Тюремные записки Рихарда Зорге - Зорге Рихард - Страница 14

• Предыдущая
• 14/36
• Следующая

Американская деятельность в Китае заключалась, главным образом, в инвестициях в Шанхае и капиталовложениях в радиосвязь и авиационные предприятия. Организационно она направлялась американскими бизнесменами и торговым атташе Шанхайского консульства. Кроме того, Америка проявляла активность и в области дипломатии в связи с проблемами экстерриториальности и перемирия в Шанхае. По всей видимости, Америка стремилась заменить Англию в качестве доминирующей силы на Дальнем Востоке. Тогда уже проявились такие признаки, и деятельность Англии на Дальнем Востоке начала быстро сокращаться. Советский Союз же полагал, что нужно во что бы ни стало установить дипломатические отношения с Америкой. Информацию по этой сложной проблеме я получал главным образом от Смедли и молодых сотрудников американского консульства, информация от Смедли поступала редко и нерегулярно.

Положение Японии на Дальнем Востоке изменилось после Маньчжурского инцидента[36], вспыхнувшего осенью 1931 года. Захватив контроль над Маньчжурией, Япония стала стремиться играть все более активную роль в Восточной Азии. Были все основания предвидеть, что, как только Япония покорит Маньчжурию, она будет стремиться играть эту роль энергично и единолично. Прямое влияние Маньчжурского инцидента состояло в том, что Советский Союз оказался в непосредственном соприкосновении с Японией в обширном пограничном районе, который до этого в общем-то не принимался во внимание с точки зрения национальной безопасности. Другими словами, возникла новая, непростая для СССР ситуация. Маньчжурские дела были задачей Харбинской группы и не входили в мои обязанности, но я сам лично не мог не следить со всей тщательностью за новой обстановкой в Восточной Азии.

Вспышка боевых действий в Шанхае в 1932 году свидетельствовала о том, что в японской внешней политике начал проводиться новый курс. Конечно, в то время нам было не вполне понятно, было ли это случайным единичным столкновением или это было выражением устремлений Японии завоевать Китай вслед за захватом Маньчжурии. Кроме того, было непонятно, двинется ли Япония на север, в Сибирь, или же на юг и вторгнется в Китай. В такой ситуации во время Шанхайского инцидента моя работа стала еще более важной. Я старался вскрыть подлинные цели Японии и в деталях изучить методы боевых действии японской армии в ходе боев в Шанхае.

В результате Маньчжурского и Шанхайского инцидентов вскрылась новая картина японо-китайских проблем. Отношения между двумя странами, разумеется, не только неизбежно ухудшились, но и совершенно изменился их прежний характер. Китай, как и Советский Союз, стал смотреть другими глазами на новые действия Японии, неизбежно испытывая по отношению к ней новые опасения. Нечего и говорить, что я уделял самое пристальное внимание этому вопросу.

Я изучал эту проблему по частям, но вынужден признать, что японскую проблему необходимо рассматривать целиком. И еще будучи в Шанхае, приступил к изучению Японии и намеревался при этом стать знатоком японской истории и внешней политики.

Нечего и говорить, что в изучении указанных проблем наибольшую помощь я получал от японских членов группы. Особенно много мне помогли Одзаки, Каваи и Фунакоси, когда я изучал проблемы, описанные выше в пунктах Б, В, Г и Д. Они были источниками важнейшей информации при моем анализе таких проблем, как новая политика Японии в Маньчжурии, влияние этой политики на Советский Союз, Шанхайский инцидент, японо-китайские столкновения, японская экспансия в целом. Сейчас я ни за что не смогу вспомнить, какую работу поручал каждому члену группы. Однако, говоря в общем, совершенно точно, что это были задачи, связанные с вышеуказанными пунктами Б, В, Г и Д. Если говорить обо всех этих проблемах, Одзаки был моим учителем, а область изучения была очень широкой. Он разъяснил мне маньчжурскую политику Японии в последние несколько лет и ее планы на будущее. Я попросил его подготовить доклад о планах Японии в отношении пограничного района в Северной Маньчжурии и Сибири и собрать материалы для ответа на вопрос, планирует ли Япония агрессию против Китая и Сибири. Посоветовавшись с ним, я дважды посылал Каваи в Маньчжурию и Северный Китай, чтобы разобраться с этими проблемами и заодно собрать военную информацию. Одзаки представил чрезвычайно полезную информацию о Шанхайском инциденте и связанной с ним японской политике. Я ставил перед ним следующие вопросы. Каковы действительные цели Японии в шанхайских боях? Каковы намерения Японии в отношении Шанхая и его восстановления? Что собирается делать Япония в отношении интересов Англии и Америки в Шанхае? И, наконец, просил его дать пояснения относительно военных целей Японии в Шанхае, вооруженных сил и боевых операций. Стремясь собрать информацию именно по этим проблемам, я сам под различными предлогами посещал районы города, где шли боевые действия. Это было возможно только потому, что Шанхай – совершенно уникальный город. Кроме того, шла различная информация об операциях японской армии от немецких военных инструкторов.

Беседуя с Одзаки, я многое узнал от него, как о прошлой политике Японии по отношению к Китаю, так и о прогнозах будущих действий Японии в свете Маньчжурского и Шанхайского инцидентов. Я уже забыл детали наших бесед с Одзаки по этим вопросам, но смог приобрести общие представления по истории и политике Японии. В частности, он скрупулезно разъяснил мне изменения во внутренней политике Японии до и после начала Маньчжурского инцидента и поделился своими обширными познаниями об ультранационалистическом движении Японии в 1931 – 1932 годах.

Каваи доставлял из Маньчжурии и Северного Китая различную информацию, сообщал об операциях японской армии в Маньчжурии, тактике китайских партизан, политических и экономических целях Японии в Маньчжурии и других проблемах. Думаю, что он предоставлял также различные материалы о японский политике в Северном Китае. Однако сейчас не могу точно вспомнить масштабы его деятельности по сбору сведений и материалов во время Шанхайского инцидента. Каваи передавал информацию через Одзаки. Поэтому фактически я не мог разобраться, что из полученной мной информации поступило именно от Каваи.

Теперь уже не помню, какого рода информацию я получал от Фунакоси. Думаю, что, поскольку Шанхайский инцидент закончился заключением соглашения о перемирии, добываемая им информация скорее всего ограничивалась только общими вопросами о политике Японии в отношении Китая и Маньчжурии.

Я очень редко встречался с Мидзуно, Кавамура[37] и Ямаками, поэтому почти ничего не припоминаю, о чем с ними беседовал.

• Предыдущая
• 14/36
• Следующая