся Наполеону оторвало голову. Обезглавленное тело его, однако, продолжало устойчиво стоять на бруствере с поднятой рукой. Зрелище было такое жуткое, что все — от рядовых солдат до командиров полков, политработников и начальников особых отделов — разразились гомерическим хохотом. Хохот был такой силы, что заглушил стрекотание пулемётов и автоматов и даже гул отдалённой артиллерийской канонады. Немцы были озадачены и, сжигаемые любопытством, безоружные, повылазили из окопов. Не сговариваясь и не прекращая хохота, русские бросились в атаку и отбили обратно оставленные ранее позиции. Позиции оказались им совсем ни к чему, и им было приказано оставить их снова. На этот раз они стройными рядами проходили мимо обезглавленного полковника, повернув в его сторону (как на параде) хохочущие физиономии. Им было так весело, что они без боя оставили противнику и те заранее заготовленные позиции, на которых им было приказано держаться до последнего. Уходя, они превратили наши окопы в нужники. И опять-таки они при этом надрывались от хохота, представляя выражение морд у немцев, когда те будут занимать эти не нужные никому позиции.

Этот образ обезглавленного карлика-полководца, мечтавшего стать Наполеоном и прочно стоявшего на бруствере окопов, превращённых в нужник, преследует его всю жизнь как образ будущей войны. А что, если мир станет очень смешным, но смеяться будет Уже некому?!

Вдруг неподалёку послышалась русская речь. Говорят громко, будучи уверены в том, что их не понимают окружающие. Их действительно не понимали. Хотя Советский Союз играет теперь первостепенную, может быть даже, решающую роль в истории, на Западе русский язык учат мало: пусть, мол, советские люди сами учат западные языки. И те учат. Правда, тоже пока ещё мало, но все же больше, чем на Западе учат русский.

— Немчуру мы добьём, — слышится знакомый басок. — Америкашкам мы тоже морду набьём, и Западная Европа нам в этом поможет. Но вот как нам быть с китайцами?

— Китайцев мы разгромим совместно с америкашками, — хихикает угодливый тенорок.

— Верно, — мурлычет басок. — А потом мы вместе с китайцами добьём америкашек.

Большинство зевак на тротуарах — старухи. О чем это говорит? О том, что мужчины умирают чаще, чем женщины. И дело тут не в войнах, а в механизме самосохранения: женщины (особенно старые) для продолжения рода важнее, чем мужчины. Не исключено, что через 50 лет надобность в мужчинах вообще отпадёт. Через 50 лет в мире будет два или три миллиарда прожорливых старух с практически вечными зубами. На десять старух будет один молодой человек. На десять молодых пар будет один младенец, причём китаец или, на худой конец, турок. Родители могут быть немцами, французами, англичанами и даже шведами, а дети всё равно будут китайцами или турками. Так что забота моих соотечественников о будущем Китая вполне понятна.

Венере двадцать первого века стало скучно смотреть на движущееся пёстрое стадо человеческих существ — она и не такое видала. Уходя, она скользнула по нему равнодушным взглядом: для неё он был чем-то вроде человекоподобного насекомого. Они принадлежали к разным, несовместимым мирам. Но лицо её на сей раз ему показалось приятным. Оно напомнило ему другое, бесконечно родное и милое лицо...

Тогда, в 1941 году, у них лишь один парень во взводе имел фотографию девушки, которую (девушку) он выдавал за свою невесту. Они ему не верили. Кто-то из ребят видел, как он подобрал фотографию в брошенном доме. Но какое это имело значение? На фотографии можно было увидеть чудесное молодое русское лицо, и этого для них было достаточно, чтобы ощутить тоску ещё непережитой любви. Они по очереди просили у владельца фотографию — поносить её. Но однажды фотография пропала вместе с тем парнем, который выпросил её поносить тогда. Владелец сильно сокрушался, но не по убитому товарищу, а по фотографии...

В стоявшей рядом с ним группе заговорили о третьем тысячелетии. Немец вспомнил статью Социолога на эту тему. Он эту статью в своё время выучил наизусть.

Третье тысячелетие можно понимать просто как временный период, который начнётся через пятнадцать лет. Но его можно понимать и как новую эпоху в истории человечества, которая может начаться на рубеже второго и третьего тысячелетий, немного раньше или немного позже двухтысячного года. Ведь и Христос, как известно, родился на несколько лет раньше Рождества Христова.

Бессмысленно заниматься предсказаниями конкретных событий, которые произойдут в третьем тысячелетии. Но совсем не бессмысленно подумать о том, что ждёт человечество в третьем тысячелетии на основе тех предпосылок, которые сложились к концу второго и которые нам всем хорошо известны. Ведь человечество так или иначе будет вынуждено в третьем тысячелетии решать те проблемы, которые назрели, но остались нерешёнными во втором. Человечество в третьем тысячелетии будет вынуждено пожинать плоды деяний, совершенных во втором. Так что если мы хотим серьёзно подумать о третьем тысячелетии, мы должны первым делом подвести итоги второго. Мы должны в состоянии человечества конца второго тысячелетия увидеть основные черты его состояния в будущем, третьем. В эволюции человечества будущее не есть нечто абсолютно новое. Будущее есть лишь основная часть настоящего, освобождённая от оков прошлого.

Как я себе представляю третье тысячелетие, понимая его как историческую эпоху? Должен признаться, что я не вижу особых оснований для оптимизма. Будет новая мировая война или нет (а она, скорее всего, будет), человечество всё равно уже обнаружило полную неспособность найти разумные средства борьбы с разрушительными тенденциями нашего тысячелетия, с такими, например, как катастрофальный рост населения, обострение расовой вражды, истощение природных ресурсов, разрушение природной среды, разрушение основ нравственности, рост паразитизма, перепроизводство жизненно ненужных вещей (включая вооружение) и т.д. и т.п.

• Предыдущая
• 26/49
• Следующая