Секрет Высоцкого - Золотухин Валерий Сергеевич - Страница 50

• Предыдущая
• 50/59
• Следующая

5.05.1994. Петербург

Не удивляйтесь, что мой сегодняшний концерт похож будет или уже похож на лекцию. Я и готовился к нему, сам удивился — читал умные статьи (экономические), адвокатские диалоги, выписывал цитаты, повторял без конца «Черного человека» и заболевал... Ну, пусть будет так. Однажды В. Высоцкий весь концерт проговорил, и те, кто слышал это его выступление, говорили, что им повезло, — такое бывает раз в жизни, а на концертах его песенной гениальности они бывали не раз.

12.06.1994

Что было вчера на «Белом попугае»?! Рассказал я историю про fallos еxsteaorceinaris — веселку обыкновенную... Имело успех. Рассказал и про «сметану». «Это было у моря» — если по звуку это прилично, на этот номер я уповаю. Спел «Шута» Ю. Никулину, и было ему это трогательно. А потом на него упал фонарь. Слава Богу, штативом, но ведь по голове... Приложили лед, дали коньяку. И вроде опять ожил наш капитан. «Книжка мне твоя понравилась... про Володю... я ведь его хорошо знал... Очень хорошая книжка».

19.06.1994

Много и умно говорила сегодня Абрамова про спектакль «Время Высоцкого». Ах, как хорошо, что это увидела Москва — «Высоцкого». Метафора с «Гамлетом» устарела. Мало кто помнит, что Володя играл «Гамлета». А этим ребяткам по двадцать лет, то есть, когда он умер, им лет по пять было, они еще мало чего соображали в бардах — и вот н тебе, так рассказать, так понять...

3.07.1994

«Ты сыграл своего Гамлета в Живаго», — сказала мне Люся Высоцкая. Абрамова, а я написал «Высоцкая». И не ошибся. Она самая Высоцкая из всех его женщин, любимых им.

4.08.1994. «Брно», г. Воронеж

Вчера на перроне сказали мне, что умер Е. Р. Симонов и тут же добавили: «...и Смоктуновский». До утра не верил в это. Воронежские ребята подтвердили — по ЦТВ прошла информация.

И. Смоктуновский умер. Ушла эпоха. Ушел родитель главного направления актерского ремесла 60-70-х годов. Ой-ей-ей... Кеша, Иннокентий Михайлович, Иннокентий Смоктуновский! Боже, Боже... Великий артист ушел.

Какие артисты ушли — Борисов, Леонов, Евстигнеев и вот... Смоктуновский. Неужели ты, В. С., и вправду родился, чтоб написать дневники о Высоцком, засвидетельствовать мгновения чужой жизни, да и то не главные, мимо проходящие?

3.10.1994. Раннее утро

«21-й км» начинает пухнуть от истории «Таганки». Надо сократить, но сначала надо все-таки попытаться все — и Эфроса, и Высоцкого, и Любимова — в один узел втянуть... да еще смирновско-еврейскую бодягу...

Ну, с этим посмотрим.

30.041995. Афины

За стеной Шопен гитару теребит, Высоцкого поет.

12.05.1995

Жить надо уплотненно и не так долго. Пушкин, Высоцкий, Даль, Юра Богатырев... Даже смерть Эфроса в каком-то смысле «вовремя» — на каком-то несчастье с «Таганкой».

14.06.1995

Звонил Игорь Шевцов. По его просьбе звонил я Любимову. Очень хороший разговор — речь идет о его авторском разрешении показать репетицию «Высоцкого», снятую давно, где мы все молодые и гениальные. И Любимов дал разрешение. Теперь Шевцов звонит ему. А Любимов просто звонку из России рад — он за звонок разрешение дает.

