Выбери любимый жанр

Пленница дождя - Знаменская Алина - Страница 22


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

22

Саша не успела ничего подумать. Даже двинуться не успела — в палату вошла нянечка. Нянечка была толстая и добрая. Саше она нравилась. Несмотря на видимую грубоватость, тетя Стеша была невредной и Сашу в больнице опекала.

— Теть Стеш, а где…

— Отмучилась твоя мамка, — перебила Сашу нянечка. — Час назад скончалась. Увезли. А ты, дочка, иди к Раисе Захаровне, она велела тебе сразу к ней подняться.

Тетя Стеша шмыгнула носом и отвернулась от Саши. Саша молча постояла минуты две, потом вышла из палаты. В кабинете врача горел свет. Саша вошла и села на кожаный диванчик. Ей было странно, что она не плачет. Нужно плакать. Вот сейчас Раиса Захаровна смотрит на Сашу и думает: какая черствая. Но слез не было. Была какая-то жуткая заторможенность. До Саши трудно доходил смысл того, что пыталась ей втолковать врач. Саша немного побаивалась Раисы Захаровны. Сухопарая высокая женщина впивалась в собеседника взглядом. На ней были неизменные очки с большими квадратными стеклами, белый халат и белая шапочка. Хотя все на этаже носили синее. Раиса Захаровна выглядела столь сурово, а голос звучал настолько отрывисто, что Саше всегда казалось, будто Раиса Захаровна попала в больницу откуда-то из фильмов о войне, прямо из эшелона с ранеными. Сегодня же и Раиса Захаровна выглядела иначе, и голос у нее звучал мягче, чем обычно. Но Саша была как в тумане. Смысл последней фразы до нее доходил с трудом.

— Ты сейчас иди домой, а завтра приедешь за мамой часов в пять. Мы и документы приготовим. Тебе нужно приготовить все для похорон. Саша, ты меня слышишь? Вот мой телефон.

Врач сунула в руки девушки листок с телефоном. Саша поднялась и побрела прочь. Она совершенно не помнила, как оказалась в больничном дворе. Как шла по улице к остановке.

Она стояла там довольно долго, пропуская все автобусы, троллейбусы и трамваи. Она не знала, куда должна ехать. От одной мысли, что, войдя в общежитие, она должна будет с кем-то разговаривать, ее начинало мутить. Мысль же приехать в квартиру матери и провести там ночь даже не приходила ей в голову. Наконец, подчиняясь внезапному порыву, Саша поймала такси и назвала чудом запомнившийся адрес…

Глава 10

Весь дом уже спал. Светилось лишь несколько окон. Саша уверена была, что одно из этих окон — его. Илья не спал. Он сразу же открыл дверь. Саша увидела в его комнате мягкий свет настольной лампы. Она торопливо вошла и закрыла за собой дверь.

— Она умерла, — выдохнула Саша, глядя прямо в глаза Ильи. Все в его лице отреагировало на ее слова. Оно вспыхнуло, озарилось и тут же потухло. Саша жадно следила за его лицом. Вот она — неподдельная боль и живая скорбь. Это был тот самый электрический ток, пропустив через себя который Саша сама смогла прочувствовать то, что случилось. Боль потери вонзилась в нее как стрела. Саша смотрела на Илью и как зеркало отражала все его чувства. Его глаза заблестели и наполнились слезами, ее в ответ — тоже. Его рот задрожал и перекосился, ее — тоже. Его тело самопроизвольно качнулось вперед, в Сашину сторону, и она с готовностью качнулась навстречу и обняла Илью. Они плакали оба, не стесняясь слез. Плакать было легко, поскольку не было утешающей стороны. Горе было равноценным. Наплакавшись, они сели на пол, поскольку единственным местом, где можно было сидеть, был топчан с постелью Ильи. Они сидели на полу среди мольбертов и баночек с красками — там, куда не доставал свет настольной лампы, — и разговаривали о Лике.

— Она любила тебя, — горячо говорила Саша, упиваясь звучанием слова «любила». — Она любила тебя до самой последней минуты.

— Но почему же она гнала меня? Почему?!

— Она не хотела, чтобы ты видел, как она умирает. Как уходит ее молодость, ее красота. Она подходила к окну и смотрела, как ты сидишь на песочнице…

— Правда? Это правда? — Илья жадно впивался в Сашу глазами.

— Да! Однажды она призналась мне. И взяла клятву, что я не скажу тебе об этом.

— Если бы я знал! — шепотом завывал Илья, ломая руки. — Ну почему, почему ты не сказала мне правды? Почему?!

— Я не могла. Я понимаю ее. И потом… Как я могла не выполнить ее просьбу? Она моя мать…

— Да, — соглашался Илья. — Она твоя мать. Вы так похожи… И она тоже любила тебя. Ты не думай, она всегда помнила о тебе. Всегда. И она забрала бы тебя, если могла бы… Но она не могла…

— Почему? — в свою очередь, вопрошала Саша, поднимая заплаканное лицо к длинноволосой голове художника.

