Пара беллум - Зиновьев Александр Александрович - Страница 38

• Предыдущая
• 38/49
• Следующая

Его Великий Проект и должен стать планом построения особого военного государства внутри общего мирного Советского государства. Но одно дело -идеи. И другое дело — обработка необъятного конкретного материала в духе этих идей. Если ты скажешь, например, что нет необходимости в больших масштабах строить современные подземные сооружения для жизни людей в течение многих лет, так как страна уже располагает огромными исторически данными и природными возможностями на этот счёт, то ты этим вряд ли кого убедишь. Нужен целый научно-исследовательский институт для того, чтобы рассчитать, во что может обойтись строительство защитных подземных сооружений, и доказать, что выгоднее и надёжнее ничего не строить. А чтобы обосновать, что все население страны можно спрятать в природные пещеры, нужно разработать план переброски населения к ним. Любой военачальник, знающий, что такое передвижение одной лишь армии, скептически усмехнётся, если не представишь ему с военной чёткостью и точностью разработанный план передвижения больших масс населения. Любые идеи, пусть даже сверхгениальные, суть ничто без людей, претворяющих их в жизнь. Надо готовить кадры. И первым делом надо создать особое учебное заведение по подготовке специалистов высшего класса по комплексным проблемам войны. Нужно отбирать туда самых способных молодых людей. Нужно создать для них высочайший уровень жизни, лучше, чем у космонавтов. Нужно дать им образование много лучше университетского. Из выпускников этого заведения надо создать исследовательский центр по проблемам будущей войны. Нужно открыть им самые сокровенные секреты нашей страны. Надо, наконец, реорганизовать жизнь страны в соответствии с результатами их исследований.

После выхода из больницы он решил раскрыть свои тайные мысли Генсеку. Без поддержки последнего о реализации Великого Проекта и думать нечего. Великий Проект должен стать проектом самого Генсека и Всего Политбюро, чтобы стать практически действующей генеральной линией Партии. Впервые за все годы Их совместной работы и дружбы Генсек не сразу согласился на встречу с Западником.

Его отношения с Андроповым в те годы, когда тот был ещё главой КГБ и просто членом Политбюро, могли быть образцом взаимоотношений партийного руководителя и обслуживающего его аппаратчика. В те годы Андропов выработал при участии Западника свои великие идеи, которые собирался осуществить, став Генсеком. Но неумолимая реальность вынудила нового Генсека на мизерные действия, ничего общего не имеющие с прежними эпохальными замыслами. Гармония аппаратчика и руководителя была нарушена самим фактом изменения статуса руководителя. Западник перестал соответствовать новому положению своего прежнего руководителя. Руководитель оказался сам во власти новых обязанностей и другого подразделения аппарата власти, соответствующего этим новым обязанностям. Западник даже стал мешать своему бывшему руководителю и бывшему другу в его новом положении, как предмет раздражения соперников, как свидетель измельчания великих идей, как неподходящий советник в осуществлении мелких преобразований.

Наконец, Генсек выкроил часок для своего старого друга и советника. Западник изложил ему основные идеи Великого Проекта. Разумеется, не как своего проекта, а как резюме тех идей, какие в своё время выдвигал Генсек.

— Я хорошо помню наши беседы, — сказал Генсек, выслушав Западника. — Ты правильно сделал, что отнёсся к нашим идеям серьёзно и, судя по всему, поработал над ними основательно. Надо подготовить материалы для Политбюро. Одному тебе это не по силам. Я вот думаю, кого дать тебе в помощники?

И Генсек выбрал в помощники Западнику его давнего врага и соперника.

Западнику с его Великим Проектом не повезло и в том отношении, что момент был неподходящим. В руководстве в это время шла ожесточённая борьба за власть. Борьба за власть в советском руководстве не есть кратковременная операция нескольких людей. Это образ жизни большого числа людей, играющих в системе власти наиболее существенную и активную роль. Она идёт постоянно, не прерываясь ни на мгновение. Но временами она достигает особой остроты, а именно — когда под угрозой оказываются личные интересы влиятельных лиц. Как правило, это бывает в периоды смены высшего руководства.

Придя к власти, новый Генсек первым делом должен создать аппарат личной власти, поставив своих людей на многочисленные важные посты. А на это нужно время. Обычно на это уходило четыре-пять лет. Новый Генсек стар и слаб здоровьем. Он должен спешить. Весьма возможно, что он сократит срок укрепления у власти. В этом будет огромный плюс для страны, так как период формирования новой, относительно монолитной правящей группы болезненно сказывается на ситуации во всей стране. Но как бы то ни было, этот период не может быть сведён к нескольким неделям и даже месяцам, поскольку требуется формальное (законодательное) закрепление перемен в системе власти (различного рода собрания, конференции, съезды).

Борьба нового Генсека за укрепление у власти есть сложная игра с уступками, обманными движениями, подвохами. Искусство руководителя и состоит прежде всего в том, чтобы удержаться у власти, и уж во вторую очередь в том, чтобы вести страну наилучшим для неё курсом. Положение руководителя в данном случае подобно положению капитана корабля, который всеми силами отбивается от взбесившейся команды и стремится удержаться на мостике, в то время как корабль носится по воле волн в бушующем океане.

В тот период, когда Западник начал работу над Великим Проектом, новый Генсек был в самом начале периода своего укрепления у власти. Поскольку Западник по инерции считался ближайшим другом Генсека, в нём сразу же почувствовали угрозу «нового Поскребышева». Исключительное положение его отдела и его самого стало предметом пока ещё негласной атаки со стороны «оппозиции» новому Генсеку. Масла в огонь подлила западная пресса, заговорив об угрозе реставрации сталинизма. И хотя все это было абсурдно, Генсек не мог с этим не считаться. И он использовал первый же предлог, чтобы дать понять «своим» и «чужим», что никакого «личного кабинета» и никакого «нового Поскребышева» не будет. Предлог этот — присвоение очередных воинских званий работникам аппарата. Генсек сам лично вычеркнул Западника из списка.

Удар был неожиданным. Удар ниже пояса. Удар в спину. Удар из-за угла. Западник впервые растерялся. В течение нескольких дней он был в состоянии полного отупения и окаменения. Но до инфаркта на этот раз не дошло, так как он ещё не успел как следует оправиться от первого инфаркта. Тут есть какая-то странная закономерность, ещё не открытая медициной. Подобно тому, как советский аппарат власти отмирает путём укрепления, работники этого аппарата тяжело заболевают и умирают путём выздоровления от прежних болезней и укрепления здоровья.

Все эти дни его преследовало видение Социолога.

«Болван, — звучал в его мозгу голос Социолога, — теперь ты на своей шкуре ощутишь действие Великого Закона Истории: чем разумнее задуманная реформа, тем ожесточённее и глупее общество сопротивляется её осуществлению».

• Предыдущая
• 38/49
• Следующая