15.07.1995

Демидова снилась мне. А все из-за того, что мудак Глаголин заставил ее написать заявление об отпуске на три месяца без сохранения содержания. Два горлопана, С. и А., его-де вынудили!.. За год не сыграла ни одного спектакля. Быдло, оно и есть быдло, и плебс их толкает на такие тексты и возбуждает их кровь. Они не могут ей простить ее голубую кровь, белую кость и высокомерие, каким она удостаивает их вместе с Глаголиным. Демидова — знак Таганки, актриса № 1, женщина в конце концов. Когда мы говорим «Таганка», мы слышим «Демидова, Славина, Высоцкий», мы не слышим «С., А.». Она перенесла такую операцию... И если вся губенковская братия кормится у Любимова, то Демидовой-то это уж можно было позволить.

Как не стыдно, Господа! Надо сказать Борису, чтоб он издал приказ об изменении своего приказа. От председателя профкома ему надо подать петицию, заявление. «Я должен был ей сказать, какие ведутся разговоры в коллективе, что о ней думают ее товарищи!» Какие товарищи, кто ей товарищ из выше упомянутых? Как им не стыдно? «Товарищи»! Они не терпят ее... А она — знамя Таганки, имя Таганки. А они за ней каждую ошибку в тексте считают, злорадствуют, шипят.

Прости меня, Господи! Я тоже начинаю шипеть из подворотни своей. Мудаки х...

27.08.1995. Кемерово.

Банкет вчера губернаторский в Доме актера был прекрасен. Господа артисты были на высоте — рассказывали театральные историйки-байки. И я не отставал, рассказал о Михалкове и шубе. «Ну, теперь вы понимаете, что „Гамлет“ — это трагедия?..» И тост мой был в продолжение историйки: «В эти дни, здесь, я понял, что День шахтера — это праздник!»

Когда Лановой сказал: «А теперь, Маша, Невечернюю», я рассказал опять же о «Гамлете». Когда Высоцкий в темноте произнес «Быть или не быть», с галереи раздался голос: «Володя, спой!» И запел я «Во субботу...» Главный дирижер крикнул: «Браво!»

А самолет все еще стоит, и похоже... не будем гадать. Вернулся я с банкета, ушел тихо, в 23 был в койке.

19.09.1995. Новосибирск.

На «мерседесе», на «опеле» через лужи, канавы и грязь. Вывеску хорошую повесили, прибили они на доме № 11. «Названа в честь гражданина СССР Владимира Высоцкого» — и внизу: «поэта, актера, певца». Хорошо.

28.09.1995

Автограф Высоцкого — продавать или дарить? А выход такой: поскольку это посвящение Шацкой, а у нее трудное материальное положение с больным Леонидом, автограф надо продать и деньги отдать Нинке. По-моему, это правильно. А как иначе?! Играть в благородного, дарю, дескать... Но у них, у музея-центра, есть деньги, и почему им эту реликвию не приобрести?

4.10.1995. Хельсинки. Русский Дом, «Анна Снегина»

2-го, вышедши с «Высоцкого», обнаружил я свою машину с четырьмя спущенными колесами. Кто-то шилом проколол.

5.10.1995. Хельсинки, № 7. Спектакль «Анна Снегина»

Зарядку делать не могу — болит спина. Живу Есениным, утешает Есенин. Я помню, как я переписывал его стихи в читальном зале библиотеки, домой его книжки не давали. Да и там, в читалке, не всем давали на руки. Помню, поразило знакомым чувством, знакомым до боли желанием-мечтанием, чтоб «и мое степное пенье сумело бронзой прозвенеть...»

Вот он прозвенел, прозвенел и Высоцкий, а я... А я все думаю не о том, что бы новое написать или продолжить хоть вот то, что не так уж худо начато, «21-й км», а про то я думаю, как старье мне переиздать, как отметить этим самым свое 55-летие, запастись еще лет на пять книжками для продажи. Но я читаю Есенина, и ничего мне не надо, и ничего не жаль...

• Предыдущая
• 50/59
• Следующая