— Там была какая-то история… Кажется, твоя бабушка лишила ее родительских прав. Я точно не знаю.

— Я так и думала…

Саша, вконец обессиленная, склонила свою голову Илье на колени. Он обнял ее и стал укачивать. Саша, истерзанная свалившимся на нее потрясением, уснула мгновенно, прямо сидя, упираясь лбом в острые колени парня. Илья перенес сонную девушку на топчан. Сам походил по комнате из угла в угол, но одиночество и страх загоняли его назад, к топчану.

Саша спала как маленький ребенок, зажав обе ладони коленями, выпятив пухлые от слез губы.

Илья лег рядом, поверх одеяла, не раздеваясь. Он вытянулся, стараясь не потревожить девушку. В ответ на его движение она пошевелилась и положила на него правую руку. Илья дотянулся и выключил настольную лампу. Он стал думать о Лике. Стал думать о ней в свете тех слов, что сказала Саша.

Ему хотелось плакать, хотелось упиваться своим горем и своим одиночеством, но он с удивлением обнаружил, что одиночества нет. Теплый доверчивый комок рядом отнимал у него право насладиться горем. Он положил свою руку поверх Сашиной. Кожа ее руки была прохладной, а ладонь — теплой. Он накрыл ее пальцы своими. Через полчаса он спал, утомленный слезами. Весь следующий день они провели в неизбежных и утомительных хлопотах.

К тому времени, когда привезли гроб с телом, волнение и страх совершенно извели художника и только присутствие Саши заставляло его держаться. Он поймал себя на мысли, что ждет встречи с Ликой, как прежде после долгой разлуки. Словно, увидев ее лицо, он сможет прочесть на нем все, что она не говорила ему. Прочесть правду. Другая часть сознания твердила ему, что Лика мертва и ему предстоит встреча лишь с ее измученным телом. И когда ее внесли, они с Сашей кинулись навстречу и потом вместе же — отступили. Кто-то из соседей запричитал. Илья недоверчиво, издали смотрел на чужой белый профиль, заостренный нос, на какой-то старушечий платочек поверх волос. Он в недоумении оглядел присутствующих. В первую минуту он был твердо уверен, что покойников перепутали и сюда вместо Лики внесли чужую старушку. Но все вели себя так, словно это была она, Лика. Его, не проявляющего эмоций, оттеснили от гроба, и он остался один, в растерянном недоумении взирая на собравшихся, не умея скрыть своего разочарования, готовый заплакать скорее от досады, чем от скорби. К ночи соседи разошлись, Илья с Сашей остались одни у гроба. Они сидели рядом, взявшись за руки. Чувства их были сходны. Саше лежащее в гробу тело мало о чем напоминало, оно было само по себе и плохо вязалось с образом матери, нарисованным ее детским воображением. Илью не покидало чувство, что Лика снова обманула его, повела себя совсем не так, как он мог ожидать. Они провели ночь с сухими глазами, крепко держа друг друга за руки.

А следующий день — бесконечный, тяжелый, усугубленный постоянной сутолокой незнакомых лиц, — вымотал их окончательно. После похорон и поминок Саше пришлось вновь мыть квартиру. Илья помогал ей, со стола на них насмешливо смотрела молодая Лика. Теперь, на фотографии, она снова была собой, и это несоответствие, это напоминание о смерти, об этой чудовищной тайне, познать которую можно, только шагнув за грань, все это странным образом действовало на Илью. И убогая обстановка кухни, где, бывало, они с Ликой по ночам разогревали ужин после занятий любовью, и ее диван, который был сломан и поэтому всегда стоял разобранным, Ликины стоптанные тапочки, истертый плед… Илья кружился среди этих предметов как чумной. Саша домывала кухню, когда Илья выхватил у нее тряпку и взмолился: давай уйдем отсюда! Автобуса долго не было, и они пошли пешком. Илья вел Сашу через дворы, переулки, школьные площадки, стадион, автостоянку. Они поднялись к нему в квартиру усталые, как после длительного похода. У Саши не было сил разговаривать, а Илья молчал в какой-то немой решимости. Саша прошла к тумбочке, где, как подсказывала ей память, стояла настольная лампа, и протянула руку. Илья проворно настиг ее руку, не дал включить свет. Впрочем, в комнате и без того было светло от луны. Илья мягко развернул к себе Сашу. Она, послушная просьбе его рук, прижалась к нему и обвила его шею. Они встретились в темноте губами и поцеловались. Потом поцелуи стали длиннее. Саша поспешно скинула с себя черную гипюровую кофту и наступила на нее ногами. На Илье была свободная шелковая рубашка, тоже черная. Саша расстегнула ее, как это делают в кино. Рубашка легко стекла к ногам художника. Его волосы рассыпались по голым плечам. Оставив одежду среди мольбертов, они перебрались на топчан и молча долго занимались любовью. Их тела выглядели совсем белыми в свете луны, а объятия и поцелуи были немым протестом против смерти, бесцеремонно и некстати вторгшейся в их жизни. Впрочем, ни Илья, ни Саша не думали об этом.

22
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело