Вероника - Знаменская Алина - Страница 29

• Предыдущая
• 29/74
• Следующая

А стратегически Елена Игоревна заглядывала дальше.

Уж если ее сынок взрастил в себе идею брака без любви, то почему тогда ему не жениться на Аллочке? Не самый плохой вариант. Не кот в мешке, выросла практически на глазах. Елена Игоревна породнится со своей лучшей подругой. На мужнину жилплощадь Аллочка не позарится — у ее родителей четырехкомнатная в городке Моссовета.

Таким образом, продумывая в деталях свой план, Елена Игоревна рождала идеи — одна заковыристее другой. Одна из таких идей сама постучалась к ней в стену одним прекрасным утром.

Елена Игоревна мыла посуду на кухне и услышала отчетливый стук в стену. Она поморщилась. Только не это! Если соседи затеяли ремонт, будут стучать с утра до ночи. Головная боль обеспечена.

Но стук оказался коротким и глухим и повторился спустя короткое время. Елена Игоревна сообразила — стучит соседка, Эрна Францевна. Стук мог означать только одно — той плохо и нужна помощь.

Елена Игоревна вытерла руки и как была в халате и тапочках отправилась к соседке. С Эрной Францевной Елена Игоревна была знакома всегда. Именно сколько Елена Игоревна помнит себя, столько она помнит Эрну Францевну. Причем сама Елена Игоревна помнит себя разной: маленькой девочкой с забранными назад, в строгую косичку, волосами, стройной студенткой с аккуратной челочкой и «бабеттой». И беременной себя помнила. И первые морщины появились все там же, в коммуналке. А вот Эрна Францевна в ее памяти будто бы и не менялась — вечно тихая, сухонькая, с гребенкой в седом «каре». В их огромной коммуналке, где было восемь комнат, Эрна Францевна казалась самой незаметной и самой безответной. У нее со всеми соседями сохранялись хорошие отношения, что само по себе в коммунальной квартире непросто. Теперь, когда всю их коммуналку переселили в один дом и один подъезд, они снова оказались ближайшими соседями — их квартиры имели общую стену, и этот факт, естественно, сблизил соседок. Мироновы приносили той иногда батон или кефир. А если Игорь с матерью уезжали на дачу, соседка поливала у них цветы.

Елена Игоревна позвонила и приложила ухо к двери. Молчание. Она потопталась и позвонила еще раз.

Молчок. Так, вероятно, старухе настолько плохо, что она не в состоянии доковылять до двери. Как быть?

Вызвать милицию? Пока приедут, пока то да се, Францевна успеет окочуриться. Елена Игоревна отправилась на три этажа ниже, к Илье Евсеичу.

Пока она шагала по лестнице, приподняв подол атласного халата, в голову к ней попросились вполне уместные в данной ситуации вопросы. А если Эрна Францевна внезапно отправится в мир иной, что в ее возрасте вполне естественно, то кому достанется квартира? Родственников у той никогда не наблюдалось.

Замужем Эрна никогда не была, поскольку лучшие свои годы провела в сталинских лагерях. Францевна в свое время была репрессирована за свое неудобное немецкое происхождение. После лагеря и ссылки Эрна вела себя так тихо, что у нее не только родственников, но и просто знакомых не водилось. Пока Елена Игоревна объяснялась с Ильей Евсеичем, пока они подбирали ключи к квартире старухи, в мозгу женщины не прекращалась кропотливая работа. Судьба сама подкидывает ей шанс. Удача идет в руки. Если все случится так, как она задумала! Старуху нашли посреди комнаты на полу. Рядом валялась клюка — именно ею она и стучала в стену. Илья Евсеич нащупал пульс — жива.

Вызвали «скорую». Потом, когда врачиха привела соседку в чувство, когда Елена Игоревна вышла проводить бригаду «скорой» в коридор, ей напоследок сказали то, что она ждала: старушку нельзя надолго оставлять одну, ей необходимы уход и забота. Ибо бабка стоит на пороге между жизнью и смертью и сильно шатается. Елена Игоревна укрепилась в правоте своих намерений. Она сидела возле Францевны, спящей после укола на диване, и оформляла новую суперидею в детали. Аллочка с Игорем на первых порах могли бы пожить и здесь. Квартира хоть и однокомнатная, но уютная, а самое главное — на одной площадке с ней!

Да и подруга обрадуется. Она никак не ожидает такого поворота, хотя Игоря своей Аллочке в мужья прочит давно. А потом, когда у молодых появятся дети, Елена Игоревна, возможно, дозреет до жертвы и поменяется жилплощадью с молодыми.

Да, но пока эта квартира принадлежит не им и покуда Эрна не испустила духа, надо действовать. Продуманно, оперативно и динамично. Едва Эрна Францевна очнулась и, разлепив глаза, остановила свой блуждающий взгляд на соседке, та начала атаку.

— Ника! Это тебя! — Елена Игоревна передала телефонную трубку невестке и углубилась в вязание.

Еще не послышалось из трубки ни слова, Ника знала, что это Инга. Скрипя зубами, Ника процедила в трубку «але».

— Ника, я, конечно, знаю твой несносный характер. Твою обидчивость и гордость. Но это глупо, слышишь? — торопливо тараторила Инга, не давая вставить ни слова. — Ну что ты на меня дуешься? Сколько можно? У тебя ведь все хорошо, ты так удачно устроилась, и я не понимаю, с какой стати ты отказываешься от общения со мной. С нами. Ну что ты молчишь?

Ингина подготовленная тирада иссякла. Ника подняла глаза и увидела в зеркале над тумбочкой свое отражение. Прямо сведенные к переносице брови и подозрительно блестящие глаза. Опять слезы на подходе. Сколько так будет продолжаться?

— Ника? Ну не молчи же! — не унималась Инга. Ты меня достаточно наказала. Я скучаю по тебе, мне тебя не хватает! Неужели ты не хочешь встретиться со мной, с мамой? Она-то тебе ничего плохого не сделала! Я приглашаю, вернее, мы с Колей приглашаем вас в гости к нам отмечать Новый год. Мы могли бы прекрасно дружить семьями. Ты меня слышишь?

— Слышу.

— Так вы придете?

— Нет.

Елена Игоревна вязала, изредка поднимая голову, чтобы взглянуть на невестку. Ну и характерец! Московские родственники домогаются ее расположения как какой принцессы, а она нос воротит! Таких еще поискать! Другая бы ценила родственные связи, а эта… Гонора полна пазуха. Елена Игоревна сдвинула очки на кончик носа и продолжила наблюдения.

— Объясни мне причину, — не отставала Инга. — В чем я виновата перед тобой? Ну так случилось, мы с Колей полюбили друг друга, не мы первые, не мы последние. Ну глупо же дуться, ведь мы с тобой сестры!

Ника молчала, порываясь положить трубку. Но только сжимала ее в потной ладони. Почему?

Возможно, потому, что в глубине души надеялась: вот сейчас трубку у Инги заберет Коля. Тогда она услышит его такой родной теплый голос, от которого сердце упадет на пол и покатится прочь, в задымленную лазурь московского зимнего вечера.

Но Коля трубку не брал. Возможно, он не знал о постоянных телефонных переговорах жены с его бывшей возлюбленной.

Инга торопливо выкладывала в трубку вполне логичные разумные доводы, а Ника будто загипнотизированная стояла и слушала.

Тем временем дверь ванной приоткрылась и раздался виновато-игривый голосок:

— Елена Игоревна! Я снова забыла полотенце! Если вас не затруднит…

— Игорь! — в свою очередь, крикнула, Никина свекровь. — Возьми в спальне в шкафу полотенце для Аллочки. Я петли считаю — тридцать пять, тридцать шесть…

Ника слушала Ингу и в дверь созерцала следующую картину: дверь в ванную полуоткрыта, Елена Игоревна углубилась в вязание, Игорь вышел из спальни с полотенцем в руках. Ника с интересом стала наблюдать. Игорь протянул полотенце матери.

— Ты сам не можешь отнести? — Елена Игоревна сосредоточилась на петлях.

— Мам! — Игорь обалдело уставился на мать. Но та, казалось, не замечала его замешательства. Ника усмехнулась.

— Вспомни как нам было хорошо вместе! Как мы дружили! — не унималась Инга. — Неужели ты не можешь поступиться своей гордостью ради нашей дружбы?

Ника смотрела в зеркало. Дверь ванной как бы невзначай приоткрылась, а клеенчатая занавеска уехала в сторону. Нике отлично была видна голая спина Аллочки. Игорь махнул рукой на мать и направился в сторону ванной. Ника поняла, что является зрителем хорошо отрежиссированного спектакля.

• Предыдущая
• 29/74
• Следующая